Гермиона прикрыла глаза и сглотнула, проглотив несколько жестких песчинок. Пальцы на автомате прикоснулись к цепочке на шее.

«Только не это!» — пронеслось в голове, когда Гермиона нащупала раскол на хроновороте.

Главный из мужчин толкнул ее в спину палкой, заставляя двигаться дальше. Под сумерки, которые немного ослабили жару, но не остудили горячую землю, пленницу ввели в город. Думы и переживания за будущее совершенно вымотали девушку как эмоционально, так и физически, поэтому она устало брела вслед.

«Почему они обращаются с ней так гуманно», вертелось в голове.

Для них Гермиона была чужой странной хозяйкой исчезающей голубой выдры. Боялись ли они её или несут в жертвы богам? А быть может, у них имелось забавное пророчество, сделанное местным шарлатаном? Девушка усмехнулась: солнце явно ударило по макушке, раз она считала свое положение смешным.

Пока они углублялись в город, из домов выходили люди и с испугом, состраданием и мольбами смотрели на нее голодными глазами, словно гиены, не евшие месяц. Гермиона вновь с опаской вспоминала маггловскую историю. Каннибализма в Древнем Египте не было, ведь так?

Тем временем жители вылавливали своих любопытных беззаботных детей и вцеплялись в их плечи острыми, костлявыми пальцами. Такое внимание не нравилось волшебнице.

Видимо, ее вели во дворец. Одеяния граждан постепенно менялись на роскошные ткани, золотые пояса, ожерелья, сменились и запахи. Веяло ладаном и миррой. Уличная грязь уползала в темные углы. Здесь было свежее. В этих краях люди осмеливались спокойно задавать вопросы стражникам, которые вели ее. А те холодно хранили молчание. Понятия о вежливости в Египте, скорее всего, не распространялись.

Гермиона страшно испугалась, когда они предстали перед дворцом. Ведь если ее убьют в прошлом, она родится вновь? Медленно спускалась ночь. От стен исходило тепло, горели факелы, в окна проникала соблазнительная свежесть сада, усугубляющая жажду. В любой другой ситуации она была бы не Грейнджер, если бы упустила возможность изучить местную архитектуру, но сейчас все мысли были лишь о душительной усталости. Девушка не привыкла к такому климату, к таким долгим переходам, к изнывающему по воде состоянию и давно отвыкла от мыслей о смерти.

Мимо мелькали настенные рисунки, исписанные под высокий потолок колонны и люди, носящие кувшины с запахом ячменного пива. Гермиона устало брела в главный зал, чувствуя тупой наконечник, упирающийся в позвоночник. Ну хоть не остриё.

Перед глазами периодически темнело.

Распахнулись массивные, но не самые надежные в жизни Гермионы двери, и они вошли в большой просторный зал, в котором пахло травами. К ним подошли другие стражники и грубый мужской голос привлек ее внимание. Египтянин был высоким и хмурым, а его нарисованные стрелки доходили до ушей. Он что-то объяснял, а вслед за ним повисло тягучее молчание.

В душе рождался отчаянный страх. Она была слаба, её магия почти не работала, а её время настанет лишь через одну-две тысячи лет.

Понимая, что у нее нет сил не то, чтобы бороться, но и дышать, Гермиона прикрыла глаза.

Внезапно в воздухе, подобно хлысту, повис женский голос, заставивший всех поклониться, а Гермиону резко вскинуть голову. Она столкнулась взглядом с самим фараоном, который вопросительно наклонил голову. Никаких женщин кроме нее самой и в помине не было. Откуда этот голос?

Темные глаза фараона властно сверкнули, стремясь подавить. И Гермиона подыграла в эту незатейливую игру, на секунду переведя взгляд на одеяние фараона. Туника не могла скрыть плавный изгиб бедер. Наверно, это и вызвало прилив любопытства в её ослабевший разум. Хоть напоследок девушка решила позволить себе изучить запретную Древность. Она вернулась к лицу правителя, смотря на стрелки и бороду. Но ей тотчас шикнул египтянин, намекая на поклон.

Она учтиво поклонилась.

Фараон холодно процедил, и девушка пожалела, что не изучала древнеегипетский язык в академии, да и вообще египтологию. Впрочем, все происходящее настолько походило на бред, что волшебница больше жалела о том, что не заметила свою шизофрению сразу и не подавила первые признаки лечением. Решено: как только все это кончится, она сделает чистосердечное признание человеку в белом халате. И всё же: фараон — женщина?

Похоже, отдали приказ, но вместо сильного толчка, лопатка почувствовала слабое прикосновение наконечника копья. Велели идти. Гермиона вышла, бросая взгляд на желанные кувшины с жидкостью. Наверно, она слишком громко сглотнула, так как служанка испуганно прикусила губу, мечась взглядом с фараона на пленницу и снова на своего господина.

— Благодарю! — хрипло прошептала Гермиона, когда фараон кивнул и её жажда утолилась.

Время превратилось в вязкую смолу, которая растягивалась на километры. В зале стали скапливаться люди в белых сорочках с изрисованными лицами. Пошли шепотки. Правитель не удостоил их своим вниманием. Его красивые глаза гипнотизировали другую дверь, из которой вышел мужчина в черных одеяниях. Он, буквально, влетел, и сразу же столкнулся с Гермионой взглядом.

«Загар пошел ему на пользу», — только и подумалось гриффиндорке, прежде чем ее разум сдался сему абсурду и покинул сознание.

— Что с ней? — спросил фараон, надменно разглядывая упавшую гостью.

— Это радость, царица, радость, — холодно сказал Снейп и натянул улыбку, — это моя гостья.

Он позволил себе преодолеть расстояние до Гермионы в считанные секунды.

— Она из твоего мира?

— Да.

— Тогда ты знаешь, что нужно делать, жрец, — улыбнулась женщина на троне и поправила накладную бороду.

Снейп взял невыносимую, вечно лезущую не в свое дело всезнайку, не позволяя кому-либо касаться ее, кроме него, и отнес в свои апартаменты. Сначала он проведет с ней самую строгую беседу насчет ее гриффиндорства и умения попадать в неприятности, затем расспросит о войне, а после прочистит этой выскочке мозг за неучтивость с царицей Хатшепсут*.

Комментарий к Кто не рискует, тот не пользуется услугами гоблинов

* — Мааткара Хатшепсут («Первая среди почтеннейших») Хенеметамон (1490/1489—1468 до н. э.) — единственная в истории женщина-фараон Нового царства Египта из XVIII династии. До воцарения носила то же имя (Хатшепсут), которое не было изменено при восшествии на престол.

========== Инени ==========

После долгого сна и восстанавливающего зелья организм ликовал. Ничто не ценится так высоко, чем то, чего долго лишался. Обычный сон, и зелье, имеющееся в свободном доступе в любой лавке, творили чудеса получше всякой магии. Гермиона открыла глаза и замерла.

Бред, казавшийся сном, никуда не исчез. Она по-прежнему в Египте.

В окружении расписных стен и льняных простыней на столе ожидали свежие фрукты и глиняные кувшины с водой и молоком. К ним, естественно, Гермиона не притронулась. Война научила ее не доверять еде в незнакомых местах, особенно когда тебя привели сюда пленом. Отравить не отравят, но вызвать какую-либо зависимость или галлюцинацию способны. А гриффиндорке абсурда хватало и так.

Пленница осторожно встала с широкой кровати и со страхом обнаружила пропажу волшебной палочки. Теперь она точно в опасности. Эти египтяне не совсем и олухи, раз считают, что какая-то палочка способна нанести вред. Хорошо, что она владела невербальной трансфигурацией. Маленькая тарелочка превратилась в острый кинжал, который уместился в ее рукаве, скрывшись под грубой тканью маггловской рубашки.

Свою обувь девушка не обнаружила, посему ступнями осязала теплый пол. Здесь слабо пахло ладаном, а двери, на удивление, отсутствовали. Это совершенно не походило на темницу или тюрьму, но Гермиона стремилась не делать поспешных выводов.

Она вышла в большой зал без стен. Лишь колонны поддерживали тяжелый каменный потолок. Каждая деталь свидетельствовала о египетской культуре. Вдалеке послышались женские голоса. Встречаться с местной публикой девушке было совсем не в радость, и она развернулась в противоположную сторону. Но и здесь её постигла неудача. Теперь уже мужские, тяжелые шаги гулко сообщали о приближении как минимум двоих и не слабых египтян. Возвращаться Гермионе не хотелось, поэтому она помчалась в сторону женщин. «Уж легче справиться с ними!» — решила она. Ритм сердца ускорился, ведь от этого зависела ее жизнь. Она спряталась за колонной.