Из воды начал подниматься туман и окутывать Цереру, он сгущался и отражал лучи лунного света, даже когда закрывал собой вид на ночное небо над её головой. Он кружился у лодки, а его нити тянулись в разные стороны, словно пальцы. Мысли об Оэне, казалось, неумолимо приводили к мыслям о Таносе. Таносе, который был убит на берегах Хейлона до того, как Церера могла бы сообщить ему, что она не имела в виду ничего грубого, когда сказала то, что она сказала, когда он уходил. Там, в полном одиночестве в этой лодке Церера не могла отделаться от ощущения того, как сильно она по нему скучала. Любовь, которую она испытывала к нему, представлялась ей нитью, притягивающей её к Делосу, хотя Таноса там больше и не было.

Думать о Таносе было больно. Воспоминания были открытой раной, которая не желала затягиваться. Она должна была так многое сделать, но ничто из этого не вернуло бы его. Она сказала бы ему так много всего, но его не было рядом. Здесь была лишь туманная пустота.

Туман продолжал окутывать лодку, и Церера заметила торчащие из воды пики скалы. Некоторые из них были похожи на чёрный базальт с острыми краями, а другие были цвета радуги и походили на гигантские драгоценные камни, разбросанные по синеве океана. На некоторых были пометки, которые закручивались по спирали, и Церера не была уверена, возникли ли они естественным путём или их вырезала чья-то рука.

Находилась ли её мать где-то за их пределами?

Эта мысль заставила Цереру заволноваться, разрастаясь в её сознании как туман, окутывающий её лодку. Она собиралась увидеться с матерью. Её настоящей матерью, а не той, которая всегда ненавидела её и продала работорговцам при первой же возможности. Церера не знала, какой будет эта женщина, но лишь шанс узнать это наполнял её волнением, когда она направила свою маленькую лодку вдоль скал.

Её лодку начало сносить мощным течением, угрожая вырвать руль из её рук. Если бы внутри неё не было той особой силы, Церера, как она сама подумала, вряд ли бы смогла справиться с управлением. Она потянула руль в сторону, и её маленькая лодка с почти живой грацией проскользнула мимо одной из скал, так близко, чтобы могла бы даже коснуться её.

Она плыла меж скал, и с каждым пройденным препятствием обнаруживала, что думает о том, насколько близко она к своей матери теперь. Какой она была женщиной? В видениях Цереры её образ не был чётким, и она могла лишь представить её себе и надеяться на лучшее. Может быть, она будет доброй, нежной и любящей; такой, какой никогда не была её приёмная мать в Делосе.

Что её мать подумает о ней? Эта мысль настигла Цереру, когда она направляла свою лодку сквозь туман. Она не знала, что ждало её впереди. Может быть, её мать посмотрела бы на неё и увидела лишь кого-то, кто не смог преуспеть на Стадионе, кто был не более чем рабом Империи, кто потерял человека, которого любил больше всего в жизни. Что если мать отвергнет её? Что если она окажется суровой, жестокой или безжалостной?

Или, может быть, кто знает, она просто будет ею гордиться.

Церера выплыла из тумана так внезапно, что это было похоже скорее на то, что поднялся занавес, и теперь море было спокойным и ровным, свободным от острых камней, которые выступали из него раньше. В это же мгновение она заметила что-то ещё. Свет луны, казалось, стал ярче, а рядом с лодкой в ночи закружились туманности с пятнами цвета. Даже рисунок звёздного неба совершенно изменился, так что теперь Церера не могла распознать знакомые созвездия, которые она видела раньше. Через горизонт пронеслась комета, огненно-красная, с примесью жёлтого и других цветов, не имеющих аналогов в знакомом ей мире.

Как ни странно, Церера почувствовала, как внутри неё запульсировала сила, как будто реагируя на это место. Казалось, она разрасталась всё сильнее, распахивая её сознание и позволяя ей прочувствовать это новое место сотнями способов, о которых никогда раньше она бы и не подумала.

Церера заметила, как из воды начала подниматься фигура, это было что-то с длинной змеиной шеей, которая быстро снова погрузилась в волны, оставив после себя множество брызг. Существо опять ненадолго поднялось, и у Цереры возникло впечатление, что что-то огромное проплыло в воде рядом с её лодкой, прежде чем исчезнуть. Что-то похожее на птиц замелькало в лунном свете, и только когда они приблизились, Церера увидела, что это были серебристые мотыльки размером с её голову.

Глаза Цереры внезапно отяжелели, она отпустила рулевое колесо, легла и позволила сну завладеть ей.

***

Церера проснулась от криков птиц. Когда она села и начала моргать, ослепляемая светом солнца, то заметила, что это были вовсе и не птицы. Два существа с телами крупных кошек кружили над ней, размахивая крыльями, похожими на орлиные, широко раскрывая свои хищные клювы. Они не стали к ней приближаться, а просто покружили над лодкой, прежде чем улететь вдаль.

Церера наблюдала за их полётом и вскоре заметила на горизонте крошечное пятнышко острова, к которому они направлялись. Церера быстро подняла свой парус, пытаясь поймать попутный ветер, который подтолкнул бы её к острову.

Пятнышко становилось всё больше, и когда Церера становилась всё ближе, из океана показывалось всё больше скал, но они были не такими, как те в тумане. Они имели прямоугольную форму, явно сотворённые рукой человека, изготовленные из радужного мрамора. Некоторые из них были похожи на шпили огромных зданий, давно скрывшихся под волнами.

Из-под воды торчала такая огромная половина арки, что Церера не могла себе представить, что могло находиться ниже. Она посмотрела вниз за борт лодки – вода была настолько чистой, что она могла разглядеть морское дно. До дна было не очень глубоко, и Церера видела внизу развалины давно отслуживших своё зданий. Они были достаточно близко, чтобы Церера могла до них доплыть, просто задержав дыхание. Но она не стала этого делать, как из-за того, что уже видела в воде, так и из-за того, что ждало её впереди.

Вот он. Остров, на котором она получит нужные ей ответы. Здесь она узнает о своей силе.

Здесь она, наконец, встретит свою маму.

Люциус поднял свой клинок вверх, любуясь тем, как тот блестел в лучах утреннего солнца, а через мгновение ударил им старика, который осмелился показаться на его пути. Всё больше и больше простолюдинов падали от рук его людей: те, кто осмеливался сопротивляться и кто был достаточно глуп, чтобы просто оказаться не в том месте и не в то время.

Он улыбнулся, пока вокруг него раздавалось всё больше криков, которые как будто были эхом друг друга. Ему нравилось, когда крестьяне пытались сражаться, потому что это давало его людям возможность показать им, насколько они на самом деле слабы по сравнению со своими властителями. Скольких он уже убил за время своих набегов? Ему было лень вести счёт. Зачем вообще уделять внимание кому-то, кто был не под стать его положению в обществе?

Люциус оглянулся, когда заметил, как крестьяне побежали в сторону, и указал на них своим людям. Они отправились за ними. Устроить погоню было даже интереснее, чем сражаться, ведь так они как бы охотились на добычу, чем, по сути, эти жалкие людишки и являлись.

«Вашу лошадь, Ваше высочество?» - спросил один из мужчин, ведя жеребца Люциуса.

Люциус покачал головой. «Мой лук, пожалуй».

Мужчина кивнул и передал Люциусу элегантный изогнутый лук цвета белого пепла с узором из кости и покрытый серебром. Он взял стрелу, натянул тетиву и позволил снаряду взмыть ввысь. И тут один из бегущих вдали крестьян упал на землю.

Нужды драться больше не было, но это не значило, что они закончили свои дела. Ненадолго. Он обнаружил, что искать прячущихся крестьян так же забавно, как гнаться за бегущими или сражаться с ними, встречая на своём пути. Существовало столько много разных способов пытать тех, кто выглядел так, словно у них было золото, и так много способов казнить тех, кто мог симпатизировать повстанцам. Горящее колесо, виселица, подвесная клетка... Что именно будет развлекать их сегодня?