— Скорее! — Сенмут прибавил шагу, волоча за собой девушку, у которой окаменели ноги.
Стена скрыла надпись со Снейпом, но Гермионе и этого хватило, чтобы воспроизводить перед глазами страшное открытие. Бледнея, девушка спотыкалась, но пыталась размеренно дышать.
Нет ничего крепче союза, скрепленного кровью. Договоры, подписанные порезанными пальцами, являются клятвами, связью душ и темной магии…
Профессор испил ее кровь…
Нет, Гермиона верила в то, что он хотел её спасти… Исключительно спасти, идя на такие жертвы…
Инени всё грамотно подстроил…
Холостые кобры — странное совпадение, верно?
Всё ради этого слова, и все они знают его. Это слово — «сделка».
С кем её заключили? Её мокрая ладошка выскальзывала из мужских рук, но Гермиона тут же сильно сжимала ее, боясь запутаться в мелькающих дорогах полумрачного лабиринта.
С кем могла быть сделка у Снейпа и, получается, ее?
— Сэ-Осирис против твоего присутствия, жрица… — растерянно причитал Сенмут, снова завернув за угол.
Гермиона не ответила и стеклянным взглядом уставилась под ноги.
Её снова тошнило.
***
Обычно эфиопцы спускали с рук мелкое воровство двух идиотов и их шайки бедных. Хоть Хатшепсут наказывала Дреда и Тобеса за их проделки, это нисколько не останавливало их. Для фараона они были фаворитами и слишком большой имели вес, чтобы наказывать.
Но в этот раз, Хатшепсут пришла в гнев и ярость, когда до нее дошел слух, что эти оборванцы умудрились втянуть во всё это дело и жрицу. Она до последнего верила, что Гермиона подыгрывала им со змеями и отвлекала внимание.
Что ж, внимание эта девица привлекла. Да такое, что теперь их треклятые враги имели веский повод напасть на Египет. Она сидела на своем троне и поджимала губы. Лишь они и выдавали гнев на ее неподвижном лице.
Инени незамедлительно воспользуется положением. В этом сомневаться не приходилось.
— Где ты шлялась? — с теплотой льда бросила правительница, когда вместо ожидаемых виновников в зал вошла Неферуре. От тона матери девушка сменилась в лице.
— Разве тебя это сейчас должно волновать?
Неферуре направилась в сторону коридора.
— Ты еще слишком наивна, — слова заставили девушку замереть.
— Правда, мама? — проговорилось сквозь зубы.
— Тутмосу нужен трон, а не ты, или тебе рассказать, сколько бедняков растят его детей?
— Его подставили. У него нет детей.
— Главное, чтобы через девять полнолуний не подставили тебя, — фараон небрежно постучала пальцами по подлокотнику, смотря на наследницу Египта, — или уже поздно метаться, Неф?
Та выпрямилась и побледнела.
— Я. Не. Шалава.
Девушка выдержала скептичный и презрительный взгляд, а после рванула из зала. Она боялась сказать матери много чего лишнего. А высказать хотелось многое. В Неферуре сейчас кипела обида и боль.
Положив руку на плоский живот, она решила, что если у нее и родится когда-нибудь ребенок, то он никогда не узнает о несправедливости и таких плохих чувствах. Она и Тутмос воспитают его в любви и уважении.
Комментарий к Кровь
Да, ребятки, я защитила курсач, и теперь я ваша! Урааааа))))
========== Всё к этому шло ==========
Как же часто любила она кусать губы в моменты волнений. Привычка даже оставалась уже незаметной и такой родной. Иногда она доставляла дискомфорт, когда нежная плоть саднила от прикусов, но в большинстве своем успокаивало.
Сейчас не помогало и это. Водоворот мыслей крутился в ее голове, а посему Гермиона не сразу заметила, что Сенмут привел ее на кухню и подал чашку молока. Пожилая служанка оповестила их, что фараон ожидает.
— Нет-нет-нет, Гермиона нуждается в отдыхе, — Сенмут и не думал останавливаться, решив провожать девушку до её покоев, но служанка отставать не планировала.
— Но фараон сказал, чтобы и жрица немедленно пришла!
Сенмут проигнорировал. Только когда девушка переступила порог своей комнаты, он соизволил обернуться к пожилой женщине, которая следовала за ними, тихо бубня себе под нос, что негоже не слушать правительницу.
— Не думаю, что вам стоит лезть во все это, дорогая, — с нажимом посоветовал он.
— Я выполняю то, что велено, — в ответ огрызнулась старушка, выражая всем видом, что уходить не собирается, пока не поступят по воле Хатшепсут.
Сенмут закатил глаза.
— Не беспокойся.
— Я не уйду, — женщина являлась первой упертой египтянкой, настаивающей на своём. Хоть кто-то не плясал под иерархичную дудку. Были бы в Гермионе силы, она бы улыбнулась и объяснила бы, что означает палец вверх.
— Я понял тебя, — еще более раздражаясь проговорил архитектор, — передам ей, что ты выполнила приказ, однако, лучше замолчи и помоги жрице, — он кивнул в сторону абсолютно потерянной Гермионы, — во всем, в чем она тебя попросит. Я скоро вернусь.
Служанка с явным осуждением покачала головой, но ничего не сказала. Они проводили его взглядами, и Гермиона пожелала стакан воды.
— В вас есть еще силы?
Гермиона не понимала, к чему такая паника? Укусы ведь зажили… Она ответила правдой, сказала, что едва ли ей хватит сил улечься на подушку, но сразу же заверила, что лишь устала.
— Здорова, как само Солнышко…
Представляться в Древнем Египте как-то не особо любили, да и слуг особо не удостаивали вниманием, только приближенных. Неизвестно кому принадлежала стоящая перед ней старушка, но её фигурка частенько мелькала во дворце.
— Ваши сравнения слишком легкомысленны, Гермиона, — гриффиндорку заставили почувствовать себя нашкодившим в тапки котом, и если бы не шум легких шажков в коридоре, образ строгой египтянки навсегда закрепился рядом с полочкой воспоминаний о
Минерве Макгонагалл. — Вы не понимаете, о чем идет речь. Вам необходимо немедленно.. — но шаги смолкли.
— Простите, вас просит к себе фараон, — в дверях показалась маленькая девочка. Еще же дитя, а уже в слугах. Мешки из-под картошки в современном мире лучше, чем-то, во что обличили ребенка. Не дворцовая…
Удивительно, но без всяких споров женщина, обведя взглядом комнату, ушла во свояси, и лишь на последок, уходя, прошептала губами «У-Х-О-Д-И-Т-Е». Ну или «У-Й-Д-И-Т-Е». Понятнее не становилось.
Что она имела ввиду?
Куда ей уходить?
Здесь была защита. Её охранял дворец. Хатшепсут, Инени, Дред, Тобиас, слуги — доверенные лица профессора. Нет, уходить ей нельзя, да и некуда.
Её ноги больше походили на свинец, чем на плоть и кровь. Северус, вернее профессор хотя какой к черту профессор, когда она узнала не один раз вкус его губ? Всё верно, Северус, пора бы называть его так. Он уже не ее профессор. Так вот, к сожалению, Северус залечил ей раны, но не ушибы. Да, грех жаловаться, и всё же тело требовало отдыха.
***
Несколько часов пролетели незаметно. Под вечер к ней пришли врачи и стали задавать странные вопросы. Они не нашли ни ран, ни ушибов. Пара синяков от такого падения, о котором, между прочим, знал уже весь Египет, стали новым чудом, а то место огородили, и старались обходить его стороной. Ибо суеверие египтян достигло пика: они считали, что только бессмертные боги могут выжить при таком падении.
Гермиона закатила глаза, когда узнала об этом. Хотя капля благоразумия в этом была — она и сама уцелела благодаря своей удаче. Или нет?
Прошло еще два дня. Та старушка во дворце больше не мелькала, и в Гермионе медленно, как по каплям, росла тревога. Могла же она отлучиться по делам? Могла.
Стражники выдохнули спокойно, когда увидели её целой и совершенно здоровой. Однако их Хатшепсут навсегда выгнала из статуса «телохранителей». Писцы же недо-Робины-Гуды навещали её ежедневно. Они искренне считали себя виноватыми и приносили тысячу извинений в её адрес. Даже носили ей фрукты в свободное от работы время — девушка почему-то не сомневалась, что дары-то эфиопские…
— Что стало с тем мальчуганом? — спросила Гермиона, идя вдоль сада. Тобес шел рядом, а Дред постоянно оборачивался, подозревая, что за ними следят.