— А разве это не одно и то же? — голос юного Тина снова заставил старого мага улыбнуться.

— Нет. Память — уже пережитый опыт, она хранит образы и мысли. И маг может прочесть образы, а с помощью вечного льда — и показать их другим. А вот мысли каждый человек хранит так, что их невозможно отыскать с помощью магии, наверное, она для этого слишком неподходящий инструмент. С помощью заклинания маги могут изменить образы в памяти человека, убрать что-нибудь из них, а особенно талантливые могут и воссоздать несколько воспоминаний.

— Можно ли так поступать? — теперь вопрос задала Лайли. Редрин одобрительно кивнул.

— Только с согласия самого человека. Например, маленький ребенок, испугавшийся полетов на пегасе, может пожелать избавиться от страха. И опытный маг сумеет ему помочь. Но! Магия остается магией, играть с памятью опасно.

***

Лайли перенеслась в память мужчин. Ей хотелось исправить так много! Пусть они не ненавидят ведьм. Пусть эту девушку не считают ведьмой. Нужно сделать хоть что-нибудь, что поможет предотвратить трагедию.

Из образов, что проносились перед ней, Лайли узнала, что девушку зовут Миэлон, и она живет одна в домике на окраине. Ее ненавидят только эти двое, да и то потому, что остальные к ней относятся хорошо.

Миэлон отказала одному из них.

К сожалению, Лайли не совсем поняла, что это был за отказ.

Она осторожно убирала образы, окрашенные в цвета ненависти, подменяла их воспоминаниями о том, как Миэлон чудесно поет, какая она, оказывается, красавица. Она рисовала картину, тасуя воспоминания мужчин так, чтобы им не пришло в голову причинить вред.

И наконец она увлеклась. Оставив в покое все, что касалось Миэлон, Лайли начала вытирать то, как девушек называют ведьмами. Она убирала упоминания о кровавых тингах, дым от костров, черную ненависть.

А потом поняла, что зашла слишком далеко и скоро не сможет вернуться.

Потеряться в чужом сумбурном сознании для Лайли было самым страшным сном. Она лихорадочно начала искать выход, но вокруг клубились чужие образы, они подступали все ближе, и теперь казалось, будто эти двое известны ей лучше, чем собственные мысли.

Еще немного, — и магия выйдет из-под контроля, разобьет чужое сознание, чтобы вырваться, не вмещаясь в сотканный из картин прошлого лабиринт.

Из последних сил Лайли позвала. Она не знала, кто откликнется на зов, но отчаянное желание хоть кого-то услышать было встречено успокаивающим шепотом:

— Я здесь, иди ко мне. Ты сделала, что нужно, Миэлон успела уйти. Иди ко мне…

— Где ты? — спросила Лайли обеспокоенно. Образы беспорядочно вертелись перед глазами, наступали, требуя, чтобы она просмотрела каждый.

— Протяни руку, и ты дотронешься до меня. Иди на мой зов…

Лайли послушалась. Она почти ощутила тепло прикосновения, но слишком тонкие или же слишком призрачные пальцы выскользнули из ладони.

Уже через несколько мгновений ночь и прохладный туман окружили ее, будто кто-то вытолкнул в реальный мир, на берег реки. Волшебница улыбнулась — страшный прежде туман теперь показался защитником. Но кто ее звал?

Она огляделась. Каталин все так же рассматривала противоположный берег, где действительно уже не было Миэлон. Двое в черном, чью память она так долго исследовала, словно очнулись ото сна и переговаривались шепотом, недоумевая, как это оказались здесь. В конце концов, они побрели в ту же сторону, куда не так давно ушла и девушка, но искать ведьм уже не собирались.

Каталин облегченно улыбнулась.

Лайли оставалось только пожать плечами — из лабиринта шепотков чужой памяти вернула ее не подруга. Вот только вокруг не было даже следов чужого присутствия! Даже ведьмины слезы — цветы магические, а потому способные на такие шутки — спали, и их аура не была потревожена.

— Наверное, мы можем взять их лодку себе? — несмело предложила Каталин, отрывая Лайли от настойчивого поиска ответа.

— Да, — согласилась она. — Наверное, они о ней и не вспомнят.

— Что ты с ними сделала?

— Я? Совершила то, что никогда больше не стану повторять. Изменила им память, не спрашивая согласия. Это чудовищно, — Лайли вдруг до конца осознала, на что пошла. — Но разве был у меня другой выход? Скажи, что его не было!

— Ты изменила память? — Каталин села ближе и обняла ее за плечи. — Но…

— Да, — Лайли коротко взглянула на нее. — Понимаешь, так делать нельзя. Я… поступила совсем не как светлый маг. Как будто в меня уже проникла Тьма! — она прикусила губу. — Так нельзя! Боюсь, что уже не вполне владею собой. Ох, Каталин, давай вернемся домой скорее!

— А так разве можно? Разве для этого мы здесь? Мы должны спасти Ниа Бейби Нака, — голос Каталин звучал строго, но обнимала она мягко. Лайли встретилась с ее взглядом и поспешно опустила голову.

— Да-да. Ты права, — прошептала она. — Пора отдохнуть. Ночь давно перешла за середину, а утром нас ждет множество дел.

— Да, конечно, — и строгость Каталин исчезла, точно ничего и не было. Лайли даже пожала плечами — вдруг ей просто показалось?

Ночь закручивала туман, река неумолчно шептала о чем-то. Лайли показалось, что среди шепота слышится тот самый голос, что вел ее в лабиринте чужой памяти. Но ни одного слова она разобрать не смогла, как ни пыталась.

========== Часть 14 ==========

Тимони проснулся раньше других. Ему было холодно, сколько он ни кутался в одеяло. Над лесом уже занималась золотая заря, но ко входу в пещеру, где они провели ночь, все еще неяркий свет не попадал. «Лесная тьма не любит отпускать из цепких когтей», — подумалось Тимони. Он поежился.

Айкен открыла глаза и почти сразу увидела Тимони, нахохлившегося напротив. Лицо его было хмурым. Она хотела окликнуть, но вспомнила слова Марафела.

«Он похож на ваш мир теперь — такой же жестокий».

Айкен невольно вздрогнула — действительно, жестокая усмешка играла на губах Тимони, несмотря на его хмурый вид. Где же та красота и нежность, что были в нем, когда сны увлекли за собой? Айкен вдруг захотелось сделать все что угодно, только чтобы Тимони оказался таким, каким виделся, когда спал. Неужели она никогда не застанет подобного выражения на его лице, пока он бодрствует?

— Проснулась? — голос Тимони стал немного хриплым, точно он простудился за ночь. Темные глаза остановились на лице Айкен. Она приподнялась на локтях.

— Да. Когда мы отправимся в путь?

— Не торопись, — он отвел взгляд. — Разбуди Марафела. Надо позавтракать. Потом я сверюсь с картой — мы несколько отклонились от маршрута, ведь прямых дорог в лесу нет. Похоже, в вашем мире вообще не любят нормальных дорог.

Айкен ничего не ответила, только пожала плечами, ей не с чем было сравнить. Она легонько потрясла Марафела за плечо, и тот открыл глаза и улыбнулся ей, но как только заметил Тимони, как будто померк. Айкен вздохнула, похоже, между ее спутниками снова назревала ссора. И ждать ее оставалось недолго.

Завтракали они в полном молчании. Тимони не удостаивал спутников даже коротким взглядом. Когда они покинули пещеру, то первое, что бросилось им в глаза — отпечатки когтистых лап на влажной от росы земле.

Тимони ничего не сказал, но Айкен не сдержалась и негромко сказала:

— Здесь была целая стая валлэ.

— Кто такие валлэ? — поинтересовался Марафел.

— Они черные, как сама ночь, и зеленоглазые, точно в их глазах горит огонь смерти. Их шерсть переливается в свете звезд. Они никого не щадят — их когти разят без промаха. Но они одиночки, не охотятся стаями. Отчего здесь их было так много?

— Они похожи на пантер, — пояснил Тимони, не обернувшись.

— Кто такие… пантеры? — теперь настал черед Айкен удивляться новому слову.

— Несмотря на мелкие отличия, — теперь Тимони раздраженно взглянул на нее, — в наших мирах животные не слишком уж отличаются. И те создания, что тут зовутся валлэ, у нас называются пантерами. Если вам не терпится чему-нибудь удивиться, удивитесь лучше тому, что мы говорим на одном языке.