— Возможно, их никто не учил понимать красоту и гармонию. Они не знают, как ее любить, — Лайли поежилась, но не от холода, просто вспомнила девушку на песке. Такая красивая, но безнадежно сломанная.

— А вас, значит, учили этому? Странно. Меня никто не учил…

—Ты и не человек. Ты принадлежишь земле больше, чем люди. Они могут уйти в другой мир и вряд ли заметят разницу, а ты всегда останешься здесь. Это твой дом, — Лайли улыбнулась, — даже больше, ведь ты — часть красоты, един с миром, что сейчас нас окружает.

— Это так, маленькая волшебница, — зверь не мог улыбнуться, но мысли-фразы его были похожи на журчанье ручья. Он выпрямился — серебряный, прекрасный. — Но отчего же они не привязаны к этому миру?

— Трудный вопрос, мне ли на него ответить? — Лайли пожала плечами. — Мир кажется им враждебным. Они сами придумали сети и теперь страдают из-за них. Оковы сдерживают, причиняют боль. А ведь можно было отказаться от них. Но… Не сейчас. Сейчас они вряд ли это сумеют.

— Лайли? — голос Каталин в тумане прозвучал глухо. Зверь повернул голову, прислушиваясь, насторожил уши.

— Я ухожу, маленькая волшебница. Но еще вернусь говорить с тобой.

Он исчез, растворился, будто стал туманом. Лайли посидела еще немного, потом засветила магический огонек, вплетя заклинание в ткань магии болот очень бережно, чтобы не нарушить узора.

Каталин подошла к ней почти сразу же после этого.

— Такой туман! — восхищенно сказала она. — Ты ушла, чтобы полюбоваться им?

— Да, — Лайли посмотрела на переливы лунного света. — Так странно, Каталин… Я готова идти сквозь этот туман бесконечно.

— Отчего?

— Он как будто зовет меня. Только я не могу, не все еще выполнено, — она поднялась. — Пойдем, нужно выспаться, чтобы завтра продолжить путь.

***

Солнечный свет застал их уже в пути, кони, предчувствуя скорый конец путешествия, конец — так или иначе, прибавили скорость. Айкен было неуютно, она тоже понимала, что скоро все закончится, скоро она узнает, исполнят ли обещание Тимони и Марафел.

Прохлада утра скоро сменилась жарой, и лошади пошли медленнее. Тимони предложил остановиться, чтобы дать им отдых.

Под раскидистыми кронами нескольких высоких деревьев, напомнивших Марафелу тополя, но названных Айкен церры, пробивался меж камней ручеек. Зеленая свежая высокая трава росла по его берегам. Кони осторожно выпили воды. Айкен удивилась — лошади знали меру.

Марафел ополоснул лицо, вздохнул. За сегодняшний день они пронеслись мимо большого обоза, двигающегося медленно и тяжело. Айкен сказала, что это — сборщики налогов. Обоз двигался в сторону Миартэ. На ходу выяснять, что такое сборщики налогов, ни Тимони, ни Марафел не стали, а сейчас им уже не хотелось вспоминать вооруженный отряд с мрачными лицами.

Говорить было не о чем… Марафел поднял глаза к небу, скрытому зеленым кружевом листвы, прищурился — солнечный свет золотил края листьев, падал пятнами, слепил глаза.

Тимони привычно развернул карту. Выходило, что если они смогут выдерживать прежнюю скорость, то к следующему городу, который звался Клемэн, подъедут уже на следующий день. Он улыбнулся.

— Замечательно, — обратился он к лошадям. — Будет не слишком сложно не сбавлять темп?

Один из коней — Долинг, но Айкен этого не знала — задумчиво вгляделся в карту, рассмотрел положение звездочки, обозначающей, где они остановились, потом решительно кивнул.

— Хорошо! — Тимони свернул карту. — Значит, в Клемэн мы будем завтра. Возможно, удастся преодолеть все расстояние раньше, чем за тринадцать дней.

— Ты так торопишься, — Марафел хмыкнул. — Что зовет тебя в дорогу? Свет или Тьма?

— Смысл моей жизни, — Тимони серьезно посмотрел на него. — Именно он. Светлый он, Темный ли — так ли важно?

— Очень важно, — Марафел вздохнул. — Ты должен помнить о Свете, должен позволить вести себя. Тьма захлестывает твое сердце. Неужели ты хочешь принадлежать ей?

— По-моему, это лишний разговор, не стоит его продолжать, — Тимони помрачнел.

Айкен озабоченно посмотрела на него. Она не понимала разницы между Светом и Тьмой, но знала, Тимони больно размышлять об этом. Он-то точно знает, что ему грозит в случае выбора того или иного.

После разговора о смысле жизни, Айкен перестала вспоминать о богине, перестала думать о ее милости или справедливости. Все казалось не нужным. А вот Свет и Тьма заинтересовали ее. Но как спросить о том, что мучает Тимони, которого она так сильно любит? Айкен передернула плечами. Она очень устала, скачка давалась ей тяжело, все тело ломило. Она поймала себя на мысли, что хочет окончания пути… И хочет обрести то, что назвал Тимони смыслом жизни. То, чего действительно можно достигнуть, а не того, что изложено в сказках о богине.

Но… Как его искать?

Марафел поправил поклажу, пристегнутую тонкими мягкими ремнями, сказал что-то каждой лошади тихо-тихо. Айкен не слышала, и внезапно ей стало больно. Казалось, даже у лошадей понимание смысла жизни куда глубже, чем у нее. Но что делать с этим ей?

***

Лодка медленно двигалась по реке. Лайли рассматривала причудливую магическую ауру болот и восхищалась изящным кружевом, какое никогда не смогут создать даже самые талантливые кружевницы. Каталин внимательно изучала болотную растительность, изредка расспрашивая Лайли, существует ли у того или иного растения собственная магическая сила. Она тщательно запоминала вид растения, чтобы потом, на Летинайте, оформить все это в книгу…

Ей очень хотелось когда-нибудь, пусть ненадолго, переместиться в этот мир, чтобы собрать самые любопытные образцы.

Девушки не знали, что такое скука, пусть время в этом месте двигалось не так, как всюду, пусть они увязли в магических силах болот, как в липком сиропе для варенья.

В какой-то миг Лайли почувствовала, как изменяются магические нити — кто-то скользит меж ним, задевая легко-легко. Повинуясь приказу, лодочка спряталась за высокий камыш.

По реке пронесся целый караван лодок, гребцы налегали на весла, повинуясь ритму, который отсчитывал мальчик на носу самой первой лодки. Он говорил громко и четко, звонкий голос далеко разносился над болотами.

Лайли проводила караван взглядом, подождала немного и лишь потом отважилась продолжить путь, вновь отдав лодочке приказ о движении.

Каталин растерла листочек какого-то растения между пальцами и вдохнула легкий аромат, поморщилась — он оказался странным, не очень приятным.

— Первый караван, который мы встретили, — Лайли вздохнула. — Люди в этом мире продолжают жить, не зная, что в какой-то из городов заглянула мнимая богиня.

— Отчего ты задумалась об этом? — Каталин оставила в покое пальцы — аромат так и не смылся полностью. — Раньше ты не вспоминала, что этот мир не ограничивается одним городом.

— Каталин, — Лайли улыбнулась, — я просто хотела вернуть веру в Свет хотя бы в одном из городов. Думаешь, я поступила слишком своевольно? Не как светлый маг? Я разучилась чувствовать гармонию?

— Не знаю, — Каталин опустилась на дно лодки, прищурила глаза, глядя на пушистые горы облаков. — Я думаю, что ты поступила правильно, однако в этом мире полно других городов, других людей. И не так давно я стала волноваться, а вдруг тем, кто слушал нас, лишь повредит вера в Свет в мире, наполненном Тьмой.

— Может ли это повредить? — Лайли нахмурилась. — Уж не хочешь ли ты сказать, что они станут похожими на лаберейцев, перестанут видеть Тьму, отчего и погибнут?

— Лаберейцы не погибли, но жизнь у них была тяжела — не видя Тьмы, они подпускали слишком близко тех, кто не был этого достоин, — Каталин закрыла глаза. — Но здесь все иначе. Никогда здешние жители не забудут о Тьме. Особенно пока она зовет себя Император и убивает.

— Мы должны остановить его, Каталин, — горячо воскликнула Лайли.

— Но как? Мы же не можем убить его, — она помахала ладонью в воздухе вздохнула. — Убить? Немыслимо.

— Может, забрать его силу? Точнее, не его собственную силу, а ту, что он украл у других, — Лайли задумалась. — Так или иначе, разве не это наша цель? Думаю, мы найдем Ниа Бейби Нака в столице, потому что Император увидел его силу.