Марафел взял истекающую соком половинку и улыбнулся — запах оставался знакомым, но, действительно, был намного сильнее. Аромат лета.

Тимони внимательно смотрел ему в лицо, словно впитывая эмоции, и Марафел смутился, а Айкен на мгновение даже перестала жевать.

Марафел откусил кусочек и вдруг почувствовал, что весь мир вокруг изменился. Ветерок, до этого гладивший его по щеке, потек особенно плавно, пламя свечей перестало танцевать и только едва заметно дрожало.

— Что происходит? — он качнул головой. — Что такое?

— Ничего, — удивилась Айкен, продолжая жевать. Тимони подозрительно посмотрел на половинку клэм в своих руках.

— Что не так, Марафел?

— Все будто бы замерло, — он огляделся.

Тимони обеспокоено взглянул на него. Ему показалось, что движения Марафела стали стремительнее, намного стремительнее, чем прежде.

Айкен улыбнулась — от клэм у нее в пальцах ничего не осталось.

— Хочу танцевать. Марафел, сыграешь мне?

— Сыграть? — он озабоченно посмотрел на нее, но Тимони согласно кивнул.

— Тут почти никого нет, отчего бы не позволить Айкен станцевать?

Для Тимони это оказалось настоящей удачей — такой случай проверить, действительно ли плоды что-то сделали с ними.

Марафел вздохнул и послушно достал флейту, а Айкен скинула с плеч плащ, распустила волосы, упавшие тяжелой волной.

Первые несколько нот сорвались рваным ритмом, но вскоре Марафел заиграл ровнее. Айкен сорвалась в танец стремительно и быстро. Возможно, будь на ней платье, эта скорость бы скрадывалась, пряталась в складки, но дорожный костюм позволял уследить за каждым движением. Ловкость и грация Айкен вызывали удивление.

— Слишком медленно, — окликнула она, рассмеявшись. — Быстрее, Марафел.

Флейта послушалась.

Тимони едва мог уследить за ними: музыка закружилась как сумасшедшая, а Айкен нисколько не отставала. Нужно было признать, что время для них с Марафелом и правда поменяло скорость.

Тимони уложил так и нетронутую им половинку клэм в сумку, предварительно укрыв ее магическим щитом против тления.

Такое свойство еще пригодится. Возможно, и пары семян будет достаточно, чтобы вырастить на Летинайте столь интересное дерево. Жаль, что нет рядом Каталин, которая помогла бы с этим.

***

Лайли и Каталин снова пережидали в зарослях тростника, пока пройдут купеческие лодки. Золотистый предзакатный свет играл на воде, пятнами высвечивал камыш и осоку.

Караван оказался большим, к тому же шел с немалым грузом, и лодки двигались медленно, а одна из них едва не перевернулась в узкой протоке.

Лайли вздохнула, отвернулась. Незачем было следить — и без того станет слышно, когда путь освободится. Она рассеянно осматривала ближайший островок, размышляя, не стоит ли расположиться там. И вдруг поняла, что различает среди разросшихся ив старое здание. Из-за бледных ивовых листьев слегка выглядывала покатая крыша.

— Каталин, — Лайли разволновалась. — Смотри-ка!

— Там дом? — приглядевшись, заключила та. — Думаешь, стоит его осмотреть?

— Разве не интересно, что здесь может быть? — усмехнулась Лайли.

Лодка, повинуясь приказу, причалила к островку, раздвинув осоку. Девушки выбрались на берег и двинулись к зданию, пробираясь под низко склонившимися ветвями.

Некогда найденное ими здание было высоким, но постепенно погружалось в податливую землю, несколько ступенек крыльца уже исчезли бесследно. Оставшиеся ступени кое-где покрылись рыжеватым мхом, в оконных проемах местами сохранились остатки витражей — рассыпавшиеся цветные стеклышки мерцали под листьями у самых корней.

От времени стены, сложенные из светлого камня, чуть позеленели и покрылись крупными порами, за которые, цепляясь и углубляя многочисленные трещинки, к крыше потянулись вьюнки. Плети были сплошь покрыты белоснежными цветками с тонким ароматом, который отчего-то навевал печальные мысли. В арку входа свисали целые пряди вьюнка с самыми пышными соцветиями, образуя живую дверь вместо старой, рассыпавшейся в мелкую щепу под напором ветров и дождей.

И все же это место до сих пор излучало величие. Лайли поднялась ко входу и погладила каменный барельеф — девушку, чье лицо давно уже исчезло в пальцах времени.

— Красивое и печальное место, — произнесла Каталин, нежно прикасаясь к белым лепесткам. — Войдем?

— Да, — Лайли взглянула на пальцы — камень оказался таким холодным, что они заледенели. — Здесь так много силы. Кажется, мы нашли источник магии этих болот. Интересно, что может находиться за каменными стенами.

Они ступили внутрь одновременно — вход позволял пройти в ряд четверым. Шаги эхом прозвучали под сводами, а фигуры размыто отразились в отполированных до блеска плитах пола, которые оказались неподвластны ветрам и влаге.

Внутри время уступило, и пусть солнечный свет падал вытянутыми прямоугольниками сквозь окна, где вместо витражей рисунок творили трепещущие под ветром листья и цветы вьюнка, посреди большого зала располагался бассейн, в котором и сейчас весело журчала вода.

Не было ни пыли, ни мха, ни иных свидетельств разрушения.

Лайли осторожно приблизилась, присела на каменный бортик. Она не обнаружила ни тления, ни запущенности — все было молодо и свежо. Серебряные листья, врезанные в камень, не померкли, а сияли сквозь прозрачную воду. На дне сапфирами было выложено изображение девушки — бесконечно юной.

Бассейн окружали белоснежные мраморные колонны, на которых искусная рука мастера вырезала виноградную лозу. Под самым потолком хитрая система зеркал бросала в прозрачную воду, льющуюся из отверстия в стенке бассейна, солнечный свет.

Каталин провела по мраморному листу винограда кончиками пальцев, восхищенно выдохнула:

— Прекрасная работа!

— Здесь хранится время, — вдруг сказала Лайли, улыбнувшись девушке на дне. — А это — его хранительница.

— Время? — Каталин обернулась, заглянула в сияющую воду. — Течет как вода…

— Смотри, — Лайли вглядывалась в рисунок. — У нее в руках корзинка груш!

— Ты права, — Каталин опустилась рядом, ее коса соскользнула с плеча и окунулась в воду. Поймав ее, она удивленно ощутила, что мокрые волосы — теплые. — Вода теплая, Лайли.

— Удивительно, — она тут же опустила в прозрачную воду ладонь. — Теплая! Но камень у входа был очень холодным. Как странно! Что за волшебное место!

— Храм Андреас, Хранящей Вечность, — голос раздался за их спинами, они обернулись, но никого не увидели.

— Кто ты? — спросила Лайли.

— Тень этого мира. Я ждала вас, способных нести Свет.

— Свет? — удивилась Каталин.

— Вы должны изменить Исток Времени, — голос будто окутал все вокруг, растекаясь прозрачной водой и избавляя от всех мыслей.

***

Когда Айкен устала и Марафел опустил флейту, в зале все взорвалось аплодисментами. Довольный хозяин подошел к столику и сообщил, что за такое чудесное представление не возьмет с них за комнаты ни тинга.

Разрумянившаяся от танца Айкен только кивнула, она все еще не отдышалась после сумасшедшего ритма.

— Знаю теперь, как нам быстрее добраться до столицы, — произнес Тимони с полуулыбкой.

— Как же? — Марафел взглянул на него удивленно. — Что ты хочешь сделать?

— Предложу нашим лошадям удивительные фрукты, — Тимони взглянул на корзинку, стоявшую на стойке — хозяин с любовью натирал бока клэм до блеска.

— И что тогда случится? — Айкен взглянула на него с недоумением.

— Может, ты и не заметила, Айкен, — Тимони склонился над столом, привлекая их ближе к себе, — но клэм действительно вас изменили. Вы двигались намного быстрее, а значит, и лошадям это поможет.

— Интересно, — Айкен отодвинулась. — И сейчас я тоже двигаюсь быстрее?

— Немного, — Тимони пожал плечами. — Не так уж важно. Вы съели совсем немного, а лошадям я предложу намного больше.

— И тогда мы доберемся до столицы быстрее, чем рассчитывали, — кивнул Марафел. — Но не будет ли от этого вреда?

— Что ж, — Тимони усмехнулся особенно хищно. — Пока я понаблюдаю за вами, раз уж вы съели клэм.