— А вы-то что печетесь, профессор? Вы же не думаете, что мое возвращение сможет хоть как-то изменить те последствия, что мы натворили, прибывая здесь? Я, как вы выразились, экзорцизмом занимаюсь, так в чем же проблема?
Как будто этими словами Гермиона бросила ему вызов, потому что профессор стал медленно надвигаться на нее, и она, повинуясь интуиции, стала шагать назад. От такой опасности бурлила кровь. Нет, глаза профессора не наливались красным, но взгляд пугал не меньше своей темнотой и блеском. Они втягивали в себя магнитом. Инстинкты требовали побега. Новый уверенный шаг, она — робкий назад. Сердце спрыгнуло в пятки.
Шаг. Еще и еще, пока ему не надоела эта игра в кошки-мышки.
— Вы даже не представляете, что я хочу сделать с вами, мисс Грейнджер, — голос Северуса Снейпа понизился до едва уловимого шепота, и всё тело Гермионы, до самых кончиков пальцев, охватила дрожь, — и, видит Мерлин, я сдерживал свой зов магии, в то время как вы сами гнали себя в ловушку, глупая гриффиндорка. Быть может, вы забыли, но у нас скоро свадьба… — Северус подошел к ней опасно близко, что до нее донесся его запах мускуса и мужского тела, — неужели это событие нисколько не смущает лучшую Ученицу Хогвартса, или сальноволосая подземельная мышь ваша цель?
Её щеки покрылись красными пятнами, и Снейп с интересом склонил голову к плечу. Он ожидал бледности, сухости. Новость не очень-то радостная, особенно для девственницы.
— Да знаете что! — тут же нашлись слова для ответа, но их договорить не удалось.
Тут же ужалила боль, и она, вскрикнув, с такой силой сжала руку, что у нее побелели костяшки. Снейп мигом схватил её за плечи.
— Где? — потребовал он показать место.
Она убрала ладошку со шрама. Тот отсутствовал. Пока.
— Шрам…
— Вижу, — сухо процедил он.
И, пока на её коже невидимый нож кромсал «грязнокровка», Снейп медленно опустил взгляд на своё предплечье, где вместо черной метки было ровно ничего. То, что не сводилось годами и не забывало терзать совесть философскими вечерами, исчезло… Тут Гермиона пискнула вновь, и он попытался помочь, попытался поцеловать, но она его остановила.
— Нет, это показатель того, что наше прошлое все-таки не изменилось, — выдохнула она, кусая в кровь губу.
— Бог с прошлым, Гермиона, Вам больно…
— Не так, как было в первый раз, смотри, кровь не идет… — и когда слова не убедили его, Гермиона кивнула, будто эта её «правда-правда» сможет горы свернуть.
Он не отпускал ее, пока шрам не затянулся также стремительно, как пропал и появился. Вскоре выровнялось и ее дыхание.
— Ну, теперь порядок, спасибо, сэр, — Гермиона не смогла притворяться, понимая правду, поэтому в её улыбке поселилась грусть, — это означает, что будущее снова вернулось на место. Мы поступили правильно, что оставили меня здесь, так?
Она знала, почему Снейп прикрыл глаза. Он не спешил с ответом. Его телу не было равных во шрамах, и все они, в большинстве своем, корнями уходили в метку. Её нет — нет и последствий, а следовательно и их прошлого. Если будущее, действительно, вернулось на своё место, то его тело должно, как минимум, гореть в агонии. И раз уж этого не происходило, становилось понятным, что где-то совершился еще один неправильный ход.
Как в шахматах.
Да, пожиратели вернулись, а вместе с ними и Темный Лорд, но вот что шло на счет его? Почему он не перешел на темную сторону?
Гермиона еще долго молчала, стремясь не нарушать хода его мыслей. Уже начало светать, когда ее голос, наконец, вырвал его из гнетущих раздумий.
— Что будем делать теперь?
— А на что вы рассчитывали, пока не появился «повод»? — спросил он учтиво, — быть может, у вас имелся план. План, например, противостояния Осирису во снах, или же хотя бы мне?
Она ответила просто и ясно, словно не замечая двойного смысла в его словах:
— Рассчитывала на вас.
И зачем он спрашивал, скажите? Что он хотел услышать от женщины, да еще и гриффиндорки, которая, ясно как день, решила вытащить его отсюда с железобетонным настроем? Нет, Снейп не был женоненавистником, но относился к женщинам, как к людям с другой планеты. Всё-таки слабый пол мыслил по-другому, нелогично, но чертовски интуитивно. Ну, за исключением, наверно, Трелони. Та напрочь лишена этого дара.
Однако все они, фемины, вели себя с ним по-разному, что в современности, что в древности. Кого-то он уважал, с кем-то дружил, кого-то просто имел, кого-то презирал и так далее, и тому подобное. Всё зависело от самой женщины, от её поведения и границ. Но Грейнджер… Несмотря на свой необычайный ум, она оправдывала все идеалы гриффиндора…
— Ну, допустим один план у вас есть, — он протянул руку и по-новому как-то усмехнулся. С теплотой, интересом и насмешкой. К тому времени Гермиона уже была красной. До нее только сейчас дошло, что от Осириса её-то, возможно, и спасут, но кто спасет её от Снейпа?
Она вложила ручку в его ладонь, и мужчина, воспользовавшись доверчивостью, привлек ее к себе. Опасной оказалась дразнящая нежность его ласки, когда он протянул руку и убрал ей за ухо выбившийся завиток волос, коснувшись при этом подушечкой большого пальца шелковистой кожи щеки. Другая рука легла ей на талию.
Какая же она хрупкая, — пронеслось в его голове.
— Я поцелую вас один раз, — предупредил он за мгновение до того, как их губы слились. Гермиону окутал испуг. Она поджала губы, боясь сдаться на его милость. Так неожиданно… Вместо ответа она окаменела в попытке понять свои ощущения.
Лишь благодаря ее невинности Северус действовал нежно, но совершенно по-слизерински. Он медленно провел языком по верхней губе. Втянул нижнюю, слегка посасывая, покусывая. Новый импульс заставил Гермиону вздрогнуть и издать томный тихий вздох, чем и воспользовался мужчина, слегка толкаясь языком на встречу её.
Профессор из медленного и почти целомудренного прикосновения губ смог перейти в настоящий глубокий поцелуй.
Их языки соединились, пронзив электричеством грудь, живот и всё тело, которое предвкушало что-то сладкое и сочное.
Она почувствовала приятную слабость в губах, сладкую магию, залечивающую ранки от нервных укусов, и зарождающуюся в животе истому. Её одолевало смущение в голове,
и пламя — по коже. Она робела. Но это не помешало ему прижать ее к себе чуть сильнее, от чего ее живот обожгло прикосновение чего-то твердого, того, что показывало его желание обладать ею.
Гермиона стыдилась отвечать, не желая показывать свои чувства к, как он сам выразился, «сальноволосой подземельной мыши». И удавалось такое противостояние почти из последних сил. Он запустил руку в её волосы и позволил им двоим вздохнуть.
Секунда, и горячее дыхание опалило чувствительную мочку.
— Вы должны поспать, — прижавшись к её уху губами, сипло прошептал Северус и уткнулся носом в её кудри, прикрывая глаза.
— Уже светло, я не…— запаниковала Гермиона.
— Я буду рядом, — он не смог не хмыкнуть, когда она вздрогнула: испугалась.
— Мисс Грейнджер… О чем вы только думаете, хотелось бы мне знать. Я не собираюсь охранять ваш сон, лежа по соседству. Мы оба знаем, к чему это приведет.
Упускать возможность подразнить ее Снейп не собирался. Хотя догадаться нетрудно направлению ее мыслей. Он сам думал о том, что существует нечто иное, чем охрана ее сна, нечто, чем непременно хотелось бы заняться, держа её в своих объятиях.
Они ушли в ее покои, где Гермиону против воли уложили в постель и заставили закрыть глаза. Причем трижды. Она при всем желании не хотела засыпать. Они условились, что он ее разбудит в случае чего. Но это ни капли не вдохновляло на сон. А ведь она могла и никак не показать это самое «чего»… Это же неконтролируемо. А что, если Осирис возымеет над ней власть и она не проснется? Гермионе думать об этом не хотелось. Она сглотнула шершавый ком в горле.
«Раз уж осталась и «рассчитывала на него», то изволь уж следовать словам,» — был отдан приказ себе. Гермиона закрыла глаза. Последнее, что она увидела, так это то, как Снейп проверял на прочность стол, стоящий в самом дальнем углу от её постели.
