Джордж некоторое время в задумчивости смотрел на экран телевизора.
- Еще вина будешь?
- Нет, спасибо, мне достаточно, – отказался Йорн, сложил руки на груди агрессивно.
- Ну смотри, – Джордж погрустнел и посуровел. Он налил себе новый бокал, после чего взял пульт, забрался на диван снова и с выражением «Какого, собственно, хрена!» уселся рядом с рабом, властно обняв его одной рукой за плечо. Некоторое время Джордж переключал каналы, периодически рассеянно поднося бокал к губам, потом наткнулся на «Britain’s got Talent».
- Если пить не будешь, пожалуйста, ложись, мне так неудобно, – опять прозвучал знакомый холодный и не терпящий возражений голос господина Бейли. Он подал Йорну пару подушек подложить под спину, и заставил химеру лечь головой и плечами на грудь к хозяину. Подсунув правую руку под руку химеры, Джордж обнял Йорна, пальцы его скользнули по груди и замерли на платиновом украшении, полностью покрывавшем сосок чудовища, которое твердым рельефом прощупывалось под шелковой рубашкой. Джордж испытывал странное, смешанное чувство по отношению к этому элементу мужской анатомии. Соски его возбуждали, но в то же время раздражали неимоверно, он не против был их ощущать, но категорически не желал видеть, и все же настаивал, чтобы у рабов они были подчеркнуты пирсингом. Йорн и в этом плане оказался его давно вымечтанным исключительным идеалом, потому что платиновые щитки, декорированные черной эмалью, на фоне агатовой, металлом и хитином чуть поблескивающей кожи, органично превращали смешной недоорган в часть псевдороботической структуры, которую Джордж последовательно имитировал на теле изысканного раба. Щитки из драгоценного металла покрывали сами соски, а также узкие кольца кожи вокруг них. Джордж отдал распоряжение сделать их в форме сильно стилизованных и закругленных мальтийских крестов, которые закреплялись на двух штангах, введенных в кожу крест-накрест. Джорджу настолько понравилось, что он даже приказал не покрывать головки штанг эмалью, а позволил серебриться на фоне черных с лаконичным кельтским орнаментом дисков. С момента, когда Джордж в последний раз два года назад запечатлел на них ритуальные поцелуи, хозяин не имел возможности прикоснуться к соскам своего раба, потому что, как и во всех остальных случаях, пирсинг был установлен перманентно и не снимался. Однако недоступность была платой за мучительно сладостную, тягучую мысль о том, что Йорн сам, точно как и Джордж, не имеет таковой возможности. Если бы существовала подходящая технология, Джордж бы всю химеру лишил контакта с собственной телесной поверхностью путем слоя какой-нибудь второй роботической кожи. Искусственный эпидермис на теле Йорна, разумеется, был беспримерно красив, но в идеале Джорджу бы хотелось чего-то еще более глянцевого и киборгоподобного. Что ж, Йорн не мог быть совершенен во всем. Характер у него, к примеру, был совершенно несовместим с преференциями Джорджа. Господин Бейли до сего момента отдавал предпочтение исключительно одному типажу сексуальных рабов: лет на десять моложе Йорна, тихих, покладистых, немногословных или даже плохо изъясняющихся на английском (то, что у них происходило в голове Джорджа интересовало лишь в той мере, в какой портило поведение), неостроумных, но впечатлительных мальчиков, благодарных и хорошо поддающихся дрессуре. Своевольные, агрессивные, элегантно артистичные молодые мужчины с несгибаемой волей, хорошо подвешенным языком и обширным багажом знаний, вроде Йорна, у Джорджа вызывали неприятие и крайнее раздражение. Джорджа периодически не на шутку выводил из себя гордо вздернутый подбородок раба, его ядовитый сарказм и надменный, почти презрительный взгляд, который он бросал на хозяина даже во время таких стандартных и безобидных процедур, как закрепление бондажных устройств на гениталиях. Сколько раз Джордж бил его наотмашь по лицу за это сардоническое выражение, но Йорн не менялся. Его вежливость была зачастую пропитана токсинами и желчью, как отравленный подарок. Его голос в исключительно редких случаях искажался просительной или извинительной интонацией. Статус раба почти не производил на него тех долгосрочных эффектов, которых добивался Джордж. Впрочем, Джордж в общих чертах знал, на что подписывался, когда покупал взрослого самца Homo Rapax вместо хорошенького, женоподобного, доцильного человеческого юноши. Тем не менее, Джордж Бейли не променял бы ядовитую гадюку, дремавшую на его груди, на целый батальон человеческих мальчиков.
Джордж положил левую руку на шею химеры и, словно бы имитируя ошейник, слегка сдавил горло. Йорн открыл глаза, сделал неопределенное движение, будто собирался высвободиться, но вспомнил, что не имеет на то права. Джордж сжал ладонь чуть посильнее, провел большим пальцем по его теплым сухим губам, по блестящим платиновым конусам в уголках рта, потрогал кольцо посередине. Джордж любил класть руку на ошейник Йорна, но уже очень давно не держал его за горло. Ощущение от теплой, мягкой гортани чудовища было преприятное. Можно было сжать ее сильнее или ослабить давление, но Джордж не злоупотреблял возможностями игры, поэтому Йорн примирился и молчаливо покрутил головой, чтобы рука Джорджа расположилась поудобнее.
- Как тебе это удается, Змей? – неожиданно проговорил Бейли после долгого пребывания в тишине.
- Осмелюсь поинтересоваться, что именно, сэр? – сухо переспросил Йорн, поднимая на него кошачьи глаза.
- Ты уютный…- неопределенно отвечал Джордж. – Как ты вообще в принципе можешь быть уютным?
- Сэр, единственное, чем я могу ответить, это вопросом на вопрос: как вам это удается? Каким меня только не обзывали, но чтобы «уютным»! – Йорн фыркнул.
Джорджу в данный момент желалось взобраться на Йорна, снять с него рубашку, вдавить в диван, прижаться к его паху, обтянутому шоколадного цвета кожей узких брюк, и по крайней мере очень долго целовать. Но случаи, когда ему этого доводилось добиться, можно было пересчитать по пальцам, без бондажа – по пальцам одной руки. Или, может быть, устроить веселую возню? С мальчиками-рабами Джордж мог даже позволить себе отключить систему и показать силовое превосходство безо всяких технических приспособлений. В прошлом господин Бейли вполне был в состоянии совладать со спортивным юношей в подобного рода состязании и торжествующе его заковать в наручники. Только вот, согласно китайским научным публикациям, рапакс, выращенный в лабораторных условиях процентов на тридцать сильнее более-менее атлетичного мужчины. А рапакс в дикой природе или хотя бы хорошо тренированный ракшас – это идеальная охотничья машина, промышляющая сильными, ловкими и быстрыми животными, наподобие яков и горных туров, для которого человек – без труда добытое пиршество. Все эти ограничения и невозможности периодически доводили Бейли до белого каления, в каковых случаях он не отказывал себе в удовольствии Йорна побить, либо тихо подбешивали и поганили настроение. Однако сразу же за этим вспоминались восхищенные, жадные глаза друзей в моменты, когда Джордж мимоходом ронял что-то наподобие: «Ой нет, я надевал на Йорна предохранительную маску только первые полтора года, сейчас отказался даже от трензелей и фиксаторов. Как видите, пока все выступающие части тела при мне». И смешливо высовывал язык. Все хохотали с восторгом, и Джордж понимал, что говорит о перворазрядном достижении, а зависть окружающих возбуждала в нем чувство собственной мощи и сознание того, что он все делает правильно – смотреть со стороны, глазами тусовки, на себя в сопровождении элитарного сексуального зверя являлось для господина Бейли беспримерным наслаждением.
- Ты знаешь, почему-то мне вспомнился первый момент, когда я тебя, Змей, увидел. В зале суда, – проговорил вдруг Джордж. – Я прилетел в Лондон, как только мне позвонил агент, и сказал, что есть совершенно уникальная возможность приобрести рапакса в качестве раба. Причем он прислал мне фотографии и видео из интернета – с конференций, концерты там какие-то были, еще что-то с танцевальных соревнований, где ты совсем прямо юноша. В тот момент они еще встречались в изобилии, поскольку только после вынесения приговора специальная служба вычищает все документальные данные о рабе. Так вот, поскольку среди них имелись фото, где ты а ля натюрель, без грима, а мой агент торопился меня вывести в первые кандидаты, он не стал запрашивать полицейские видеозаписи с допросов. Следовательно, когда я тебя впервые увидел на одном из последних заседаний суда, моя первая мысль была: «Как так можно было за два месяца довести?» Причем меня больше всего возмутило то, что они прекрасно знали, каким дорогостоящим товаром наверняка станет рапакс, но будто намеренно гадили будущему покупателю, потому что в Англии бы никто не смог себе позволить. Словно хотели сказать, что богатым иностранцам, если очень надо, придется брать в любом состоянии и выхаживать самим. Комплекс консьержа в мерзейшем своем проявлении, когда есть ничтожная, но власть, и ее можно направить против сильных мира. Хочется и подзаработать на покупателе, и ему же отомстить за то, что у него больше денег, чем ты заработаешь за миллион реинкарнаций. Тебя, Йорн, они сделали похожим на озлобленного уличного кота. Ну, серьезно! – Джордж засмеялся и, отняв руку от Йорнова горла любовно взъерошил густейшую и чернейшую мягкую гриву. – У тебя была сломанная рука в бандаже, несбрита русая щетина на подбородке, оранжевый тюремный комбинезон и не весьма свежая футболка – я издали заметил грязную серую кромку выреза.
