У Йорна было ощущение дежавю. Несколько минут он стоял, уперевшись левой рукой в черную стену ванной комнаты, похожей на сверкающую гранитную шкатулку. Он смотрел перед собой с чувством какого-то затупившегося от времени, всепронизывающего отчаяния. Не заглядывая в зеркало, Йорн, наконец, стащил с себя плотный облегающий комбинезон. Два месяца он провел почти постоянно в закрывающей глаза маске, также как в начале своей дрессировки полтора года назад. Ему не позволяли видеть, то что делал Джованни Пацци, а облегающие спортивные комбинезоны использовали, чтобы дополнительно защитить методично повреждаемую кожу, а также не позволять рабу к себе прикасаться. Йорн боялся смотреть на руки, но даже если бы он сейчас, как малодушный дурак, разделся и принял душ с закрытыми глазами, все равно отдалил бы неприятную встречу с самими собой не более чем минут на пятнадцать. Оставалось только повторять, что истерить поздно – полтора года, как поздно. Он нокаутировал Бейли локтем по роже за тавро и насмешку, теперь расплачивался за отсутствие смирения изуродованным телом. Закусив кольцо на нижней губе, Йорн развернулся к зеркалу и взглянул прежде всего на лицо. Чуть отлегло. Бейли очень нравилась его внешность, поэтому он позволил Джованни только доработать собственный старый глубокий шрам у Йорна под скулой так, чтобы он выглядел, словно щель между роботическими челюстями. Четыре косых вдавленных рубца имитировали любимый Гигеровский мотив прорезанных щек. Естественно, картина наблюдалась как с левой, так и с правой стороны. Также полоса шла параллельно краям его «полумаски», пересекала нос сразу за хрящом и уходила под челюсть. Линии были сделаны твердой, точной рукой, их утолщения и сужения, вдавленные и выпуклые рельефы казались легкими и элегантными, словно штрихи, брошенные на металлическую пластину мастером-гравером. В принципе, лицо чудовища сильно не изменилось, лишь приобрело еще большее подобие механистичности и искусственности. Джованни выжигал шрамы, которые больше походили на резьбу тонкой работы, и особенно хорошо удался эффект на синтетическом эпидермисе химеры.

Однако, пощадив лицо, мастер модификаций, очевидно, набросился на его тело. Красивые руки чудовища, впрямь напоминавшие элегантные руки Гигеровских ксеноморфов и демониц длинными пальцами, узкими, но не хрупкими запястьями и ясно прочерченной, напряженной, но не тяжелой мускулатурой, были покрыты технологическими узорами довольно глубоких продольных борозд. В ключевых местах мышечного рельефа их пересекали округлые рубцы, подчеркивающие мускулы, сзади на трицепсах были сделаны рифленые вставки. Такие же широкие вытянутые каплеобразные участки с более низким рельефом имелись на внешней стороне предплечий. Оба запястья были охвачены своего рода браслетами из рубцовой ткани с витиеватым скелетоподобным рисунком. На ногах Йорн рассмотрел такие же сети линий и сочлененных узоров, чередуемые с большими площадями нетронутой гладкой кожи на внутренней поверхности бедер – без сомнения, заказ Бейли. Снаружи на бедрах, на пояснице и особенно на ребрах в него вцепились все те же высокотехнологичные рифленые вставки, которые совершенно не мешали двигаться, но делали его чувствительную к прикосновению кожу крайне сензитивной. Йорн провел пальцем по бороздам у себя на левом боку и поморщился от щекотки, кожа дернулась, создавая какое-то доселе неведомое ощущение смутного желания и сосущей пустоты. Клеймо мастер модификаций несколько притянуто оформил в отдельную структуру, видимо задумывая, чтобы оно походило на фабричный знак на корпусе биоробота.

Йорн повернулся к зеркалу спиной и, сколько мог рассмотрел законченную татуировку, которую Джованни Пацци заключил в волокнистое обрамление из витиеватой скарификации. Идеально ровные вдавленные борозды рубцов сливались в густую сеть сегментов на пояснице, а потом снова разлетались отдельными линиями, которые подчеркивали округлость и тренированную мускулатуру на ягодицах, но также создавали довольно реалистичное ощущение, будто они покрыты отдельными пластинами внешней обшивки. Йорн снова повернулся к зеркалу лицом. На животе и груди линий было значительно меньше и большинство концентрировались ближе к бокам. Их сетка сгущалась на лобке, направляя взгляд к половым органам, которые создавали впечатление не инструмента похоти или, тем более, любви, а орудия внеземной агрессии. Когда Джованни выполнял эту наиболее сложную из операций, он со всей очевидностью представлял себе инопланетное существо, распаленное пламенем эроса и танатоса, демонического насильника, который утаскивает жертву за собою во тьму преисподней и принуждает ее к непрестанному сношению день и ночь до скончания времян. Испещренный с внешней стороны продольными бороздками шрамирования, на нижней поверхности член, вместе с мошонкой, стал похож на технологический гибрид позвоночника, кольчатого червя и внеземного сегментированного механизма. Под кожу были имплантированы какие-то тонкие гибкие вставки, шрамирование на фасции усилило рельефность адской гофрированной поверхности с регулярно посаженными металлическими шариками наподобие заклепок. В головке по-прежнему наличествовало рабское кольцо, но к нему добавилось еще одно, плотно охватившее член за венцом. Член стал очень чувствительным, Йорну казалось, что стоит ему лишь немного поводить вдоль ствола пальцами, и начнется эрекция, невзирая на крайне безрадостное настроение химеры. Бейли говорил правду: мастер телесных модификаций из Флоренции был виртуозом. Пирсинг, который Йорну сделали в начале заключения был просто дворовой забавой по сравнению с тем, что он видел и ощущал теперь. Джованни, получив в распоряжение такой материал, как синтетическую кожу химеры, очевидно, постарался выжать из ее структуры все физические, эстетические и физиологические возможности.

- Йорн, ты там живой? – голос Джорджа прозвучал настолько обыденно, по-домашнему и деликатно среди этого хаоса уродливых фантазий, что Йорн вздрогнул.

- Да, сэр. Я сейчас.

- Немножко поторопись, будь добр. Завтра рано вставать.

Йорн с наслаждением принял душ, замечая, что у него сильно дрожат руки. Из-за воды возникло игольное покалывание в коже. Вытершись, Йорн с благодарностью надел легкие спортивные брюки и футболку – неужели Бейли дал слабину и освободил его пока от резины, даже несмотря на то, что скарификационные рубцы вполне зажили? Затем почистил зубы и вышел из ванной в спальню.

- Все в порядке? – опять заботливо спросил Джордж. У Йорна всегда холодок пробегал внутри, когда он слышал эту интонацию.

- Да, все хорошо, – подчеркнуто неагрессивно ответил он, невольно потирая пальцами свое шрамированное предплечье, что не ускользнуло, естественно от Бейли.

- Неудобств никаких не почувствовал?

- Нет, вроде, все в норме.

- Хорошо, я рад это слышать, – Джордж явно осторожничал. Хоть он и знал, что не хило наказал Йорна за выбитые зубы и продемонстрировал серьезность своего отношения к нарушениям, ему хотелось, чтобы его любимый питомец, как и раньше, спал рядом в постели. – Присядь пожалуйста, я установлю челюстной фиксатор, а то ты, наверное, уже забыл, что это такое.

Как же, забудешь его! Джордж надел медицинские перчатки и, держа в руках стальной прибор, подошел вплотную к Йорну, аккуратно поставил одну ногу между его ног, взял снизу за челюсть, заставил одновременно открыть рот и оскалиться. Металл вошел внутрь, легко лег на зубы, скобы ухватили клыки и коренные, Джордж пальцами зафиксировал жесткий трензель для прижатия языка, потом надавил мини ключом на специальный замок, и Йорн смог сомкнуть челюсти. От аккуратности и внешней обыкновенности его действий мороз шел по коже. Джордж был похож на врача, выполняющего полезные для пациента процедуры. Он отпустил механизм, и челюсть заклинило – в первый раз много месяцев назад это ощущение было жутким холодным кошмаром, как судорога в воде. После нескольких повторений Йорн привык. Бейли крепко застегнул два крепежных ремня, снова заставил чудовище оскалиться, нажал на механизм, и Йорн приоткрыл рот до второго щелчка, что давало возможность чуть больше расслабить мышцы.