Змеи. Они её окружили.

Не позволяющие поддаваться панике, а следовательно, и стоять как статуя, инстинкты толкнули Гермиону в бегство. Разум понимал, что ни в коем случае не следует давать волю резким движениям, но уже через долю секунды этот же разум подгонял её мчаться, куда угодно, лишь бы подальше.

Стоило бы ей вспомнить, что люди Инени умели усыплять змей. Скорее всего, это не самое сложное, что подвластно этим эфиопским талантам.

Кобры… Гермиона искренне надеялась, что это не они преследуют её.

Только жрица резко свернула за угол, как оттуда выскочила четвертая. Отсутствие воротника у змеи не так уж и сильно успокоило девушку.

Её преследовали черные мамбы — не самые безобидные существа на свете. Девушка взвизгнула и помчалась в противоположную сторону.

Храм располагался совсем близко, а его метровые ступени вряд ли показались бы гадинами таким уж преодолимым препятствием. Гермиона помчалась к югу, к статуям. С испугом горожане рассыпались перед ней. Но это ее не так волновало, как то, что её ноги хлестанул чей-то хвост, как кобылу, гонимую умелым ездоком.

Нет, нет, ей нужно именно в Храм! Но к Храму она подступила бы с таким же великим успехом, как и Гитлер к Москве. Резко свернув, так, как и желали рептилии, она бросила экспеллиармус в одну из них. На секунду они опешили. Казалось, они имели какой-либо разум и умели удивляться, но уже через мгновение с новой волной агрессии и шипением змеи бросились в погоню.

Гермиона почувствовала, как сердце уходит в пятки, взрываясь адреналином. Девушка чувствовала, что конец близок. Совершенно нереально убежать от существ, чья скорость превышает твою.

Тем не менее она мчалась. Нельзя сдаваться! Легкие разрывались, но ноги несли её без тормозов. Обернувшись, она увидела, что за ней мчится Инени. В горле пересохло, когда дыхание стало оставлять ее. Шипение позади не отставало. Гермиона обегала храм, пока дорога под ногами не кончилась глубокой расщелиной. Она полетела вниз. Резко, что воздух бил по лицу. Земля с небом вертелись, а затем стало больно. Ужасно больно. Темно и сыро.

Кажется, где-то рядом приземлились и змеи. Четыре почти что одновременных шлепка о глиняную землю. Закрыв глаза, Гермиона закусила губу и прислушалась. Шелеста движений она не слышала. Впрочем, кровь в ушах гремела так, что и пушечный выстрел казался бы тишиной.

***

Свет почти не проникал сюда. Факелы тоже горели слабо. И всё же глазам пришлось привыкать. Голова слегка кружилась, но для Северуса Снейпа это являлось признаком того, то он всё-таки спал, а не бредил — в лихорадке всё намного плачевнее.

Стараясь не делать резких движений, он присел. Боль в мышцах сразу аукнулась – не удивительно, терпентин уподоблялся чуме, только выжигал он не города, а силы в его организме.

Северус бросил взгляд на стены. Кровь. Сенмут мало что сказал об том. К его великому сожалению, ничего и не оставалось, как поверить тем малым словам. Память сломалась напрочь.

Даже вообразив себя великим Холмсом, маг не понимал, зачем ему понадобилось бить стену и почему за девять лет праздник Опет приносил ущерб только ему да невинным животным, а сейчас агрессия выплеснулась и на камень. Стоило ему подумать о своих кулаках, как те сразу дали о себе знать. Легкая боль покусывала разбитые костяшки.

Попытки встать оправдали себя лишь с третьего раза. Тело отказывалось его слушать, а где-то внутри зарождалась дрожь. Через секунду, превозмогая слабость, бывший шпион, сжав зубы, встал.

Северус сейчас был особенно разочарован. Седьмой раз треклятое зелье не думало получаться. Стало только хуже. Намного хуже. По правде сказать, состояние зельедела не располагало к построение пропорций и формул. Да и в уме даже для некогда лучшего Мастера такая задача — лишь убийство скучных минут. Нужна запись.

Не понравилось Северусу и его кровавое творение. Особенно вблизи. Либо его воображение сдружилось с последствиями наркотика, либо наркотик играл с ним во сне. Но он точно видел надпись на английском языке. Оно составляло одно слово, и это слово ему не понравилось в край.

Грейнджер следует отправить прямо сейчас в это гребанное будущее, не дожидаясь завершения Опета.

Обведя пальцами буквы, маг почувствовал, как магия сквозит от стены к нему и назад. Внутри вздымались крылья чего-то темного, как это было при Темном Лорде. Стоило собраться ближнему кругу, как тьма, живущая внутри, брала вверх над своими хозяинами. Появлялась жажда крови, боли – садистические потребности, которым ни мораль, ни совесть не могли препятствовать. Потому-то многие пожиратели превращались в безумцев или же просто «ломались».

Назад пути не было.

Без окклюменции сломался бы и Северус. Ему стоило больших усилий очищать свой разум, постоянно чувствуя, как зверь внутри него жаждет все большего и большего насилия.

Иногда и в его голову приходили героические идеи очистить мир хотя бы от самого себя, но едва ли бы это чем помогло. Воландеморт нашел бы нового шпиона, а посему Северус заковывал себя в оковы колючих цепей.

Когда наступил тот самый момент, когда в его мертвую прогнившую душу проник новый монстр? Жрец не знал, и не желал знать. Метка мертва, а в нем что-то сидит.

Кровавое же слово только усложняло ситуацию. Оно как давало ключи к разгадке, так и сильнее запутывало. Секунда – другая. Северус догадался обо всем. И почему его зелье не сработало, и почему он ходил во сне.

И тут же, сжав кулаки, он почувствовал взрыв, словно его прокляли. Ровно как и двадцать лет назад, когда он, будучи наивным глупцом, вступил в отряды тех же треклятых Пожирателей Смерти, принимал метку и давал клятву, по венам прошелся яд. Северус застонал сквозь сжатые зубы.

Морфий тьмы. Неодолимого желания греха, буйства и разрушения. Сердце что-то загрызло, и Северус впервые за десять лет испытал отчаяние. Изнутри резало мышцы.

Ему пришлось опустить веки. Пришлось сделать вдох, и не один, чтобы привыкнуть к появившемуся знакомому запаху, смешанному с кислинкой железа. Кровь, черт бы ее побрал! Он снова чуял ее…

Какая-то сила, как поток лавины, влек его идти. Внутри все рвалось и металось, уподобляясь самому бешенству.

Нет. Нельзя. Не сметь, велел он себе мысленно. Еще один вдох. Он успокоил хаос и безбрежно, совершенно вежливо и одновременно бросающе в пот, процедил:

— Мисс Грейнджер, уйдете сейчас, и я обещаю сохранить вам жизнь.

========== Кровь ==========

Несколькими минутами ранее Гермиона встретилась с горкой свежевыкопанной земли, поэтому падение, к ее сожалению, не закончилось летально. Уж лучше было бы умереть.

Шлепок был громким, и девушка склонялась к тому, что издать его могли исключительно ее кости, возможно, шея или позвоночник. Боль чувствовалась везде. Но преимущественно жгло подбородок и чуть ниже коленей.

Гермионе казалось, что ее голова попала под пресс, а все тело — в огонь.

Неизвестно сколько девушка не смела шевелиться, боясь, что волна боли снова настигнет её. По щекам потекли слезы. Ей стало безгранично жаль себя, такую маленькую, беззащитную и совершенно беспомощную в этом долбанном Египте.

Слегка подташнивало. Пришлось медленно поднять тяжелые веки. Перед глазами плясали белые и черные круги. Болезненным оказалось и моргать. Всё-таки жажда к жизни не навсегда покинула ее. На одну морскую каплю боль утихомирилась, и девушка пошевелила пальцами ног.

Целы.

Руки вонзились в мягкую почву, и под ногти залегла грязь, — чувствует. Перед глазами представился грот и непозволительной величины потолок. Такая же высота была в туннеле в тайную комнату. Только там куда нежнее было приземление.

Сжав зубы до отвратительного скрипа, Гермиона села и осмотрела ноги. Все икры были усыпаны укусами. От отвращения гриффиндорка скривилась. Как долго ей осталось жить? Видимо, из-за шока она не чувствовала ни зубов, ни яда, плывущего по венам.

Девушка вытерла кровь ладошкой и попыталась осмотреться в надежде на помощь. Бесспорно, это был самый наивный поступок в ее жизни. Откуда в гроте люди?