- Нет у нас с ним никаких больше отношений.

- Нет, бабушка, есть. Вражда. Обида. Ненависть. Даже твой отъезд - это тоже отношения.

- Учишь бабку?

- Что ты! Отвечаю. Ты ведь давно хотела знать, как я думаю об этом. Ну, правда же давно?

Дарья привлекла к себе Катю, прижала ее голову к своей груди и сказала:

- Да... Давно. Ты судишь хорошо. Только бывают такие отношения, которые выяснять и не надо. Потому что начнешь выяснять, а из этого получатся новые отношения... Ведь я же все-таки, Катя, любила его. Представь себя на моем месте, а на его - Андрея.

- Это нельзя представить, бабушка. Но если б... Даже сейчас, когда я с ним еще даже не целовалась, и он всего только позабыл бы приехать в назначенный день, я бы не промолчала. Молчание, бабушка, - это старый женский и даже, я скажу, бабий пережиток.

- Ну, вот и выяснили отношения внучка с бабушкой. Выяснили и пообещали друг дружке никогда больше о нем не говорить.

Разговор на этом оборвался, и снова стало слышно, как утомительно жужжат летающие под самым потолком мухи.

Разговор кончился и как будто ничего не изменил в намерениях Дарьи Степановны. Но это ей лишь показалось. Недаром же она сказала:

- Не к добру мухи что-то разжужжались.

- Да, бабушка, они, как и самовар, когда он воет, нехорошая примета. Катя еле заметно улыбнулась.

- Я не про примету, Катька, а про самочувствие. Да тьфу вам! крикнула на мух Дарья Степановна и принялась выгонять их посудным полотенцем.

А мухи не улетали.

Воскресное утро начиналось позднее и тише. Люди еще спали. Петухи и те, казалось, пели с опозданием. В поле не было ни души, только на Большой Чище стрекотал трактор без седока: видимо, одержимым парням не спалось в это утро, а может быть, они, прикорнув под кустом, и не ночевали дома.

Трофим пробирался к месту своей вчерашней засады краем леса, минуя деревни. Очутившись на дальнешутёмовской дороге, он пошел не крадучись.

Выпрошенная накануне у Пелагеи Кузьминичны грибная корзина и кирзовые сапоги, взятые у Тудоева, должны были объяснить его появление в дальнем грибном лесу.

Он вышел с большим запасом времени. Счастливый механик, наверно, еще и не выезжал за Надеждой. У Трофима достанет времени, и он наберет грибов, чтобы не возвращаться с пустой корзиной.

Со вчерашнего дня перед его глазами стояла Катя. И теперь она мерещилась за каждым поворотом лесной дороги. Трофим не крестил себе лба, не говорил "свят-свят" и не гнал от себя видение, появлявшееся с каждым разом отчетливее, хотя в лесу и становилось светлее. Наоборот, он распалял воображение, и это, кажется, ему удалось. За поворотом, неподалеку от развилки, видение запело:

Ах, Наталья, Наталья, куда ты идешь?..

Видимо, "видению" тоже не спалось в это утро. Увидев постороннего, Катя умолкла, а тот взволнованно спросил ее:

- Дозвольте вас обеспокоить, милая внученька: как нынче у вас грибы?

- Да, кажется, пошли, - ответила Катя. - Бабушка чуть не полную корзину набрала.

- А вы, стало быть, не интересуетесь грибами? - упавшим голосом спросил он Катю.

Встречный показался Кате несчастным и больным. У него заметно тряслись руки и губы. В его глазах стоял испуг. И Катя спросила:

- Не обидел ли вас кто-нибудь в лесу?

- Пока еще нет, - ответил Трофим.

И услышал совсем рядом голос Дарьи:

- Ты с кем там, Катерина?

Не дожидаясь ответа Кати, Трофим стал на колени, потом пал ниц и сказал:

- Я не видел твоего лица, Даруня. Я по голосу узнал тебя... Если ты не хочешь видеть меня, я не подымусь, пока ты не уйдешь... - гундосил он, как дьячок, читающий псалтырь. Его плечи вздрагивали.

Дарья Степановна метнулась в сторону, но Катя окликнула ее:

- Бабушка, ну куда же ты?..

За этими словами Дарья услышала: "Ну зачем же уходить, коли так случилось? От этого не нужно уходить".

Дарья Степановна вернулась.

- Подымись! - сказала она Трофиму. - Зачем только тебя занесло в этот лес?

Трофим поднялся и, боясь взглянуть на Дарью, поклонился ей в пояс.

- Теперь кланяйся не кланяйся, времечко вспять не поворотишь... Да не трясись ты, не трясись, как осиновый лист... Старовата хоть я стала, да пока еще не ведьма... Шкуру снимать с тебя не буду.

Их глаза встретились. Трофим надеялся увидеть Дарью куда старше. Гладко зачесанные на прямой пробор волосы с седыми прядями по бокам не старили, а украшали худое, но еще не тронутое морщинами лицо. Глаза по-прежнему были сини и прекрасны. Годы не затуманили и не убавили в них их цвета.

- А ты, парень, сильно сдал. Видать, ретивое-то отстучало свое... Ишь как потеешь... Сядь... Не ровен час, хватит тебя нелегкая, отвечай тогда перед Америкой.

- Да кому я там нужен, Дарья Степановна.

- Ладно, ладно, потом врать будешь. Отсидись. Как-никак не каждый день такие встречи бывают.

Трофим сел на поваленное дерево. Ему в самом деле было нехорошо.

Катя боязливо смотрела на бабушку. У Дарьи Степановны подергивалось веко. И чтобы как-то облегчить ей тягостную встречу, Катя сказала:

- И ничего особенного не произошло. Так вы могли встретиться и в Америке. Ведь посылали же тебя туда, бабушка, и, если бы не твое воспаление легких, ты бы поехала с дедушкой Петром.

- Это верно, Катя. К тому же муху не выгонишь, если она еще не хочет улетать... Может быть, и к лучшему это все... Никак мать с Андреем едет?

Катя прислушалась и побежала по дороге.

- Едет, едет. Надо ее предупредить.

Трофим сидел понуря голову. Чтобы не молчать, Дарья Степановна спросила:

- Сболтнул кто или сам дорогу сюда вынюхал?

- Женщина вчера козу искала. Из Дальней Шутёмы. Встретил ее в конце леса. Она и принялась мне обо мне рассказывать... Ну, я и решил сегодня еще раз на внучку поглядеть...

- Значит, видел ее уже?

- Я вчера в ельничке лежал, а они, стало быть, ехали... Хороший парень этот Андрей Логинов. Ничего плохого не скажешь...

- А если скажешь, так слушать будет некому.

Подкатил мотоциклет. Катя сидела на втором сиденье, позади Андрея, а Надежда Трофимовна - в коляске.

- Здравствуй, мама, - поздоровалась она с Дарьей Степановной. - Не удалось все-таки спрятаться.

Трофим повернул голову, потом приподнялся. Да, это его дочь. Это его женственно облагороженное лицо. Надежда Трофимовна первая шагнула ему навстречу и сказала:

- Здравствуйте, Трофим Терентьевич...

И тот ответил:

- Здравствуйте... Не знаю, как и назвать вас.

- Называйте Надеждой Трофимовной. Так будет и мне лучше, и вам понятнее.

- Это верно. В моем положении спорить не приходится. Очень приятная встреча, Надежда Трофимовна. Даже не нахожу слов...

- Да уж куда приятнее, - еле слышно откликнулась Дарья Степановна. Потом обратилась к внучке: - Зови, стальная игла, заморского гостя на выпас, чайку отпить. Не оставаться же ему тут, на развилке.

- Пожалуйста, Трофим Терентьевич! Бабушка разрешает мне пригласить вас к нам на выпас.

- Благодарствую. - Трофим откланялся.

Дарья Степановна, примерив, кому идти, кому ехать, сказала:

- Я, пожалуй, с Андреем поеду, а вы господина Бахрушина пешечком проводите...

- Хорошо, мама, - согласилась, скрывая волнение, Надежда Трофимовна.

И, дождавшись, когда усядется и уедет с Андреем Дарья Степановна, сказала Трофиму:

- Прошу составить компанию...

- Премного буду рад, - ответил Трофим и поплелся за внучкой и дочерью по узкой придорожной пешеходной тропе.