Ченс посмотрел на неё, кончик его носа и уши всё ещё были розовыми от холода.

— Итак, Дженни, мой отец ушел.

Ченс

— Что значит ушел? — спросила Дженни тем же голосом, что и Ченс, когда он задал этот вопрос своей матери в тот день.

— Он ушел, Дженни. Просто съехал, все его вещи исчезли, мама чувствует себя брошенной и плачет в своей комнате.

Ченс беззвучно рассмеялся.

— И знаешь, это так забавно, потому что я считаю, что у нее нет никакого права расстраиваться. Они вечно ругались, но сейчас она строит из себя жертву.

Дженни посмотрела на него с широко открытыми глазами.

— Ченс, начни с самого начала. Что произошло?

Честно говоря, он чувствовал онемение. Это было так смешно, типа Не-Могу-Поверить-Что-Это-Реально-Происходит.

— Я пришел забрать пару мелочей. У нас закончилось молоко, и мама отправила меня в магазин. Папа все еще спал. Когда я вернулся, его машины уже не было и всего остального тоже, а мама плакала в комнате.

Он вспомнил каково было входить в опустевшую родительскую спальню и лицезреть мать, сидящую на полу и завернутую в кучу одеял. Ее костлявые руки и впалое лицо — единственное, что было видно. Она смотрела на него.

Но я не буду думать об этом прямо сейчас.

— Он просто ушел? — спросила Дженни, отодвигая ручки Джессы так и норовящие ухватить за ее волосы. — Молча? Что сказала мама?

И что она ему наплела? Что это была его вина. Его мать высказала ему, что отец ушел из-за Ченса, не из-за нее.

— Не хочу об этом думать, — сказал Ченс. Некоторые вещи стоит держать при себе. — Дженни, я не мог больше там оставаться. И потом, у меня не заводилась машина, я не знал что делать и просто пошел к тебе.

— Ты можешь прийти сюда в любое время, когда тебе захочется, — Дженни искренне успокоила его.

— Я не хочу возвращаться сегодня туда, Дженни.

Его мать тоже не хотела, чтобы он был там.

— Я просто не могу.

Он даже не мог вспомнить, когда видел своего отца в последний раз. Скорее всего, это был один из тех случаев, когда Ченс забегал домой, чтобы забрать вещи и отправиться к Дженни или в сарай, но точнее вспомнить все равно не получалось. И он не знал, что сказал ему при последней встрече.

Дженни поджала губы.

— Погоди, — сказала она, опуская Джессу, — я сейчас вернусь.

Девушка вскочила на ноги и понеслась на кухню. Он услышал приглушенные голоса, отчаянно обсуждающие что-то между собой.

— Думаю, они решают можно ли мне остаться, — сообщил он Джессе, которая сидела слева от него и с любопытством смотрела на парня. Ему совершенно не хотелось, чтобы Дженни рассказывала маме какую-нибудь душещипательную историю, чтобы та разрешила. Но ему также отчаянно не хотелось идти домой, а для ночевки в сарае было слишком холодно. Ченс не понимал, как Леви переживал там зимние ночи.

Леви.

Он не додумался ему сообщить. А его брат знал бы как со всем справиться, и что делать Ченсу. Он вытащил свой телефон из кармана, машинально двигая пальцами. Гудки шли и шли, но ответа не было. Наконец включилась голосовая почта.

— “Привет, вы позвонили Леви Мастерсу. Я сейчас не могу ответить, так что оставьте свое…”

Ченс сбросил и попытался еще раз.

— “Привет, вы позвонили Леви Маст…”

И снова.

— “Привет, вы позвонили Леви…”

Ченс отключился и швырнул телефон на диван. Ему очень хотелось что-то сломать, но он сомневался, что это добавит ему очков в глазах матери Дженни. Кроме того, парень не хотел напугать Джессу, которая сейчас забрала его телефон для своих игр.

Дженни вернулась в комнату с тарелкой еды в руках.

— Мама сказала, что ты можешь сегодня поспать на диване, — сказала она, садясь между ними с Джессой.

Ченс мог провести остаток вечера погруженный в свои мысли, ожидая Леви и звонок, который никогда не прозвенит, или он мог отодвинуть проблемы в сторону и попытаться двигаться дальше.

И он решил двигаться дальше, по крайней мере пока.

— Хочешь посмотреть Баффи? — спросила девушка, когда Ченс забрал у нее тарелку.

— Неа, я сейчас не совсем в настроении для телека, — он съел немного спагетти и, прожевав, снова заговорил. — Если честно, я не хочу обо всем этом думать. Мне хочется сделать что-то, что очистит мозг от этих мыслей, и не пялиться в экран.

— Правда? — сказала Дженни, доставая подушку из-за спины и кладя ее себе на колени.

— Ага, — ответил Ченс. — Так отвлеки меня своим остроумием. Порази меня этим блистательным интеллектом, о котором я столько слышал.

— Почему бы не припереть меня к стенке… — пробормотала Дженни, мило морщась пока пыталась придумать ответ.

— Не навреди себе, — продолжил дразниться парень.

Дженни треснула его подушкой, которую держала в руках.

— Я же пытаюсь думать, Ченс!

— Неужели? — парень выхватил подушку из ее рук, и треснул Дженни по спине.

Та, вскакивая на ноги, схватила другую подушку с дивана.

— Ты хочешь это начать, Мастерс? — она не могла перестать смеяться. — Ты хочешь начать это прямо сейчас?

Ченс отставил тарелку в сторону и тоже вскочил на ноги, держа в руках подушку.

— Ну, давай же, маленькая мисс-я-правда-люблю-получать-пятерки!

Так она и сделала.

*   *   *

Он проигрывал в голове события этой ночи уже в тысячный раз, когда услышал тихие, приближающиеся шаги на лестнице. Сначала они были почти беззвучны, будто человек шел на цыпочках, а потом стали громче, словно тот, кто крался вдруг перешел на бег.

— Ченс? — прошептала Дженни, появившись в дверях. У парня едва получалось разглядеть ее в мерцающих рождественских огнях. — Ты встал?

— Нет, — ответил он, натягивая одеяло на голову.

— Дерьмо, — Она подошла и стянула с него одеяло. Дженни нависла над ним, одетая в фиолетовые фланелевые штаны со знаком Бэтмена и черную майку, ее волосы были стянуты в высокий хвост. — Никто не спит в ночь перед Рождеством.

Он попытался отобрать у нее одеяло.

— Прости, что я не весел в этот раз.

Девушка ослабила хватку, но только чтобы в следующую секунду толкнуть его на кровать и плюхнуться рядом с ним.

— Ох, ну все явно лучше, чем в тот год, когда мы сломали мамин любимый игрушечный поезд, — сказала она.

Ченс оглядел ее в тусклом свете, благодаря Вселенную за то, что она была рядом с ним. Каким-то необъяснимым для него образом, она знала, что их фальшивые истории — то, что ему сейчас нужно.

— Ааа, полагаю, это ты про тот раз, когда ты сломала поезд, Уэсслер.

— Я отчетливо помню, как он сломался, когда ты попытался у меня его отобрать.

— Потому что, в тот год был мой черед заводить.

— Прошу прощения, но это была моя очередь.

— Я все помню не так.

— В том и сложность с выдуманным прошлым: каждый помнит все по своему, — ответила Дженни, толкая его плечом.

И они замолчали, находя утешение в компании друг друга.

— Я ненавижу твоих родителей, — внезапно выпалила девушка, и ее голос прозвучал неожиданно громко в окружающей их тишине. — Я знаю, что это нелепо и беспричинно, но я их ненавижу. В жизни их не разу не видела, но все равно ненавижу.

— Я тоже не питаю к ним особо нежных чувств, — ответил Ченс, о сомневался, что в темноте Дженни видит выражение его лица, чтобы понять как много эта ее вспышка значила для него. В этот момент парень подумал, что это были самые милые и добрые слова, что ему когда-либо говорили. Ну или по крайней мере, самые чуткие. — Я восхищаюсь теми родителями, которые добились уважения своих детей. Потому что есть так много тех, кто требует уважения лишь за то, что они их родили, даже не пытаясь его заслужить. И так много тех родителей, которые относятся к своим детям как к дерьму…

Он вспоминал, как его собственные родители постоянно втягивали его в свои ссоры.

Ченс чувствовал, как Дженни изучает его в темноте: от его прищуренных глаз до сжатых кулаков.