Он снова потянулся к ней, и в этот раз Гермиона прикрыла глаза, ожидая…

— Жрец! У нас проблемы, — ворвался в их интимную атмосферу женский голос. Стояла та самая служанка, которая велела ей уходить.

— Всё в порядке, — пробубнила Неферуре, которую тащили сюда силком. Она упиралась как кошка перед порогом ванны, но с таким же кошачьим успехом.

Кровь, окрасившая ее руки, нисколько не внушала спокойствия, и Гермиона лихо подлетела к подруге, закидывая вопросами. Что случилось? Как? Когда? За спиной послышался смешок Снейпа, а сама же раненая фыркнула.

— Из носа кровь. Спокойно. Такое бывает, — отмахнулась Неф, не сводящая глаз с тигренка.

— Ей нужно лекарство, — потребовала строгая служанка, следившая за действиями Гермионы. Та времени не теряла: сварганила из тканей то, что слегка походило на салфетку. Трансфигурацию кто-то явно подзабыл.

— Не беспокойся, это всё объясняется в нашем мире. Ничего особенного нет, — протянул Снейп, которому совершенно не нравилось то, как на жрицу смотрела эта женщина, — кровь у вашей внучки уже остановилась.

— Вот-вот, — кивнула, как видимо, та самая «внучка», новость о существовании которой ввела Гермиону в ступор. Так значит, та была бабулей? Тогда становилось понятным, почему женщина вела себя настолько строго с Сенмутом.

Теща.

— Можно? — спросила Неф после того, как ее руки очистились. Только с кивка Северуса Гермиона со словами, он тяжелее, чем кажется, вручила Неферуре детеныша дворцовой тигрицы. Пушистик вильнул хвостом и сонно моргнул, собираясь заснуть. К удивлению, руки у Неферуре оказались сильнее, чем кажутся.

— Но звезды говорят обратное! — не унималась женщина.

— Или вы оба хотите сказать, что астрономия — пустой звук? Совершите большую ошибку, уверяю вас, — старуха без колебаний уставилась на Снейпа, и силой такого взгляда не обладала даже Минерва Макгонагалл, когда ругалась с профессором. Ну или делала вид. По сравнению с тем, что происходило сейчас, Гермиону не покидало чувство, что большую часть времени деканы враждующих факультетов упражнялись в остроумии, но никак не ругались, скорее создавали вид.

Сжатые кулачки помогали не нервничать.

— Это не пустой звук, Яхмес, определенно в астрономии есть свои преимущества, не спорю, однако, кровь из носа — обыденное дело для человеческого организма. Не думайте, что ваша внучка исключение. Мы это уже обсуждали.

Неферуре согласно кивнула и улыбнулась, убаюкивая, как куклу, юного охранника. Годы летят, эпохи сменяются, а ничего не меняется. Девочки играют всё в те же игры.

— Вы прекрасно это обсудили с Хатшепсут, но не со мной, — выплюнула старуха, и Гермиона почувствовала к ней антипатию.

Снейп растянулся в злобной улыбке и уверенно прошелся по залу, смакуя ответ. Напряжение росло.

— Напомни-ка, какое звание имеет Хатшепсут? — здесь он остановился и резко посмотрел на Гермиону, и не переводя взгляда на оппонента холодно протянул. — Обоснуй то, почему я должен ослушаться фараона? Ты ведь именно это имеешь ввиду?

Гермионе подумалось, что пришло время тревожиться, ибо ссора была неизбежной, и если бы Неферуре не закатила глаза, возможно гриффиндорка бы и вмешалась со своей идеологией «мир во всем мире».

— Едва ли тебе что-то понятно, но я настаиваю на том, чтобы ты дал ей что-то другое. Лечи её другим способом, прими меры. Хатшепсут относится к этому халтурно, я же — не позволю.

Сделав лишь одному ему известные выводы, Северус Снейп прекратил мерить шагами зал.

— Приму к сведению, а сейчас уйдите прочь. Вам нужен свежий воздух. Живо. — холодно приказал профессор, но когда Яхмес не двинулась с места, недобро прищурился.— Уж поверьте, стража будет на моей стороне. Не советую упрямиться.

Старуха схватила Неферуре за руку и, одарив жрецов злобным взглядом, ушла.

Только Гермиона задумалась о Яхмес и о причинах безалаберного поведения, как Северус оказался рядом и обхватил руками ее лицо, словно хотел заявить, что она всегда принадлежала ему и всегда будет принадлежать только ему.

Губы Северуса с ненасытной жадностью приникли к её губам, раздвигая их с господством, столь же явным, сколь и страстным. Его язык обследовал, пробовал на вкус сладкую глубину ее рта.

Хоть она сначала протестующе замычала, уже через секунду сдалась. В нем было столько власти, что её ноги стали ватными, пульс ускорился. И пусть он, как собственник, удерживал её лицо в своих широких ладонях, от него веяло свободой, страстью, опасностью. Всё это казалось Гермионе соблазнительным, неотразимым и ужасающим одновременно.

Этот поцелуй не походил на те прежние, что были у них. Это был поцелуй завоевателя. Защиты от которого не существует, как и не существует слов, чтобы остановить его силу. Гермиона быстро поняла, что в профессоре просыпается зов.

Зов и голод.

Сколько сил ему потребовалось, чтобы резко отстраниться! Он прислонился к ее лбу и закрыл глаза, позволяя им восстанавливать рваное дыхание. Из-под его железного контроля пробиралась дрожь, и Гермиона поняла, что Осирис рвется наружу.

Не зная, как быть, она ласково погладила его по голове и почти с такой же нежностью чмокнула в нос.

Комментарий к Традиции

* Дистилляция — перегонка, испарение жидкости с последующим охлаждением и конденсацией паров. Древний способ поучения эфирных масел.

========== Черт! ==========

«Ох, Северус».

Её нежный голос звучал у него в голове, не давая покоя. Никогда еще Северус Снейп не предполагал, что его имя может иметь вкус сахарных карамелек из детства. Ему до ужаса понравились нотки… — удивления? восхищения? — сокрытые в двух словах.

Северуса окружала ночь. Даже лунный свет скрыли облака. Казалось бы, всё располагало, чтобы заснуть, и он непременно должен уйти к себе, закрыть веки и погрузиться в мир морфея, отдохнуть хоть немного. Но ему не спалось.

Да и как он мог спать, зная, что в нескольких метрах от него спит хрупкая, чистая и неимоверно сладкая Гермиона? Девушка, которая должна стать его женой, его студентка, старше которой он почти в два раза. Та крошка, которую он возьмет далеко не единожды в их брачную ночь. Зов будет требовать развратить невинную девочку. И сказать, что мужчине такая идея не нравилась — ничего не сказать.

Она перевернулась во сне, и Северус вздрогнул, готовясь в любой момент броситься к ней и разбудить. Хоть разум и твердил, что после сегодняшнего поцелуя едва ли Осирис возымеет наглость и силы захватить ее сон, его тело всячески жаждало этого. Оно желало разбудить Гермиону объятиями, накрыть её расслабленное юное тело своим и взять её как женщину, принадлежащую только ему и желающую только его…

Северус выругался, взывая к совести, которая, похоже, ушла вместе с меткой в невиданные дали. Почему-то свой выход эта стерва прошляпила. И будь не ладно с ней, если свою оплошность она не считала грехом. В таком случае можно было бы поверить и в магических партнеров, что Северус, конечно же, не признал бы в трезвом уме никогда.

Встав, без раздумий он направился к выходу, чтобы «проветрить» свой разгоряченный мозг.

Ночи становились холоднее. Дул легкий прохладный ветер, и погода показалась ему как нельзя подходящей. Он вышел в сад, по размерам и красоте который превосходил только сад Семирамиды. И то, Северус там не был и сравнивать объективно не мог, а посему решил хоть на каком-нибудь уикенде сгонять в Вавилон. Времени у него теперь горы…

В горизонте исчезали границы сада, и такие масштабы нравились бывшему шпиону. Признаться, ему не хватало сумеречной тишины запретного леса, в которой его мысли из хаоса преобразовывались в выводы, умозаключения и конечно же нескончаемые схемы стратегий.

Тогда он ломал голову над планами безумцев, в руках которых лежала власть, известность и сила. Один точил зуб на Поттера, чтобы убить во зло, другой — во благо. Темный Лорд привязывал людей болью, кровью и метками, Дамблдор — чувством долга и софистскими* убеждениями опять-таки во имя добра и утопического «мира во всем мире».