— Ну наконец-то! — выдохнула служанка и вновь стала возиться с белоснежным поясом. Гермиона окаменела на пороге.
Ясности фраза не внушила. Что происходит? Она задала этот вопрос вслух, но ей не ответили, зато быстро усадили на пуфик и стали энергично закалывать локоны. Обе бормотали под нос, как ведьмы-людоедки, впервые готовящие индейку.
— Ответьте!
— Это секрет, — улыбнулась египтянка и выпустила из её косы пару коротких локонов. Неферуре же сняла диадему и принялась внимательно её изучать. С видом ювелирного критика она стала проверять на прочность выступающие золотые завитки, придумывая, что с ними можно сотворить. Фина же все поглядывала куда-то на дальний столик.
Ситуация здорово напрягла Гермиону, привыкшую всё держать под контролем. С каждой секундой вера в то, что глупая индейка именно она, усиливалась. Невеста встала, чтобы прекратить этот беспредел: ей и так волнений хватало, — как раздался такой же взволнованный голос Тобеса:
— Вы готовы?
— Нет! — судорожно метаясь по ванне, бросили девушки. — Еще чуть-чуть подожди!
Либо спятила Гермиона, либо скоро всеобщее безумие накроет и её. Сердце уже давило своим стуком горло. Спятили! Тобес уж точно не помощник в делах стилиста перед брачной ночью!
— Надевай! Скорее! Я помогу с лентами! — в руки попал сверток самого легкого и прекрасного белоснежного платья, обшитого бисером. С губ жрицы почти сорвался отказ, ибо такую традицию они не обсуждали, ну, совсем! Её ждет Северус, и у него зов, и ему нужны силы в противостоянии Осирису, и… На папирусе, который лежал на дальнем столе была изображена девушка в свадебном современном платье. Её изгибы и линии отличались утонченностью, словно рисовала твердая рука и пером, а не палочкой. Перо! Бисер!
Гермиона развернула длинное платье и охнула. Северус! Только он мог её так осчастливить и одновременно заставить плакать. Слабость в ногах рекомендовала спешить, чтобы как можно скорее расцеловать ее мужа. Через пару минут Фина завязывала на плечиках ленты, которые служили лямками. Талию подчеркнул широкий пояс, а на голову водрузили диадему с полупрозрачной тканью. Святые кальсоны, это была фата невесты!
Гермиона всхлипнула.
Тобес уже ждал у входа в ее спальню и заметно нервничал, посему и игриво шутил:
— О, какая красота! Жрица, не поможете с гэлстуком? — всё никак не мог он запомнить это треклятое слово. — Наш местный гений понапридумывал всякого…
Счастье разрывало её сердечко. Она помогла с лентой, очень походившей на черный классический галстук! Фата, к счастью, скрывала ее эмоции, поступающие вместе с градинами слез, и давившие грудь и горло.
Северус, нам за это влетит! — радостно подумала Гермиона, вытирая капли со щек.
— Мне сказали, что я больше всего подхожу на эту роль, поэтому держите и давайте руку, — растерянный и совершенно не знающий, что делать с плачущей жрицей, он подставил ей локоть, а в другую вручил маленький букетик роз. Конечно, трансфигурированных Северусом. Выбежали Неферуре и Фина в платьях на современный манер и улыбками до ушей. Все держались того же плана, что и на репетициях. Только одна Гермиона впервые переживала всё это.
Неферуре и Фина были прекрасными подружками невесты, и можно было бы подумать, что они в будущем. Просто свадьбу решили сделать на египетский манер. Вся их компания двинулась в сад, углубляясь всё дальше и дальше, пока не вышли на дорожку, где собрались все: слуги дворца, воины, всадники, Дред, его жена и, наконец, самый дорогой для Гермионы человек — Северус. Они замычали, сначала, конечно, нескладно, но потом ухватили, и Гермиона сквозь звон в ушах услышала свадебную мелодию.
Не трудно понять, что она вновь всхлипнула. Только представив, как Северус обучал их этому, да так, чтобы попадали, чтобы не путали… Сколько же они готовились…
С ума сойти, он даже создал алтарь и скамейки для гостей!
Гермиона не была уверенна, что вообще сможет идти — так дрожали ноги. Наверное, без поддержки Тобеса не удалось бы сделать и шагу. Но он плавно вел ее к жениху, который стоял с легкой улыбкой на лице и не сводил с нее влюбленного взгляда. Ей тоже не удавалось прервать их зрительный контакт. Теперь, без сомнений, она могла смело сказать, что счастливей, чем сейчас, ей никогда не доводилось быть. Внутри всё пело от трепета. Он так для нее старался! Вот почему вчера он увел её подальше от сада! Вот почему пропадал в последние дни! Гермиона чувствовала, что нужда в скотче, о котором она когда-то размышляла, отпала.
— Я люблю тебя! — даже не вдыхая, сказала она на английском и бросилась ему на шею, стоило Тобесу со слезами на глазах передать невесту жениху. И плевала она на всё! Ей хотелось вновь поцеловать мужа!
Какова же была реакция Северуса на это признание? Его руки скорее машинально обняли ее, ибо он замер и в замешательстве смотрел на свою хорошую. А она плакала от счастья. У него даже голос пропал в эту минуту, и пускай небо покарает его за это, но он пообещал себе признать талант Лонгботтома, всех гриффиндорцев назвать семьей и возлюбить Поттера как ближнего своего, если ему удастся ответить.
— Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, — хрипло и едва слышно прошептал Северус и погладил её по фате. После признания пульс у обоих остановился. У Гермионы замерла жилка на шее. Северус перестал слышать удары сердец: и своего, и Гермиониного. Мужчина не на шутку перепугался. Не было ни единого звука вокруг. Никто не дышал.
Ему даже показалось, что он умер. Будь часы, они бы непременно замерли. А затем очень резко пошли бы вскачь. Реальность молнией ударила в грудь. Легкие наполнились кислородом. Взорвалась ритмичным фейерверком звуков, запахов, ощущений тепла их тел, прохлады ветра. Похоже, Гермиона ощутила тоже самое, так как обняла сильнее. Не почувствовать, как подрагивали ее плечики, Северус не мог.
— Миссис Снейп, не смейте плакать, дорогая, подумайте о ваших красивых стрелках! — подтрунил он, всматриваясь в полупрозрачную фату.
Она рассмеялась, и он, крепче сжав ее в объятиях, улыбнулся.
— А они у меня специально подведены так, чтобы не мешали, все просчитано, — гордо заявила Гермиона, вытирая соленые капли.
Дред, играющий роль священника и всем видом походивший на него, напустил в шутку строгий вид и кашлянул. Супруги рассмеялись снова. Что опьянило Гермиону в конец, так это то, что в руках у Дреда был папирус, с которого молодой мужчина старательно, но с заметным акцентом читал английские слова! Смысл понимали только чета Снейпов. Они дали клятвы любви и верности, и Северус с нежностью и даже излишней осторожностью надел на ее палец кольцо. Он поднял полупрозрачную ткань, прикрывающую личико возлюбленной, наклонился и поцеловал.
Спустя многие часы праздник подходил к концу. Гости, которым запретили скромничать, слегка подтанцовывали под звуки арфы, флейты и систр. Неферуре и Фина взволнованно щебетали с Гермионой, пока Северус в пол уха слушал восклицания Тобеса, отдававшего всё своё восхищение «гэлстукам». Его волновали совсем иные вопросы.
Почему Осирис так покорно оставил их? Да, он боролся с Северусом внутри первое время, но потом покорно сдался. Мало верилось что-то, что поцелуй Снейпа был нечто вроде защиты. Это Гермиона действовала своими губами так, он же мог ее только лечить. Просто в тот самый день, когда он чуть не отправил её назад, Северус не сдержался. Гермиона и сама хотела остаться, а два подростка лишь упростили им жизнь, разбив тогда то проклятое зелье. Вид её сладких губ и эгоистичное счастье так привлекали его, что Северус не мог слушать голос совести или морали в голове. Он просто брал, что ему предлагали.
Если б его поцелуи работали так просто, давали ей силы для защиты, то едва ли он сидел в ее девственной спальне, мечтая о холодном душе.
И тем не менее Осирис не приходил. Его мотивы оставались неясными.
Решив, что с размышлениями о плохом, как минимум следует завязывать и заняться тем, чем давно хотелось, Северус направился прямиком к своему «делу». Тщетность своих попыток не думать о Гермионе он обнаружил, когда вспомнил шутку «не думай о белом слоне».
