Они оба осторожно встали, делая пару шагов в центр. Каждый их шаг заставлял полотно вибрировать и колебаться, Ченс внезапно стал раскачиваться с пятки на носок, будто бы проверяя. Они сначала немного подпрыгивали, пока наконец не взмыли вверх. Взмах руками. И снова прыжок. Вверх и вниз, вверх и вниз.

Они прыгали вместе, смеясь и стараясь не заехать друг другу локтями в лицо. Это было невероятно, так волнующе. Они схватились за руки, чтобы не упасть. Последнее, чего ему хотелось, это затоптать девушку. Пока они скакали, ее волосы подпрыгивали в такт с ней и развевались вокруг ее тела.

 Руки Дженни казались такими маленькими в его, но такими правильными. Все дома: Леви, его родители и прочее дерьмо, вот, что было неправильным и странным. Но прямо сейчас, держаться за руки с Дженни Уэсслер и наблюдать за ее улыбкой было самым правильным на свете. Это было место, которому он принадлежал. Это было…

Полотно туго натянулось, когда они оба призесмлились, пружина справа от них выстрелила и ударилась о забор. Шум, словно пушечный огонь, эхом отозвался вокруг, погружая все в тишину. У Ченса выскользнула нога, потянув его вниз вместе с Дженни. Она свалилась на него, сильно стукнувшись лбом.

Он чувствовал ее, прижимающую его к батуту. Их лица были в сантиметре друг от друга, заставляя пару встретиться взглядами. Ченсу сразу вспомнилось, что произошло в прошлый раз, когда они были на батуте вместе. Судя по вспыхнувшему румянцу на щечках Дженни, она тоже все помнила.

Девушка разразилась смехом, этот невероятный звук прорезал звенящую тишину. Она поднялась на колени, скатившись с Ченса и перевела взгляд на оторвавшуюся пружину, все еще истерически смеясь. Он не смог удержаться и тоже захохотал, неожиданно удивляясь звуку собственного смеха. Им обоим было так смешно, что они не могли остановиться. Перекатившись друг к другу, парень с девушкой пытались отряхнуться.

— Это было забавно, — прохрипела Дженни.

— Это было ужасно, — поправил ее Ченс.

Ее мама вышла из дома, выглядела она очень обеспокоенно.

— Сойдите с батута! — приказала она. — Это опасно.

Но Дженни и Ченс только сильнее засмеялись.

*   *   *

Было около десяти вечера, когда Ченс пробрался обратно. Маме Дженни пришлось уже лечь спать, потому что, как она сказала, ей придется рано утром встать, чтобы поехать на работу.

Ченс стоял снаружи дома Дженни, надеясь, что никакие соседи не видели как он сначала уезжает на машине вперед по улице, а потом возвращается пешком обратно. Он написал Дженни, чтобы дать знать, что он уже вернулся обратно.

И девушка, оказавшись у двери со скоростью света, дернула Ченса за руку, затаскивая внутрь дома. Она приложила палец к губам, призывая его вести себя как можно тише пока они поднимаются по лестнице. Ченс мог слышать звук работающего вентилятора в комнате миссис Уэслер, когда они на цыпочках крались мимо, и еще он заметил, что Дженни убрала медаль за Квиз боул с ручки своей двери, чтобы не наделать шума.

— Мы это сделали! — прошептала она, закрывая за ним дверь. — Мы и правда смогли. Я протащила парня к себе в комнату, и он тут переночует. О Боже мой, это будто эпизод “Милых обманщиц” или чего-то наподобие.

Ченс ничего не мог с собой поделать и рассмеялся над ее энтузиазмом, хотя до сих пор переживал, что их поймают.

— Я посплю на полу, — сказал он, снимая свою куртку и вешая ее на стул.

— Мама иногда будит меня по утрам, — покачав головой ответила Дженни. — Если ты будешь спать на полу, то не успеешь спрятаться, когда она постучит.

— Так где я буду спать?

Две пары глаз посмотрели на кровать, и, внезапно, Ченс почувствовал себя очень неудобно. О нет, он так не сможет. Он старался держать их отношения в платонических рамках, Бога ради! Нельзя же свернуться с ней калачиком на двуспальной кровати. — Дженни, я не уверен насчет этого.

— Это единственный вариант, — ответила девушка, отчаянно краснея. — Ты будешь спать около стены, чтобы я могла закидать тебя одеялами, если мама постучит.

Идея ведь действительно не очень хорошая. Как я вообще должен пытаться уснуть, когда она лежит рядом?

— Серьезно…

— Я не позволю тебе вернуться домой, Ченс. И если ты собираешься спать в сарае снова, то я с тобой, — она заявила это гораздо смелее, чем казалась.

— Ладно, — сдался он, садясь на кровать и снимая обувь. — Если так тебе будет спокойнее, то я согласен.

Дженни села рядом с ним.

— Отлично.

Дженни

Дрейк скользнул на стул рядом с Дженни, обнимая ее за плечи. Вырванная из своих раздумий, девушка вздрогнула от прикосновения. Она даже не заметила, что группа перестала играть. Они часами репетировали в гараже Ника, и Дженни уже давно отключилась от происходящего.

Но не потому что смотреть на поющего Дрейка не было весело. В конце концов, это был типичное подростковое времяпровождение. Дженни была весьма взволнована тем, что сыграет роль послушной подружки, смотрящей на своего парня из толпы. И гораздо меньше радости она испытывала от того, что в течение долгих часов ей приходится сидеть на старом, покрытом пятнами диване в гараже Ника и наблюдать за тем, как ругаются ребята из группы The Bleeding Axe Wounds насчет того, какую песню стоит репетировать.

— Ну что ты думаешь? — спросил Дрейк. — Эта песня еще довольно новая, мы играли ее всего несколько раз, — он взял потрепанный блокнот на кольцах, где хранил все свои заметки и показал Дженни страницу, где небрежно написал текст своей новой песни “The Push and the Pull”.

Девушка взяла блокнот, рассматривая текст. Он там много раз что-то выделял, что в нескольких местах прорвал бумагу.

— Что ж, вижу тебе нравится рифмовать грех и солнце , — отметила она. — А еще губы и бедра .

— Я ему тоже постоянно это говорю! — влез в разговор Ник, заставив остальных парней из группы рассмеяться.

Дрейк посмотрел на своего лучшего друга, прежде чем повернуться к Дженни.

— Это стилистический подбор, — ответил он. — И вроде как это моя фишка.

Девушка снова посмотрела на слова песни.

— Судя по тому что я прочитала, ты сделал так раз десять, и это даже не часть припева.

 Барабанщик заржал, заставив Дрейка кинуть еще более пристальный взгляд.

— Я буду иметь это в виду, — сквозь зубы проговорил он. Взяв блокнот, он перевернул страницу. — А что насчет этой?

 Он передал ей блокнот с текстами и его пальцы коснулись ее, от чего девушка инстинктивно отпрянула. Она все не могла привыкнуть к тому, как он касался ее. Это значит быть парой, напомнила она себе. Она опустила глаза на страницы с каракулями. Дрейк был любителем полей, все было исписано и разрисовано. Она пробежалась глазами по тексту песни “Хорошая скорбь”, и о боже, что она увидела, когда ее взгляд скользнул вниз… Ее имя, мелко написанное внизу и окруженное крошечными сердечками.

 Она рывком подняла голову, смотря на него в замешательстве. Что это вообще такое? Они что, в третьем классе? Дженни чувствовала себя очень странно, словно это было вторжение в ее личную жизнь. Она никогда не думала, что Дрейк думает о ней, особенно когда они не вместе. Ей даже не приходило в голову то, что она заполнит его мысли настолько, что он напишет ее имя в своем блокноте с текстами.

 — А? — спросил он, показывая на песню, — что думаешь?

 — Название немного…

 И она замолчала, потому что Дрейк вдруг изменился в лице. Оу, он просто не хотел слышать правду, ему хотелось чтобы она сказала, что ей понравилось.

— Отлично, — закончила она. — Мне понравилось, и я очень хочу услышать ее наконец.

 — Отлично, — воскликнул Дрейк, вскакивая. — Парни, вы слышали? Играем “Хорошую скорбь”.

 И он схватил свою гитару, стоящую около барабанов.

Группа заиграла медленную песню, и Дженни поймала себя на том, что ее глаза переместились с Дрейка на блокнот, лежащий на коленях. Она провела пальцами по потертым страницам, чувствуя следы от ручки. Взгляд девушки снова упал на ее имя и маленькие сердечки вокруг. Он представила, как Дрейк пишет это, рассеяно, пытаясь придумать следующую строчку в “Хорошей скорби” (первоначальное название “Траур”, судя по одной заметке на полях).