Сенмут закинул чертежи в корзину на столе.

— Однако советую не задерживаться допоздна. Ночью хоть и красиво, но не так безопасно, да и твой жрец меня убьет, когда вернется.

Гермионе и смущение изображать не пришлось.

Им повезло, её учитель Тобес с Дредом чуть не ушли. С радостью они отнеслись к просьбе советника и приняли её в свой кружок с двумя неразговорчивыми стражниками.

Горячие объятия солнца окутали Гермиону. Стоило бы ей поблагодарить родителей за кожу, склонную к смуглости, иначе давным-давно с нее сходил бы скальп.

Ни местные пляски под веселые мелодии, ни экзотические огненные шоу — ничто не могло нарушить ход ее мыслей. А вот её присутствие значительно изменило поведение граждан. У них даже осанка стала прямее. Улыбки же не сходили с лиц. Все ожидали голубую выдру.

Под прикрытием интереса к празднеству жрица осматривала их путь и запоминала.

— Я не успела вас поблагодарить за предупреждение, — когда пауза превратилась в неловкую, обернулась Гермиона, — Дред, как ваше самочувствие?

Тот слегка смутился и кивнул дважды в пол.

— Хорошо.

Они вышли на рынок. Здесь шумел всякий, кому не лень. Понаехали иностранные купцы и торговцы. Бартеры заключались тут и там. Торговались. Гермиона посмотрела на сжимающего пальцы Дреда. Он чем-то напоминал Невилла. Его движения стали немного неестественными. Он нервничал всю дорогу, но сейчас это выглядело уж слишком откровенным.

Ох, сдавалось, не на праздник вырядился этот молодой брюнет.

— Девушка, — утвержденно прокомментировала Гермиона, когда их юный друг направился к молоденькой дочери какого-то купца.

Тобес фыркнул.

— Будет, — махнул рукой писец и попятился назад, — нам лучше отойти.

— О, брось, вы снова взялись за своё? — недовольно втесался в разговор стражник, но всё-таки тоже отошел. Второму ничего не оставалось делать, как последовать за спутниками. Он обреченно вздохнул.

— Нам разрешил фараон, — шикнул старец и потер ладоши.

Тем временем Дред совершенно случайно врезался в девушку с корзинкой трех спелых ветвей черного винограда. Ягоды запрыгали по рыночной площади, и это стало каким-то знаком. Только внимательному наблюдателю под силу заметить сговор их взглядов.

— Пф, мы улучшаем нашу экономику, — защищал их «увлечение» писец, — если не нравится, просто не мешайте нам.

И всё это говорил шестидесятилетний мужчина, подумалось с весельем жрице.

Дред помог девушке, которая изобразила прекрасное смущение. Его жена, как пояснили вскоре. Она скрылась из виду, а юный писец направился к эфиопским торговцам.

— О, сскажите, ч-что это? — дрожащими руками он взял зеркало и чуть не уронил его, вовремя поймав над полкой с ящиком яблок, — О, а это похоже на мандарины, сколько стоит?

Тем временем дети сбегались со всей округи. Гермиона не знала эфиопский, но предполагала, что ругани в речах продавца куда больше чего-то дельного.

— Простите, — с виноватой миной юноша вновь поинтересовался тем, что лежит позади продавца, и, пока тот с видным раздражением отвернулся за товаром, малышня протащила с его лавки все, что вместилось в их ручки-загребучки. Здесь вздохнул и старец.

— Моя роль, — благоговейно сказал он, выходя из тени и наблюдая, как дети разбегаются.

Он схватился за сердце и упал прямо посреди улицы с криком раненного тюленя. Гермиона чуть со смеху не подавилась, когда горожане стали обступать Тобеса. Она также видела, как Дред и продавец обернулись и встревожились.

Только вот что-то пошло не по плану, ибо стражник попросил у святого Амона помощи, а в план Дреда явно не входило, что его схватит за руку покрасневший от гнева продавец. Другой эфиоп схватил за шиворот какого-то мальчишку с едой и грубо трясанул, а после отвесил жесткий шлепок по лицу. Началась смутная возня. И хоть всё внимание отдавалось стонущему Тобесу, жрица с замиранием сердца смотрела на эфиопцев и ребенка. С ним обращались грубо.

— Слушайте, вы должны им помочь! — Гермиона резко обернулась к стражникам.

Те качнули головой. Это не поддавалось даже обсуждению.

— Пожалуйста… Конечно, они не правы, но дети! Думаете, этот малыш ради забавы стащил заветревшиеся хлеба? — все мышцы сжались у сердца, — Со мной ничего не произойдет!

— Нет, жрица.

Гриффиндорка смело заглянула в их глаза, силясь не вмазать столь безразличным физиономиям. Хоть и их можно понять, Гермиона не желала видеть их каменные лица.

— Тогда я сама отправлюсь в гущу событий!

Она шагнула в сторону чужеземцев. Понадеялась, что выглядело достаточно решительно и угрожающе.

Сработало. Один из стражников направился к писцу с разборками. Но и не тут то было.

Эфиопцы выходили из-за прилавков, недобро поглядывали на пойманных воришек, и эти взгляды не обещали ровно ничего хорошего. Гермиона сглотнула. Если ей не изменяла память фильмов, то где-то в Древности за воровство отрубали руки…

Молящего взгляда для второго стражника стало недостаточно. Только, когда те оголили ножны, мужчина приказал ей не двигаться и поспешил на помощь. Война во время праздника запрещалась.

Девушка сильно сжала вспотевшие ладошки. Атмосфера лишь накалялась, хоть переговоры и шли во всю. Что же будет, если сейчас случится кровопролитие? Война?

Уличные звуки сливались в однотонное шипение. У девушки начинала болеть голова.

Она побледнела и, решив сделать хоть что-нибудь, вскинула палочку, крикнув:

— Экспекто Патронум!

Голубые нити заструились, и ставшая уже культом выдра обежала площадь и скрылась среди домов. Заклинание поставило мир на паузу — все прекратили свои дела, а продавцы и вовсе разинули свои рты с золотыми зубами, от чего казалось, что во рту у них целые шкатулки.

Кажется, дела у стражников улучшились: эфиопцы ссоры прекратили

Гермиона облегченно вздохнула. Хоть международная беседа и затянулась, а Тобес, как и полагается больному, медленно приходил в себя, Гермиона не смогла не улыбнуться. Настроение так улучшилось, что она не сразу увидела в толпе довольное лицо Инени. Тот просто наблюдал за этим всем.

Он вообще частенько любил быть зрителем.

Черт!

С её лица сразу же сползла улыбка, и чиновник злобно усмехнулся и хитро прищурил глаза. А потом этот человек, от которого так и веяло льдом, перевел взгляд на ее стражников.

Гермиона тоже испуганно перевела взгляд. Те еще разбирались, а посему гриффиндорка не решалась их ни окликнуть, ни подойти. Решив, что следует надеяться лишь на себя одну и сильно сжав палочку, Гермиона принялась вглядываться в толпу. От близящего нападения, адреналин заставлял дрожать. С какой стороны будет враг? С любой. От того у нее еще панически стучало в груди.

Тогда на нее нападали иностранцы и не без влияния Инени. Теперь же эфиопцы отвлекали стражников, причем она этому сама же и поспособствовала! Как легко ее можно просчитать! Прав был профессор, утверждая о ее наивности…

Гермиона почувствовала слабый укол разочарования в самой себе.

Дело плохо, и эта опасность угнетала. Когда она снова взглянула на Инени, то обнаружила лишь пустоту. Это не сильно-то успокаивало.

Ну да Мерлин с ним. У нее имелись свидетели, а стражники стояли в паре десятков метров. Если кто-нибудь убьёт её сейчас, то без проблем этим ребятам точно не обойтись. Что они скажут Хатшепсут, которая буквально молится на нее и имеет грандиозные, по словам Снейпа, планы? А как отреагирует профессор, когда вернется! Вряд ли он спустит им это с рук. Почему-то ей хотелось на это надеяться.

Девушка поджала губы и принялась выжидать, когда к ней хоть кто-нибудь подойдет из защитников. С ними как-то спокойнее.

По ногам прошелся холодок, когда ступней коснулась мягкая теплая от солнца кожа. Неприятные мурашки пробежали по ней. Гермиона не желала, чтобы ее догадки оказались верными сейчас. Любая другая — чудесно! Но только не эта!

Гадкое, сдирающее улыбку с лиц, шипение послышалось в паре шагов левее. Третья же уже ползла к ней прямо с площади.