— Но Лайли… — Каталин протянула ей ладонь. — Пожалуйста, дай слово, что никогда так не поступишь!
— Отчего же? Ведь ты хочешь вернуться, — Лайли попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
— Только не так! Не желаю, чтобы ты погибала из-за меня, — горячо возразила Каталин. — Уж лучше остаться здесь, в этом мире, чем жить на Летинайте, каждый день вспоминая, что ты пожертвовала ради меня собственной жизнью. Мы найдем Ниа Бейби Нака и вернемся все вместе!
Лайли задумчиво кивнула, не смея противоречить чужой уверенности, и откусила кусочек сыра, только совершенно не почувствовала вкуса.
Внезапно ей вспомнился Марафел, пусть она почти не успела узнать его за те несколько дней, пока они были рядом. Увидит ли она его когда-нибудь еще? Как вернуться ему и где он сейчас? О чем сейчас думает Тимони, выбирая путь, не прогнал ли он Марафела?
Сколько вопросов связано с одним кратким, как блик солнца, воспоминанием — Марафел смотрит на нее, и в глазах его радость от встречи.
— Как думаешь, что с Тимони и Марафелом? — Лайли откинула прядь волос со лба, ощутив пальцами жесткие кончики — напоминание о жадном пламени костра.
— Я боюсь за них. Можем ли мы вернуться, не забрав с собой Марафела? Есть ли у нас право забрать Тимони? Разве… — Каталин не договорила, но и так было ясно, что маг, ступивший на путь Тьмы, может оказаться опасным.
— Ты говорила, что он не…
— Не вернется? — Каталин пожала плечами. — Сейчас я понимаю, что он может и сам найти возможность для возвращения.
— У него не хватит сил, — напомнила Лайли.
— Но кто помешает ему найти Ниа Бейби Нака и использовать его? Или… — Каталин внезапно испугалась течения собственных мыслей и не окончила фразы. Но Лайли и не нужно было, она сразу вспомнила старые легенды и побледнела.
— Заклятье Тэрриора! — прошептала она. — Тимони может… — у нее перехватило дыхание.
Действительно, Тимони теперь – маг Тьмы, ему по силам отобрать чужую жизнь, чтобы завершить заклинание, которое некогда создал Тэрриор. Он сотворил его, убив единорога, и мощь заклятья была настолько велика, что последствия очень долго никому не удавалось исправить. Одно лишь заклинание, только усиленное смертью разумного существа, обладающего магической силой, позволило ему отобрать души целого народа, создав таким образом страшное орудие.
Летинайт до сих пор не забыл об этом!
Значит, и Тимони, если только захочет, вернется на Летинайт. Ему на это нужно гораздо меньше сил, а жертвой станет, скорее всего, Марафел, которому нечего противопоставить магии.
— Что же нам делать?! — Лайли горестно вздохнула. — Искать Ниа Бейби Нака или Тимони? Откуда ждать удара? Как сделать правильный выбор?
— Не знаю, — Каталин смахнула набежавшие слезы. — Похоже, чем дольше мы здесь, тем в большей опасности находится Летинайт.
— Заклинание, — прошептала Лайли. — Я почувствую такое страшное заклинание. Наверное…
Каталин опустила голову. Они даже не знали точно, где находятся, как далеко их отбросило через врата. Как им понять, где сейчас Тимони? Этот мир велик, и вряд ли Лайли сумеет почувствовать что-то, но даже если и так, что изменится? Как же хотелось надеяться, что Тимони не вспомнит примеров из прошлого, что он не покорился Тьме полностью, что он не станет использовать кого-то для достижения страшных целей!
— Лайли, — Каталин сглотнула. — Магу достаточно убить любое живое существо, чтобы получить силу для заклинания?
— Нет, не любое, — ответила та. — Подойдет только тот, в ком тоже есть магия, носитель. Только тогда заклинание окажется достаточно мощным. На Летинайте в каждом спит сила — мы все носители магии, но здесь немало тех, в ком нет даже зачатков силы. Они словно пустые внутри. Значит…
— Значит, Тимони не станет искать ничего другого, — кивнула Каталин, нахмурившись.
— Может, все не так ужасно, как кажется? — робко предположила Лайли.
— Хотелось бы верить.
Они замолчали. Закат угасал, потому пора было устраиваться на ночлег. Лайли и Каталин улеглись прямо в лодке — она оказалась достаточно большой, чтобы там можно было расположиться вдвоем. Мрачные мысли мешали им сразу уснуть, но и обсуждать свои печали они не пожелали.
Как по-разному можно использовать заклинания! Перед Лайли будто впервые встал выбор между Светом и Тьмой. Раньше она была убеждена, то убийство разумного существа — ужасная вещь, но теперь она поймала себя на мысли, что в этом мире не так сложно убить того, кто обладает разумом. Например, их кони разумны, но кто об этом узнает?
Как тогда решить, что правильно, а что неверно, как отыскать единственный путь, чтобы не уничтожить светлого начала, которое есть в ее сердце? Да и есть ли оно?
Могла ли Лайли уничтожить кого-то? Сумела бы принести в жертву кого-то, кто жил бы рядом, говорил с ней, смеялся, касался руки? Что должно произойти с душой, чтобы во имя собственных целей можно было сжечь дотла чужую жизнь?
Лайли не сомневалась в возможности пожертвовать собой — это ее воля и жизнь, она сама бы выбрала путь. Но убить себя просто так? Подобное уже казалось ей дикостью. Так как же тогда можно убить кого-то другого?
Лайли не особенно любила охоту, но животные, на которых охотились на Летинайте, не испытывали эмоций, не ведали печали. Убийство разумного существа, носителя магии, казалось Лайли страшным поступком. Вот только в этом мире в разумных созданиях магии оказалось меньше, чем в растениях, и это ужасно смущало.
Головная боль охватила виски, потому что Лайли никак не могла найти ответ, который стал бы правильным.
Каталин же задумалась, что Летинайту угрожают два темных мага сразу. И Тимони окажется большей опасностью, ведь ему хорошо знаком Летинайт. Хрупкая надежда, что он не станет уничтожать мир, в котором родился, иногда совсем меркла. Каталин постаралась вычеркнуть из памяти, что и на Летинайте когда-то появился Мрачный Дорг. Способный и одаренный большой магической силой, он, едва город Лаберей открыл ему достаточно тайн, избрал иной путь, отбросив ценности, которые делили с ним наставники.
Лаберей пал, а Дорг начал перекраивать мир. Убивал ли он тогда? Каталин не была точно уверена, тогда на службе у Дорга был народ, лишенный душ еще Тэрриором. Поднял ли он сам на кого-то руку?
Он отдавал приказы, но сам по большей части обращал тех, с кем сражался, в животных, лишая возможности говорить. Стоило ли рассчитывать, что и Тимони не станет доходить до крайности только потому, что родился на Летинайте?
И если с Императором все было ясно — во всей полноте, во всем ужасе, то Тимони оставался загадкой и тревожил Каталин все больше.
Сила, вложенная в заклинание, может повернуться к Свету, а может принадлежать Тьме. Который путь верный и можно ли найти однозначный ответ?
***
Тимони поднял голову к небу, заставив коня остановиться. Они ехали почти сутки, не сделав ни одного привала. Вслед за рассветом пришел закат, а Тимони все подгонял их. Айкен дважды едва не свалилась с коня, но тот вовремя заботливо будил ее. Тимони только усмехался в ответ, продолжая вести их вперед.
Почти сутки они ничего не ели. Марафел теперь все больше молчал, под глазами у него залегли тени. Он не позволял себе уснуть ни на мгновение. Из опасений? Тимони и это забавляло.
Его самого поддерживало заклинание, которое пришло в голову будто само собой. Раньше он бы задумался, откуда оно берет силу, чтобы вливать в его тело, но сейчас эти вопросы Тимони не интересовали. Не вспоминал он и о возможной расплате. Ему было хорошо, а спутники мучились, и последнее доставляло необъяснимое удовольствие. Тимони словно забыл обо всем, растворяясь в этом ощущении.
Наверное, никогда прежде он не осознавал с такой ясностью, что действительно принадлежит иному миру теперь. Новое заклинание переполняло его восторгом, и взгляд стал еще темнее.
Лесная чаща поредела, а дорога стала намного шире — видимо, до города было уже недалеко. Солнечный свет все чаще расцвечивал все вокруг яркими пятнами, словно обещая отдых.
