Не стараясь скрывать страх, юная девушка не спешила куда-либо бежать. В саду, где она находилась, только треск горящих факелов прерывал тишину. Свет скудно освещал пространство. Но и с первого взгляда девушка увидела больше, чем могла предположить.

Под высоким обелиском, опираясь локтем о колено, а головой — о кулак, сидел уже знакомый ей бог. Его морда не походила ни на осла, ни на шакала, ни на лошадь. Сет был смесью всех троих и оттого казался более уродливым. Никакие шрамы не могли бы испортить его физиономию больше, чем это сделала природа. Поэтому широкая отметина на левой щеке была лишь дополнением к его омерзительной внешности.

Мрачные тени бродили по камням и сухим листьям, опавшим с деревьев. Летали большие жирные мухи, а в траве ползали блестящие тараканы. Их вид, призванный пугать, наоборот, притягивал взгляд египтянки. Хаотичные движения успокаивали и напоминали девушке, где она. А она, бесспорно, во сне.

Сет не двигался, косясь безжизненным взглядом в сторону, словно статуя. И это настораживало. Неф сделала неуверенный шаг к нему и поняла то большее, от чего стало еще хуже. Сухие листья покрывала зелёная плесень, а тараканы бегали задом наперед. Подойдя еще на шаг ближе, она увидела, что кровавые зрачки смотрят на труп тигра, из которого течет тоненькая струйка голубой вязкой крови. Будто его всё это успокаивало.

— Бессонницу не боишься поймать на последующих закатах? — спросил Сет.

Неф молчала. Глупо было пытаться не спать, но девушка старалась оттянуть неприятную встречу.

— Я ждал, что ты придешь. Рано или поздно трусишки вроде тебя сдаются, — насмешливо фыркнул он и тут же мягко добавил: — Но это хорошо.

Стоило ему кривовато хмыкнуть, как стало понятно, что это не к добру. После некоторой паузы Сет кивнул в сторону мертвого тигра и выпрямился, слегка потянувшись.

— Может, поможешь мне оттащить эту тварь?

Совсем озадаченная и ничего не понимающая, она покачала головой, ожидая, что же он предпримет дальше. Сет резко развернулся и впился в нее взглядом.

— Неужели ты до сих пор ничего не поняла?

У Неферуре напряглась спина. Она бросила многозначительный взгляд в сторону растекающейся голубой крови. Ситуация была красноречивее некуда. Ей незачем было что-либо понимать. С ним не о чем разговаривать.

— Нет, нет, — вмиг посерьезнел монстр, и выражение его лица сделалось серьезным.

— Неужели ты до сих пор ничего так и не поняла? Не вспомнила?

Он покачал головой в знак одной ему ведомой скорби. Сон не мог вечно продолжаться, и Неф искренне надеялась, что вот-вот проснется. Даже захлебнуться кровью снова ее нисколько не пугало.

— Они желают тебе зла, — черный длинный собачий нос Сета испещрился морщинами. С оскалом он подошел к тигру и наклонился, окуная когтистую лапу в кровь и внимательно рассматривая ее.

— Обманывают тебя и твоих родителей, Яхмес… — выдохнул он, оттаскивая тигра в непроглядную тьму. Слышался лишь его заботливый бас, и то, что он был пропитан нежностью, не вызывало сомнений. Неф склонила голову к плечу, пытаясь вглядеться. Но в темноте ничего так и не проглядывалось. В какой-то момент ей даже показалось, что она снова осталась одна, в спокойной тишине, в полумраке.

— Сейчас я, верно, предстаю твоим глазам злым. Братоубийцей. Гнилью в родовом древе Амона. Не удивительно, что ты боишься меня, ведь именно я убил твоих друзей, не так ли?

У Неф бледнело лицо, и она в бессилии уставилась на собеседника, который, выйдя из тени, не приблизился к ней ни на локоть.

— Даже ответа ждать не стану, — устало рыкнул он, — всё-таки моё имя всё еще умыто в вековой крови. Но смею пообещать, что я найду доказательства своей невиновности.

Недоверчиво качая головой, Неферуре тем самым показывала, что ни единому слову не верит. Она стала краснеть, а в ее глазах страх сменялся презрением, презрение — яростью.

— Вы убийца, и ничто не сможет вас оправдать. Ничто и никогда.

— Это не так.

— Вы вырвали ей глаза и сердце! — воскликнула она, не в силах больше сдерживать боль. — Вы оставили её труп разлагаться в том странном месте, а тигру и вовсе спустили кровь! Это ужасно…

Сет смотрел прямо на нее, и, пускай между ними было большое расстояние, Неферуре казалось, что их лица напротив друг друга.

— Только безумец будет искать этому оправдание, — продолжала она.

— Да, со стороны все кажется и так.

Сет медленно прошелся по тени обелиска.

— Точно такой же жестокой кажется эфиопцам твоя мама. Сама подумай, каково семьям убитых на войне воинов? А каково детям тем, кто получал свой хлеб воровством? Они долго страдают перед путешествием во Второе Царство, но и там они обращаются в вечных рабов, — сказал он.

— Мама почти всегда щадила их! Она добрая.

Сет покачал головой.

— Не всегда. Впрочем, у нее есть причины убивать врагов и тех, кто насилует египетских женщин, верно?

Неферуре кивнула, и капелька пота стекла у нее по напряженному позвоночнику, что не укрылось от божества, улавливающего запах настороженности.

— Ты можешь не переживать, — усмехнулся Сет и повысил голос, — у вас будет прекрасное будущее!

В глазах девушки появился отблеск плохо скрываемого интереса.

— С Хатшепсут Египет расцветет, как цветок лотоса, а с приходом Тутмоса — даст плоды. Ты станешь жрицей. Вспомни своё детство. Колдовать было прекрасно, и ты это умела. Ты всегда была особенной, Неферуре, — ласково прошептал он, — и скоро настанет время, когда ты должна будешь принять решение: быть с матерью и Египтом, или на стороне обыкновенных людишек, чья магия слабее твоей, и которые кормят тебя ложью.

— Ложью? О чем вы говорите?

— Да о том, что они волшебники, — Сет посмотрел ей прямо в глаза, — только они знают чуть больше, чем все вы, потому что они из будущего. У них куда больше мудрости предков. А потому-то, Неферуре, они лгут. Сама подумай, возвращался ли кто-то из Второго Царства? Нет. Да и зачем их отправили сюда? Высшая миссия?

— Высшая. Их ребенок поможет нам, — вступилась Неф, не желающая верить доводам Сета. Но тот старался убедить её, делая ставку на уже знакомой им двоим истории. От исхода этого разговора зависели их жизни, и существо не собиралось терять союзника.

Еще в школе Неф рассказывали о Сете. Совсем давно его почитали как «защитника солнца-Ра», покровителя царской власти, его имя входило в титулы и имена ряда фараонов. Он был единственным из всех, кто способен одолеть во тьме змея Апопа, олицетворяющего мрак и жаждущего поработить Ра в тёмных глубинах подземного Нила. И все эти знания не очень-то помогали юной девушке придерживаться единого мнения о собеседнике, который, между прочим, продолжал рассуждать вслух.

— Их ребенок? Да неужели ты веришь в эти сказки? Сама подумай, ведь Сэ-Осирис живет во дворце давно, но ни одна наложница не принесла ему ребенка…

— Амон не позволял.

— Амон? Амон?! — воскликнул озлоблено Сет. — Да мой дед первый, кто верит в эти треклятые пророчества! Он не решает ни-че-го. Амон далеко не самый высший бог!

Гнев Сета стал почти осязаемым. Он раздувал ноздри, а глаза его горели ненавистью, и тем не менее существо быстро взяло себя в руки:

— Их не по-сы-ла-ли. Неужели не понятно, дорогая, что они всего лишь обычные людишки? Что они умеют? Варить снадобья да животных выпускать? Ты можешь большее. И тем не менее вас всех они водят за нос.

— Ложь!

Повисла пауза. Сет уставился на нее серьезным проницательным взглядом.

— Гермиона хорошая подружка, правда? — нервно спросил он, быстро зашагав в ее сторону. — Она помогает с Тутмосом, скрывает ваши отношения от матери, верно?

Видя, что девушка не сдается, но очень сильно нервничает, он схватил её за плечи и затряс.

— Очнись! Она же тебя и выдаёт твоей матери! Иначе откуда та все знает?! Почему так по-матерински относится к ней? Гермионе легко доверять, и она этим пользуется. О ней печется даже твой отец, не так ли? Не так?!