Вьюрок с привычным сладким замиранием в груди хотел поцеловать любовницу, но его намерения оказались прерваны громким стуком в дверь и взволнованным голосом слуги:
— Энкеро! Что-то случилось! Император хочет видеть вас! Прямо сейчас! За вами уже пришли! Двое гвардейцев! Ждут в внизу! — Жан говорил отрывисто, сильно запыхавшись, должно быть, услышав императорский приказ, он молнией взвился по лестнице на третий ярус дома удовольствий
— Сейчас! — откликнулся Эжен, учтиво, но твёрдо отстраняя от себя Витению.
Вьюрок быстро накинул на голое тело абэйль, натянул штаны, в спешке подпоясался и кинулся к двери, на ходу застёгивая эшабэ. Его голова в эти мгновения напоминала встревоженный улей, в котором подобно диким осам роились тревожные мысли.
Быстро расправившись с дверным засовом, он нос к носу столкнулся с взмокшим и раскрасневшимся Жаном. Слуга, казалось, был напуган не меньше, а может и больше своего господина. Почтенного в нём, по крайней мере, осталось мало, даже усы нелепо топорщились вместо того, чтобы подчёркивать его мужественный подбородок.
— Энкеро…
— После! — отрезал де Итель, с недостойной чистокровного абэ поспешностью припуская вниз по обтянутым красной тканью ступенькам. Жан еле поспевал за ним. В приёмной зале их встретили двое суровых щитоносцев из Белой Тысячи, и перепуганный распорядитель, сжавшийся за стойкой.
— Владетель, император желает говорить с вами. Пожалуйста, следуйте за нами, — твёрдо проговорил один из рыцарей. Он был наголову выше напарника, и держал щит, украшенный искусным травлением в виде бегущего кабана.
Эжен оглянулся: лакей натужно пыхтел позади, седовласый распорядитель выглядывал из своего ненадёжного убежища. Вьюрку почему-то вспомнилась Витения, в спешке он с ней даже не попрощался, конечно, она всего лишь жрица вздохов, но…
— Владетель, пойдёмте с нами, — на этот раз обратился к нему второй гвардеец, чей герб пересекала летящая стрела.
«Хм… может я и зря всполошился?»
Эжен решил не искушать судьбу и, встряхнув рыжими волосами, покорно направился к дверям, попутно подмигнув облегчённо вздохнувшему распорядителю.
***
Император принял его не в тронном, как ожидалось, а в совещательном зале. Кроме монарха там находились лэйтир Иннэар и верховный жрец Аврентий, на поясе которого сверкали и переливались пять металлических солнц.
Когда Эжен тихой мышкой проскользнул в залу, Тордэан стоял у витражного окна и с задумчивым видом глядел на зелень дворцового сада. Его приближённые сидели на тех же местах, что обычно занимали во время заседаний Совета.
— Жерар де Онир мёртв, — вместо приветствия устало сообщил император, оборачиваясь к гостю.
Эжен несколько мгновений переваривал услышанное, перед глазами мелькали картины: сморщенное лицо старого князя, его нервно дёргающийся глаз и капелька слюны, стекающая из безвольно раскрытого рта… Высокий Дом, сложенный из рыжеватого кирпича, его надменные обитатели… плащ цвета полуденного неба и корона из драконьего клыка…
— Государь, — наконец выговорил он, и спросил: — какие ещё вести?
Император промолчал, за него ответил лэйтир Ордена Рассвета, приподнимаясь с резного деревянного седалища:
— Минуло уже полдекады, новости из Миллена, как вы знаете, доходят до Эзера с опозданием. Однако, основное нам известно. Давняя болезнь взяла над ним верх. Уже остывшее тело обнаружили под утро слуги. Естественно, столь важное событие не могло не вызвать бурных волнений: шестёрка постоянных заседателей Высокого Дома предприняла попытку захвата власти. Они намеревались посадить на трон внука покойного, Шарля, от которого Лазурный Князь отказался, считая юношу неполноценным умственно. Не слишком-то обдуманный шаг на мой взгляд. Это действие нельзя было расценить иначе, как предательство и неподчинение последней воле, а потому все участвовавшие в заговоре эниры и вайлэ были схвачены и помещены под стражу. Вы были объявлены новым Лазурным Князем, а управление столицей временно возглавил наэмир Драконьей Стражи Пьер де Блейн, который, как я слышал, ваш близкий друг.
Эжен молчал.
Годы, долгие годы, всё шло к этому. Великая цель и не было цены, которую он не согласился бы заплатить! А теперь? Он Князь?! Правитель страны Лазурного Дракона! А его враги теперь заточены в темницу, как он и мечтал. Неужто всё так просто?
— Государь, энхэты, — Вьюрок почтительно поклонился, сначала охваченному мрачными думами императору, затем Иннэару, чей алый плащ скрепляла литтиновая заколка в виде солнца, и наконец, безмолвствовавшему Аврентию. — Я знал, это должно было произойти, догадывался и о грядущем заговоре. Мои друзья в столице не подвели меня. Теперь же, после коронации, я смогу подтвердить обещания, данные мной на Совете, не как наследник, но как истинный Лазурный Князь.
— Мы понимаем, что теперь каждое мгновение — драгоценность. Однако, ещё остались вопросы, которые нельзя перекладывать на послов. Мы здесь затем, чтобы помочь вам решить их, энкеро, — в первый раз обратился к нему шетум Светоносного.
— Хорошо сказано! Но что же это за вопросы?
— Раукар вновь возвратился из Бездны, энкеро. Третий Исход начался. Империя показала, что способна защитить себя и готова ответить, но вот Миллен… Тонхэт Грикул упомянул на Совете падение Мершвельда, скажите, вам известно, что стало его причиной?
— Вас удивит, если я отвечу «Seliri»? — усмехнулся Вьюрок, он не любил обыкновение некоторых людей задавать наводящие вопросы.
— О, бросьте! Вы поняли, что я имел в виду, — не поддержал шутку Аврентий.
— Известны ли мне причины падения Мершвельда? Моя страна воевала с королевством Пепельной Пустоши на протяжении трёх столетий. За это время мы узнали друг о друге всё, что только можно узнать. В последней войне тэссбэйн погубили наших драконов, но мы, марбэйн, уничтожили их войско и правителя. От этого поражения Мершвельд уже не оправился, и когда пришли Seliri, то он не смог объединиться для отпора.
— Всё верно, — верховный жрец сплёл пальцы в замок, — однако вы упустили кое-что ещё, у них не было единства, потому что не было единого Бога: дворяне-меченосцы почитали Нарэ Неустрашимого, судьи и чиновники поклонялись Хэлке Лукавому, а в каждом из городов вовсе чтили своего Tere: в Фэре — Нэксана Мыслящего, в Гирьяне — Арога Сотворяющего, в Доррэхе — Триединого Бога-Дракона. А ещё был Джаралам, в котором приносили жертвы самому Раукар, с этого города и началось истребление Мершвельда.
— Пять Богов никогда не победят одного, ибо не смогут договориться, — подхватил мысль шетума Иннэар. — Если Миллен хочет выжить в грядущем противостоянии, то ему необходимо сплотиться вокруг единого Бога.
— Марбэйн не откажутся от Драконьего Пути, — твёрдо ответил Вьюрок, он предполагал, что этот разговор настанет, но не думал, что столь рано, ещё до коронации.
— А мы и не призываем к этому, — заговорил Тордэан, продолжая смотреть в окно, — моя прабабка, императрица Фиеза, разрешила двоебожие Роиану, а я расширил права ведунов-обберитов за вклад в победу над Альзаром. Каинен милостив, он не преследует культы, что не враждебны ему. Однако, энкеро, ты сам позволил жрецам Светоносного проповедовать своё учение в Миллене, а это значит, вновь приобщённым нужна возможность объединиться под знаменем Светлого Бога.
— Вы хотите создать в Миллене Луч Ордена Рассвета?
— Нет, — снова взял слово Аврентий, — Орден Рассвета — это, в первую очередь, община заклинателей Света, в Миллене же мы хотели бы действовать с опорой на простой люд, на всех, кто захочет признать власть Бога. Это должен быть новый Орден, верховным жрецом которого мог бы стать я, а главой — вы сами, как Лазурный Князь. Вместе, поверьте, мы оказались бы способны защитить страну Лазурного Дракона от любой опасности извне.
«Конечно, потому что самый страшный враг уже внутри!» — раздражённо подумал Эжен. Если жрецы так давят на него уже сейчас, то что же будет дальше? Впрочем, Миллен знавал времена господства книжников и колдунов. Во времена правления династии де Нуаров огромную власть имело Братство Искр — общество заклинателей разума, иначе называемых кзари. Каждого энира опекал свой советник из Братства, а возглавлял их обычно сам князь-колдун де Нуар. Их власть поддерживали и кэаси — мудрецы, толкующие драконью волю. Однако и тех, и других истребил первый же правитель новой династии, воспользовавшийся тем, что с гибелью драконов кэаси и кзари утратили влияние на знать.
