Хакс послушно развернулся и вышел. И только спускаясь по лестнице он пошатнулся, чуть не упав. В голове мешались слова отца и Роуз, переплетались в странный гибрид. Его воспитание боролось с логикой её слов, где-то внутри бесновался подросток, который хотел развлекаться, а не бегать с автоматом. Но уже вечером, после очередного монолога отца про силу военных, Хакс запихнул слова президента клуба радиовещания подальше, чтобы не сбиваться с цели своей семьи.
До самого выпускного они так больше и не разговаривали с Роуз Тико.
В колокол бьёт, объявляя тревогу,
Печальный призрак нашей свободы.
БИ-2 «Чёрное солнце»
*
Большие города, пустые поезда.
Ни берега, ни дна — всё начинать сначала.
Холодная война, и время, как вода,
Он не сошёл с ума. Ты ничего не знала.
БИ-2 «Полковнику никто не пишет»
Их отряд перекинули через границу, высадили на нейтральное пространство, и дальше они добирались на открытых джипах. Сидя под палящим солнцем пустыни, Хакс мечтал оказаться где-нибудь подальше, где нет прожжённого воздуха с пылью, стрекота автоматных очередей и постоянного чувства опасности. Эта операция должна была стать последней, а потом увольнительная и заслуженный отдых. Если они выживут.
К ночи машины добрались до лагеря, где их встретил генерал Прайд. Он разместил прибывших в казармах и пригласил Армитажа к себе в штаб.
— Генерал-лейтенант Хакс, очень рад знакомству. Не ожидал, что вы лично прибудете для проведения операции, — Прайд достал два стакана и бутылку виски, но Арми отказался. На работе он не пил.
— Взаимно, генерал. Эта операция — моё последнее участие в полевых работах в качестве командира группы. Дальше отряд будет расформирован и распределён по другим структурам.
— Значит, вы теперь сядете за стол в кабинете? — генерал отпил виски и немного сморщился от их крепости.
— Пока точно не известно. Я всё ещё ожидаю дальнейших распоряжений от адмирала Сноука.
Прайд покачал стакан в руке, наблюдая за игрой света на гранях. Хаксу хотелось бы знать, как при тех условиях, в которых здесь находились солдаты, смогли уцелеть нормальные стаканы.
— Семейное дело, великие генералы Хаксы. Вы достойный сын своего отца! — он отсалютовал Арми, и тот сдержался, чтобы не скривиться от напоминания о своих родственниках. Семейное дело… Оно было таким, пока отец не отправил юного пацана на передовую, где в первый же месяц они с отрядом прошли ад. Двадцатилетний Арми выкапывал трупы товарищей из земли, которой их засыпало после взрыва. Получил два ранения, первую медальку за храбрость и одиннадцать гробов бывших знакомых на похоронах. В своих монологах про военное дело, его отец никогда не упоминал, каково это хоронить своих друзей. Насколько тебе страшно, пока ты сидишь в окопе, а над тобой грохочут взрывы. Каково это, ползти по кровавой земле и выполнять свой долг, не зная, ждёт ли тебя дома хоть кто-то. Если ты там сдохнешь, кто придёт на твои похороны? Кто будет плакать по тебе? Слишком поздно Арми осознал правоту президента клуба радиовещания. Теперь он погряз в этом по самые уши, не выбраться. А отец, просидевший большую часть жизни в тех самых кабинетах, умер от долбанного рака. Завещая не бросать семейное дело. Сука. Если у него, Хакса, будет сын, он даст ему выбор, а не заставит маршировать по саду в пять лет под парадный гимн.
— Операция запланирована на завтра, девять утра. Ознакомьтесь с планом, — Прайд подал ему папку и Арми послушно её принял. Его парни справятся, вывезут. Или их всех доставят в стальных гробах домой. Если найдут тела.
Они почти час обсуждали планы, но перед самым уходом генерал сообщил ещё одну новость.
— У нас тут несколько беженцев. Среди них есть журналисты. И два гражданина США. После окончания операции их надо доставить на гражданку, но без лишнего шума. С журналюг мы уже взяли бумаги о неразглашении. Если хотите пообщаться лично, они в пятой казарме.
Хакс кивнул, попрощался и вышел из штаба. Ночью на пустыню опустился холод, и теперь его слегка бил озноб. Луна висела в чистом небе, разливая своё сияние по белым пескам. Если бы они были не на задании, можно было бы полюбоваться видами. Но он уже шёл к своим парням, чтобы провести последний инструктаж. Заглянуть к беженцам тоже надо.
В начале первого Хакс дошёл до пятой казармы. Лагерь погрузился в сон, но тут и там ходили ночные дежурные, перекидывая автоматы с плеча на плечо. Приказав привести граждан США, Арми присел на крепкий походный стул за таким же столом. Ещё надо было успеть поспать, так что не стоит долго общаться. Он скрестил на груди руки и прикрыл глаза, пытаясь выкрасть немного времени на отдых.
Вошли двое рядовых, усадили кого-то на стулья перед столом, но Хакс продолжал держать веки смеженными. Дневное пекло сейчас доканывало его. Из-за белой кожи он плохо переносил солнце, поэтому обычно заматывался в шарф, оставляя открытыми только глаза. Но даже это не спасло от полуденного жара. Дождавшись тишины, он медленно распахнул веки, оглядывая присутствующих.
На одном стуле сидел мужчина его возраста, латинос, с чёрными и грязными от пыли волосами, завитыми в природные кудри. У него был измождённый вид, лицо покраснело, вся одежда покрыта пылью. Он сидел расслабленно, широко разведя колени и уперевшись ладонями в бёдра, с лёгким вызовом глядя на Хакса. На гражданке такие парни задирали таких, как Арми. Здесь же, их спасение было частью его работы. Он перевёл взгляд на соседний стул и сразу узнал её.
Роуз Тико почти не изменилась. Волосы стали длиннее, сейчас они свободно падали по плечам, спускаясь чуть ли не до талии. Лицо покрыто загаром, широкие скулы, упрямый взгляд. Чёрные глаза смотрели на него с узнаванием, будто и не было никаких десяти лет, и вот только вчера он вышел из её кабинета после эфира. Она не выросла, была всё такой же короткой и немного пухленькой, как и в школе. Но сейчас это смотрелось более женственно, естественно. Половина её лица была испачкана в засохшей крови, уголок губы разбит, рука обмотана грязным бинтом, который уходил под закатанные до локтя рукава.
— Откуда кровь? — это было первым, что он спросил, глядя на неё. Она дёрнула здоровым уголком губы, склонила голову ниже, глядя исподлобья.
— В этой пустыне не так много свободных женщин, если ты не заметил.
Её слова звучали вызовом. Голос был таким же прямым, как и взгляд. От него по спине прошли мурашки до самого основания позвоночника, и Хаксу захотелось встряхнуться, чтобы избавиться от наваждения.
— Генерал-лейтенант, разрешите доложить. Мы нашли мисс Тико и мистера Дэмерона вместе с другими беженцами в стане противника, после вчерашней операции, — громко сказал один из рядовых. — Мы оказали первую помощь пострадавшим.
— А умыться вы им не предложили? — собственный голос неожиданно окрасился злобой. Роуз вскинула бровь, не отрывая он него взгляда.
— Не успели, сэр. Сейчас отведём в душевые.
Девушка ещё раз ухмыльнулась и скривилась от боли в губе. Внезапно заговорил второй беженец:
— А ты тут за главного? Не знаю, как тебя зовут, но я По Дэмерон, — Хакс перевёл взгляд на мужчину, чей голос звучал с лёгкой издевкой. — Слушай, пофиг нам на душ, скажи, когда нас отправят домой?
— Мистер Дэмерон, как вы успели заметить, я здесь за главного. И вопросы задаю тоже я, — со стороны Роуз послышался гулкий смешок, но он постарался больше не смотреть на неё. Один вид этой девушки что-то переворачивал в нём, что-то давно забытое и живое, но он не собирался разбираться с этим перед своими подчиненными и смазливым упырком.
— Итак, что вы делаете здесь?
— Я уже говорил, что приехал к другу. Не знал, что здесь проходят военные действия, — Дэмерон развалился на стуле ещё сильнее. Что-то в нём категорически не нравилось Хаксу, и дело было не в старых обидах из детства. Он ещё раз оглядел латиноса. Такие ребята не ездят к друзьям, а скорее, перевозят оружие или травку из одного картеля в другой. По был фальшивым, наигранным, эдакий ловелас. Но под всем этим чувствовалась опасность. Надо приставить к нему ребят на время операции, а на гражданке передать в руки полиции. Пусть проверят. Чутьё редко подводило Хакса, иначе он погиб бы ещё тогда, в свою первую операцию. И было бы на один гроб больше.
