В Большом Зале довольно шумно. Повсюду сотрудники устанавливают фуршетные столы, украшают их аксессуарами в виде массивных канделябров и сосудов с гиперреалистичными имитациями анатомических препаратов – в основном вариациями на тему эмбрионов-мутантов и инопланетных половых органов. Уроды и члены – прямое отражение содержимого мозговой субстанции главного создателя сего художества. Но самая сложная техническая составляющая вечера – это небольшая, но сверхпрофессиональная концертная сцена, которую уже с утра, не покладая рук, собирают инженеры, рабочие сцены, осветители, пиротехники и прочие служки сего храма. Люди бегают туда-сюда со звуковым и световым оборудованием, таскают кабели, покрикивают друг на друга, смеются, настраивают аппаратуру. Работа кипит. Йорн обращает внимание на Дэйва. Глаза у того горят. После долгих месяцев заключения в тесноте и безмолвии клеток, сам простор помещения и наэлектризованная суета вызывают у него животный восторг. Он втихаря отделяется от группы и подходит рассмотреть декоративных уродцев в банках. Йорну вспомнилась вековая шутка про анатомический музей Хантера в Лондоне:

«- Тебя это беспокоит, дорогой?

- Да, очень, мама.

-Ты хочешь уйти?

- Ни в коем случае!»

Йорн опять осматривается. Неподалеку от каждого входа прохаживаются по два охранника, стараясь не слишком обращать на себя внимание. Вооружены пистолетами и электрошокерами. Йорн собирается уходить во время второй половины концерта «Dead Panther», когда народ расслабится и подбухнет. У Йорна опять леденеют ладони от напряжения, и он очень надеется, что Джорджу не взбредет в голову взять его за руку. Он не уверен в плане, не уверен в том, что действительно раздавил второй активатор внутреннего шокера, который Бейли носит на запястье как часы, не уверен, что справится с вооруженными сотрудниками службы безопасности – бывшими спецназовцами и морпехами...

Джон тем временем оживляется и почти бегом подходит к сцене и запрыгивает на нее, летит осматривать ударную установку.

- Дэ-эйв! А чего делать, если Шрэд по-другому барабаны сказал поставить? – кричит он испуганным голосом.

- Господи Иисусе…- Дэйв закатывает глаза. – Да не поставили они еще ничего! Йорн, поможешь малого успокоить?

- Титьку опять просит? – отвечает химера рассеянно. – Сейчас…

- Эй, змей! Вы куда направились-то? – Йорн вздрагивает от подозрительного окрика господина Бейли. Вздрагивает, потому что этот окрик встает на пути первого, подготовительного, этапа операции. Джордж никогда не забывает о своем любимом рабе, он все время отслеживает его перемещения.

- Я хочу ее трахнуть, – очень вульгарным тоном отвечает химера, останавливаясь на полушаге и вполоборота косясь на хозяина. Он не замечает, как до боли сжимает руку Лизбет.

- А она хочет, чтобы ты ее трахнул? – насмешливо интересуется Джордж.

- А ее мнение засчитывается? – Йорн нервно и без улыбки скалится.

- Какой ты, а! Замашки не иначе, как у египетского принца, – смеется Джордж благосклонно и успокоенно. – Чтобы сунул-вынул и обратно, а то уже эти через полчаса подкатят, черти лохматые с кортежем.

- Насчет «сунул» не уверен, а на «вынул» я очень рассчитываю…- шепчет чудовище на ухо Лизбет. Та хмыкает с невеселой усмешкой ему в ответ. Ей тоже страшно до чертиков, но ее решимость будто косматая ведьма вцепилась в горло нежной фиалке Лиз и повторяет, что сучка либо сделает то, что от нее требуется, либо сдохнет.

- Йорн, дорогой, левая рука у меня второстепенная, но отнюдь не лишняя, – говорит Лизбет чудовищу с многозначительным намеком.

- Черт, извини! – он выпускает ее, Лиз морщится и потирает пальцы.

Через полминуты двое вваливаются в шикарный, темный, таинственно мерцающий кристаллами отделки туалет. Страстно целуются на камеры, у них уже выработалась нездоровая привычка сниматься в домашнем порно. Йорн даже сажает Лизбет на несколько минут на каменную столешницу умывальника, расстегивает ее готическую блузку, зарывается лицом в кружево и целует грудь. Потом он подхватывает ее и на руках вносит в одну из кабинок.

- Романтик…- шепчет Лизбет ему на ухо.

Йорн захлопывает и запирает дверь, осматривается. Простор для подрывной деятельности, есть и раковина, и зеркало, но освещение неважное – кругом чернота и глянец.

- Все, за дело! – он принимается нервно расстегивать жилет, отбрасывает его на бархатный пуф у стенки. Вслед за ним следует рубашка. – В обморок точно не упадешь? – он расстегивает брюки и достает спрятанный кусок стекла, пропитанную антисептиком вату и несколько украденных пластырей, раскладывает на полочке под зеркалом.

- Я настроена решительно, – с виду сухо отвечает ведьма, стягивает митенки и закатывает рукава, открывает воду, мылит почти до локтя руки, в пятый раз за день вычищает ногти – они ей понадобятся вместо пинцета.

- На издаваемые мной звуки строго наказываю не обращать внимания. Если что-то действительно пойдет не так, я скажу прямо. Но все же постарайся распилить побыстрее – стекляха реально бритвенная, особенно на острие. Главное узкий конец не сломай, – Лиз уже обтирает ему кожу под лопаткой остатками антисептика. Йорн ложится локтями на раковину.

Лизбет зажимает ватой широкий конец хирургического инструмента, нащупывает твердое уплотнение под прочной, хорошо защищающей Йорна от факторов агрессивной внешней среды кожей – будь она неладна! Сначала Лиз никак не может приспособиться, примитивное лезвие почти не берет аспидную шкуру с эластичными, но твердыми микрочешуйками. Йорн слегка вздрагивает, напрягается, разводит лопатки, чтобы натянуть кожу под скальпелем, и громко, почти развратно, выдыхает. Лиз догадывается встать с другой стороны. Приходится тянуться через Йорнову спину к левой лопатке, но зато теперь ей не мешает собственная тень, она видит, наконец, под каким углом скошено лезвие осколка и делает первый надрез, пропарывает смотрящий в бездну пустой глаз вытатуированного уродца. Животом она чувствует, как вздрагивает теплое тело ее любимого зверя.

- А-а-а…матушка моя! – вскрикивает чудовище, Лиз рефлекторно отдергивает руку, несмотря на наказ не обращать внимания. – Да, детка! Поднажми!

- Не переигрывай…- цедит она еле слышно.

Рана немного удлиняется, и «ланцет» каменного века проникает вглубь, распарывая нижние слои кожи. На краях двухсантиметрового разреза выступают росой капельки крови и брызгают совсем немного на спину Йорна и пальцы Лиз. Чуть показывается желтая жировая ткань – самый отталкивающий элемент зрелища. Еще одно движение острого осколка, и инструмент упирается в твердую капсулу. Лизбет приходится голыми пальцами залезать в рану и подцеплять инородное тело. Однако ее не мутит, и голова не кружится, она – ведьма, готовая на все, чтобы вытащить своего дьявола из преисподней. Единственное чего она боится – это занести демону инфекцию.

- Господи, да! – причитает Йорн, принимая темную блестящую капсулу. Пока чип должен быть при нем и в рабочем состоянии. Как только побегут, химера от передатчика избавится. Лизбет уже прилаживает примитивную повязку и закрепляет полосками пластыря. Держаться будет плохо, и вся надежда на жилет, который должен скрыть пятно крови. В пиджаке было бы удобнее. – Ты как себя чувствуешь, прелесть моя? – чудовище обнимает на несколько мгновений Лизбет и чмокает в висок.

- Если бы мне в сей момент предложили выбрать суперспособность, я бы выбрала умение убивать и калечить силой мысли и давать в морду по интернету, – мрачно шепчет Лизбет, прижимаясь к химере.

- Черт… тогда я попозже с этим предложением подойду, – со смешком отвечает Йорн. – Кстати, «в- морду-по-интернету» был у Брайана любимый мем лет в четырнадцать.

- Да, он рассказывал, помню… Ну и? Ты бы вытащил чип сам? – с упреком вклеивает она, памятуя пантомимический скандал недельной давности.

- Дай, я тебя хоть в кое-то веки нормально поцелую, – Йорн берет ее исхудавшее лицо в ладони. – Без слюней этих показных…

Несколько минут они стоят, тихо обнявшись, и настраиваются на следующий этап. Все, что они проделали на данный момент – детские игры в шпионов, по сравнению с тем, что им предстояло осуществить теперь.