— Что? Ты чего? В смысле… Хочу. Приходи. Почаще, если можешь. Я очень рада тебя видеть живым, — она попробовала улыбнуться, но в глазах снова стояли слёзы.

— Хорошо.

Пейдж не оставляла их вдвоём, да он и не знал, о чём говорить с Роуз наедине. Про войну нельзя, у неё шок и, скорее всего, надо будет отвести её потом к психологу. А про что-то другое Хакс не умел. Никогда.

Он посидел в палате ещё несколько часов, а потом ушёл, пообещав вернуться завтра. В голове снова и снова всплывала холодная ночь в пустыне, которая перевернула всё внутри него. Это было там, в жёстких условиях, а здесь — мирная жизнь. Люди свободно ходят по улицам, посещают разные заведения, имеют интересы кроме работы. Они не думают двадцать четыре часа в сутки о своей безопасности, и как не потерять свой отряд. Они используют модный слэнг, который пополняется каждый день новыми выражениями. Всё вокруг кипит, бурлит, сияет, появляется что-то новое, почему-то интересное всему миру. Хакс хотел бы стать частью этого, но… Как наверстать упущенное?

Собственная квартира была будто не домом живого человека, а гостиничным номером. Как на картинке, красиво и никак не по-живому. Хакс встал под душ, глядя на капли воды на белом кафеле, и вспоминал такие же белые простыни вокруг хрупкого тела. Что ему завтра ей сказать?

Роуз выглядела лучше, чем вчера. Она уже улыбалась, поприветствовала его и предложила кусочки яблока, которые порезала ей сестра. Пейдж суетилась здесь же, и Арми сел на стул рядом с кроватью.

— Ты даже сидишь так же… Всё-таки некоторые вещи не меняются! — Роуз оглядела его и тихонько захихикала. Он попробовал улыбнуться, но губы странно скривились.

— Ты права, сложно изменить себя полностью.

— Как твой отец? — Хакс хотел уже было привычно скривиться, но искренность, с которой она задала этот вопрос, пробила его. Она не знает, ничего не знает. В те годы он восхищался отцом, гордился своей семьёй. Это сейчас он ходил на кладбище к нему, чтобы напиться и поплевать на памятник человека, засунувшего его в пекло. Но Роуз не знала об этом. И пропасть между ними стала ещё больше.

— Умер. От рака. Пять лет назад. Давай без соболезнований.

Она ещё раз, уже серьёзно, его оглядела.

— Я так понимаю, ваши взгляды всё-таки разделились.

— Можно сказать, что да.

Пейдж убежала заваривать чай для гостя, и они остались одни. Роуз подвинулась к нему и взяла за руку. Её тепло волной прокатилось по телу и перехватило дыхание.

— Я всё-таки принесу свои соболезнования. Но не по твоему отцу, а тебе. Мне жаль, что уже поздно. Я надеюсь, что ещё не слишком.

Хакс сжал её ладошку своими пальцами, пытаясь сдержаться. Она словно увидела его, ту боль, что росла и копилась в нём годами. И в её словах была надежда. Он вскинул голову ей навстречу, и Роуз смотрела мягко, не так, как той ночью. Более уверенно, будто сейчас это она предлагала ему свою силу и поддержку.

— Можно я тебя поцелую? — он хотел сказать не это. Но вырвалось оно. Она улыбнулась, ещё мягче и потянулась лицом к его лицу. Они встретились губами, не отрывая друг от другу взгляда, аккуратно целуясь. Роуз положила свободную руку на его плечо и мягко погладила, будто приручала дикого зверька.

За спиной хлопнула дверь, вернулась Пейдж, и они отскочили друг от друга, как застуканные за интимом подростки. Хакс впервые за много лет испытал такую волну смущения, что покраснел до кончиков ушей. Глянув на Роуз, он всё-таки улыбнулся: она тоже сидела красная, перебирая пальцами край одеяла.

В бескрайней ночи источники света:

Мерцание звёзд — огоньки сигарет.

Последний парад начинают планеты,

И каждый получит счастливый билет.

БИ-2 «Чёрное солнце»

*

Они шли по парку, и листва шелестела над их головами. Роуз вскидывала руки, проводя пальцами по особенно низко растущим веткам и листьям. Её выписали из больницы день назад, и она взяла с Хакса обещание погулять в Центральном Парке. Вокруг суетились люди, кто-то бегал, кто-то гулял с детьми и собаками, кто-то сидел на лавках, уткнувшись в гаджеты или книги. Арми шёл за девушкой, наблюдая за её движениями, как на ней прекрасно сидит платье и его колышет случайный ветер. Чёрные волосы были распущены и паутинкой окутали её спину, ярко выделяясь на светлой ткани платья.

— Ты ходишь, как на параде, ты в курсе? — Роуз обернулась к нему и сияюще улыбнулась. Хакс попытался сдержать серьёзное выражение лица, но тут ветер подхватил пару прядей её волос и швырнул ей на лицо. И как удержаться?..

— Нормально я хожу.

— Не-а, ты выглядишь так, будто проглотил кол и он мешает тебе двигаться, — она боролась с волосами, пытаясь зачесать их назад. Но ветер не давал.

— Контроль движений помогает сохранять энергию.

— И куда ты её тратишь потом? Ты же либо на своих собраниях, либо сидишь у меня в палате. Тоже, кстати, почти не двигаясь, — она всё-таки поборола силу ветра и подошла к нему ближе. Хакс хотел отодвинуться, но она так мягко проскользнула в его личное пространство, что уже не хотелось этого делать.

— Ну, я ещё тренируюсь. Навыки нужно поддерживать в форме.

— В качалку ходишь? И как? — Роуз поиграла бровями, явно намекая на его физическую форму. Хакс зарделся, в который раз в её присутствии, потому что он от природы худой, и ему приходилось буквально жить в спортивном зале, чтобы добиться хорошей мускулатуры и выносливости. И да, он хорошо выглядит, когда голый. Лучше, чем когда был подростком. Но его об этом спросила Роуз, с которой он целовался. Целых два раза.

— Судя по твоему лицу, тебе есть чем гордиться, — она хохотнула и ухватила его под локоть, возвращая к прогулке.

— Ну. Да. Можно и так сказать, — голос немного охрип, и Хакс прокашлялся.

— То есть, ты там тратишь всю энергию? На тренировках? И больше ни на что?

— Я больше никуда и не хожу.

От собственных слов стало грустно. Живое тоскливо поскреблось в печёнках, напоминая, что он даже и не планировал никуда ходить. Пока Роуз не спросила.

— Даже на свидания? — изумлённо воскликнула она. Хуже, тем более на свидания.

— Даже на них.

— Арми, это надо срочно исправлять. Ты теперь будешь жить на гражданке, а твой асоциальный образ жизни навсегда лишит даже возможности узнать, что такое брак и друзья.

— У меня есть друзья.

— Тоже военные?

Хакс зарделся, и Роуз тяжело вздохнула. Разве что лицо не прикрыла ладошкой.

— Ладно, хорошо, я поняла. Раз ты спас меня, значит, теперь я буду спасать тебя. Это моя миссия. И для начала, мы пойдём на свидание, — она резко ускорилась и за руку повела его в сторону выхода из парка. Какое ещё свидание? С ней? Он? А как же мёртвый жених? Или это не настоящее свидание?

— Роуз, подожди! — он дёрнул её руку обратно, и она обернулась, сверкая глазами и предвкушающей улыбкой. — Я думаю, что не стоит это делать. В смысле, из сочувствия, или твоего чувства ответственности. Ты мне ничего не должна, я просто делал свою работу.

Она остановилась, потом сделала к нему шаг, встав вплотную. И очень серьёзно на него посмотрела.

— С чего ты взял, что я собираюсь сделать это из-за сочувствия или чувства ответственности?

— У тебя же… Ну… Финн? Да?

— Он мёртв, если ты забыл. А мы с тобой живы. И причём тут он вообще?

— Ты же его любила.

Роуз вздохнула и опустила голову, но Хакс успел увидеть слёзы на глазах.

— Любила. А потом похоронила. Нельзя всю жизнь любить мёртвых, — она замолчала, а потом резко вскинула голову. — Я хочу пойти на свидание. С тобой. И если ты не понял, то не из чувства какого-то там долга, а потому что ты мне нравишься. Если ты против, то так и скажи, и я отстану от тебя.

Хакс хотел спросить, почему он. Неужели правда нравится? Со своим шагом, с военным прошлым, со своей замкнутостью? Он много чего хотел у неё спросить, но живое решило за него. Поэтому он просто притянул Роуз в свои руки и уткнулся ей носом в макушку.