Мама – это утробное тепло и сохранение биологического существования. С мамой тепло, темно и сладко. Темно как в утробе, как в объятиях. И ты живешь, ничего не видя, уткнувшись к ней в подол.

А в слове «папа» есть совершенно другие ассоциации и другие смысловые нагрузки. Папа – это цивилизация. В слове «папа» есть власть, послушание, ответственность. Право отца в древнем мире обозначало единство трех властей. Папа был и военачальник, и имущественный хозяин, и биологический отец, имеющий полную власть над всеми, кто под его рукой.

То есть папа – это цивилизация, это вертикаль. Мама – это горизонталь. Нужны и папа, и мама. Без папы не очень хорошо. Но папа почему-то задвинут в нашем сознании.

Отчасти он сам себя задвинул, отчасти его задвинули мамы. Вот эти инфантилизация и феминизация сознания усекают живую семью. Это, по сути, самоубийство. Это все равно что голову человеку обрезать – уже не человек.

Поэтому День отца, конечно, должен быть. День ответственности, день взятия на себя прав и обязанностей. День силы, с которой хорошо жить. Потому что на одной теплоте и доброте далеко ехать не получится. Нужна еще и некая сила, которая крупной солью солит доброту и теплоту и превращает их в удобоваримое блюдо.

Нужна идея папы. Некий идеал папы должен быть выношен нашим обществом. Потому что маму вынашивать нечего, она просто мама по факту. Или она залетела, или она по любви родила, или у нее дите одно, или у нее восемь детей – это все не важно, потому что она мама. Мама – она всегда мама. Факт материнства делает женщину матерью – и все.

А вот с папой – нет. Факт отцовства, факт зачатия человека отцом не делают. Это лишь полагает начало будущим отношениям. Потом нужно сформировать соответствующее отношение к жене, к будущим рожденным. И весь тот социум, который строится вокруг беременного живота, это и есть идея отца.

Народу нужно вы́носить идею отца. Благую идею настоящего родителя. И конечно же праздновать это.

Папа может все что угодно – плавать брассом, спорить басом, дрова рубить. Да, он только мамой не может быть. Это правильная советская детская песенка, совершенно правильная.

Папа в доме – все в порядке, газ горит и не гаснет свет. Папа в доме, конечно, главный, если мамы, конечно, нет.

Хорошие песни пели в те годы. Нам сегодня нужно возвращаться к этому нормальному сознанию.

Настоящий мужчина – это добытчик, защитник. Тот, кто и на рыбалку сходит, и свистульку вырежет, и, если что, защитит. И не бросит, самое главное. И раньше времени не помрет от перепоя. И научит молиться – потому что этому учить должен мужчина.

Отец – главный в вере.

Супруга покойного президента России Бориса Ельцина Наина как-то публично обмолвилась, что хотела бы назвать 1990-е годы, время правления Ельцина, «святыми» временами.

Но времена эти настолько «священные», что рождаемость упала катастрофически. Люди были в ужасе от происходящего и перестали создавать семьи. Образовалась демографическая дыра, и этих молодых женщин сейчас просто нет на свете.

Их никто не родил. Им никто косички не заплетал, никто их в садик не водил, никто с ними не ходил в зоопарк. Либо абортировали, значит, либо избежали зачатия.

Но есть инициативы правительства – затыкать демографические дыры, стимулировать рождаемость, защищать детей, матерей, семью. Например, время с 2018 по 2027 год в России объявили Десятилетием детства.

Но все-таки даже если государство будет этим заниматься, никогда не справится до конца. Потому что государство – машина. А машина теплую душу не согреет. Она может просто защитить ее и помочь разобраться в чем-то.

Это мы с вами должны понимать, что надо стимулировать рождаемость, семью защищать. Нужно внедрять идеологию нормальной семейственности. Если в мозгах будет каша, тогда никакие деньги не помогут.

Что мы представляем, когда произносим слово «семья»? В лучшем случае папу, маму и ребенка. Это ложная картинка. Потому что семья – это не папа, мама и ребенок. Это папа, мама и много детей.

Но даже эта картинка ложная. Потому что настоящая семья – это еще и дедушки и бабушки, родители папы и мамы. Вот это уже семья. И этой картинки у нас нет совсем.

Мы лишили детей бабушек и дедушек. Бабушки ходят в тренажерные залы, дедушки квасят или рыбу ловят, на льду или подо льдом, кто как умеет. А дети брошены в интернет или к сумасшедшим психологам и преподавателям.

В общем, одна мама с ребенком – это никак не семья.

Для защиты детей нам нужно просто-напросто вернуть детям папу и маму, братьев и сестер, племянников и племянниц, кузенов и кузин, которыми наполнена вся мировая литература. И бабу, и деду с обеих сторон.

Вот тогда будет нормальная семья и некого будет защищать. Все будет в порядке.

Будьте счастливы. Берегите своих.

1июня празднуют День защиты детей. Есть множество новых праздников – вспомните фильм Михалкова «Утомленные солнцем», где события происходят на фоне Дня сталинского дирижаблестроения и воздухоплавания. Есть и другие изобретения, вплоть до Дня защиты насекомых…

Люди придумывают новые праздники. Им нужен новый месяцеслов. Им мало месяцеслова со святыми, нужен еще один – с шахтерами и асфальтоукладчиками. В этом тоже нечто гуманное и милосердное.

Давайте подумаем вместе: что такое защита детей? Детей вроде любят все. Легче всего собрать денег на какую-то милосердную акцию, посвященную детям. Для сравнения, на тюрьму собрать, для зэков гораздо сложнее – чтобы они там от цинги не померли, от туберкулеза. Люди на тюрьму жертвуют неохотно. На деток – пожалуйста. Пупсики, мягкие игрушки, памперсы.

А от чего страдают дети? На самом деле защита детей заключается в том, чтобы папа не бросил маму. Что лучшего может сделать мужчина для детей, которые от него родились? Любить их мать.

Абсолютно верная истина. Все остальное мать делает сама – лишь бы она была любима и не брошена. Вот об этом не скажут на светских каналах. О том, что крепкий брак, крепкая семья – это, собственно, и есть защита детей.

Кроме того, нужно защищать их в информационном пространстве. От порнографии, от насилия, от пустого времяпрепровождения с гаджетами – они же все, как поросята в землю, уткнулись носом в свои гаджеты.

Взрослые, понятно, по-своему больны. А эти еще более больны, потому что они маленькие. Они приобретают маниакальную зависимость от этих железяк с блестящими экранами.

Защищать нужно не от того, чтобы какой-нибудь молодой белозубый арабский мальчуган чистил на улице сапоги прохожим и заработанные деньги приносил старому дедушке. От этого не надо защищать людей. Пускай чистит, пусть зарабатывает, пусть приносит. Он выживет – и станет еще достойным человеком. А вот разнеженные, расцацканные, разласканные, расцелованные, ничему не наученные, привыкшие к электронным приложениям, развратившиеся с ранних лет (а кроме того, живущие еще и в неполной семье) – вот это и есть несчастные люди.

Но мы будем говорить не об этом. В светском формате будут обсуждать мягкие игрушки, квадратные метры жилплощади, вкусную калорийную еду…

Самого главного никто не скажет. А мы, христиане, должны все-таки понимать, что детей защищать надо. Про слезинку ребенка у Достоевского нужно вспомнить – и защищать от того, что реально угрожает ребенку.

Чтоб напугать человека, нужно немного. Хотя бы прислать ему письмо без обратного адреса.