Джордж сел по-мальчишески, поджав ноги, левой рукой оперся на коленку химеры. Йорн откашлялся.

- Я бокал…

- Давай, поставлю, – Джордж взял пустой тюльпан, изогнулся и поставил на журнальный столик.

Йорн подумал, что, если бы у Джорджа была дешевая посуда из супермаркета, он бы сейчас «случайно» слегка надавил и расколол бокал, рассыпав стекло. Самому обрезаться тоже не помешало бы, после чего заляпать кровью обивку мебели. Джордж бы орал на растяпу, звонил горничной, чтобы она выбирала осколки из ковра и срочно выводила кровь, пока она не коагулировала. Посиделки Йорн бы Джорджу точно испортил. Однако Бейли пил вино из солидных венецианских бокалов на массивной ножке и с толстостенными тюльпанами, которые преломляли свет витиеватыми гранями. Легким нажатием их не раздавить. Джордж бы уличил в саботаже, и очень бы сильно оскорбился.

«Со всеми вытекающими…»

- Фу ты, черт…едва не свалился… – Бейли сел обратно, хватая учтиво протянутую чудовищем руку помощи и приготовился слушать. – Чего? Есть талант у парня?

- У одного есть, у другого нет, – без обиняков ответил Йорн, откидываясь слегка на спинку. – Сами догадайтесь, у кого.

- Чего ж так фатально-то? – слегка расстроился Джордж.

- Вовсе не фатально. До определенного уровня можно многому научиться и без таланта. Талант требуется виртуозам и новаторам. Я сам с удовольствием слушаю кучу команд, которые в строгом смысле слова не умеют ни петь, ни играть, особливо если чуть-чуть соскоблить с их треков патину нелегкого труда звукоинженеров. Слуха у Джона нет, надо заниматься специально. Чувство ритма – ну, так… что выросло, то выросло.

- А у тебя слух абсолютный? – поинтересовался Джордж. Ему очень нравилось время от времени открывать мелкие специфические особенности в организме рапакса.

- Наука считает, что у всех рапаксов есть врожденная способность точно определять высоту любого звука. Хорошая для Джона новость в том, что в музыке это прикольно, но не жизненно необходимо. Нужно от любого камертона уметь строить темперированные и нетемперированные интервалы…

- Здесь ты меня потерял уже, – отмахнулся подчеркнуто немузыкальный господин Бейли.

- Вам можно, сэр, но, если Джон станет терять сознание от трех терминов в одном предложении, – ответил Йорн, – это будет фатально. Он уже что-то квакнул, мол, куча великих ноты в гробу видали, а стали великими, и что звукачи все вытянут в студии, как надо.

- А что ты ответил? – испытующе ухмыльнулся старший Бейли.

- Я его ударил.

- Что?!

Физиономия химеры ощерилась в клыкастой кровожадной улыбке. Когда Йорн вот так улыбался, его благородное лицо действительно становилось неприятным.

- В душе я его однозначно ударил, сэр.

- А она у тебя есть? – рассмеялся Джордж. – Так все же?

- Я сказал: «Джон, мальчик мой, послушай дядю: строгим математическим языком рассуждая, все, что тебе нужно для долгой беззаботной жизни, это умение не раздражать господина Джорджа Бейли. Больше жизнь от тебя не требует вообще ни-че-го. Сидишь прямо, дышишь ровно и делаешь то, что тебе говорят. Ты не улавливаешь параллели, Джон?» – Йорн пошевелил пальцем указывая то на себя, то в пустоту. Джордж параллель уловил и помрачнел. Он вдруг понял, какого яду мог впрыснуть Джону Змей вместе с нотной грамотой.– «Во всех остальных случаях ты по жизни делаешь что-то либо потому, что тебя тупо от этого прет (секс, наркотики, тусня), либо потому, что в тебе есть внутреннее стремление делать что-то классно. Если не прет от элементарной музыкальной грамотности и уже хочется ее перепоручить оберу, мы все собираем вещи и расходимся, было приятно поболтать. Если нет, учить будешь, то, что я скажу. Личного подтиральщика косяков нужно заслужить».

Джордж поиграл желваками и пересел на расстояние от Йорна поменяв любовно-игривую, едва ли не девчачью позу на более подобающую хозяину.

- Зараза какая, а!...- процедил он сквозь зубы. – Какого черта ты лезешь в мои с сыном отношения?

- Смеетесь, Джордж? Это объективная правда, которую знаете вы, ваш сын, его психотерапевт, его камердинер, духовник и проститутка. Если он пытается для вас изобразить некую осмысленную жизнедеятельность – без меня, пожалуйста.

- А какого хрена ты его с собой сравниваешь? Вот, что меня возмутило.

- А почему вас это в такой мере уязвляет? Я настолько мерзопакостен?

- Потому что ты подразумеваешь, что он в рабстве у моих денег. Ежу понятно!

- А вам бы что хотелось?

- Что за идиотский вопрос, Йорн? Что хочется каждому отцу! – Джордж всплеснул руками.

- Любви, уважения, благодарности – стандартный рождественский набор?

- Нет, Йорн. Я прежде всего остального хочу, чтобы мой сын был счастлив и независим от моих денег.

- Так вы эксцентрик, Джордж! – не сдержав сарказма, воскликнул Йорн. – А говорите, у вас вкусы консервативные. А если вдруг представить, что ваш сын – не дай бог, конечно! – окажется счастлив вас ненавидя и презирая?

- Тогда, пожалуйста, подальше отсюда. Я такого отношения явно не заслужил.

- Ну как же так? Вы ведь пару минут назад ласкали человека, который примерно вот так к вам и относится, и совершенно не желаете, чтобы он держался от вас подальше.

- С тою незначительной разницей, – парировал Джордж остроумно и веско, – что этот человек, вроде как, и не человек вовсе, в строгом математическом смысле. К нему другие требования.

- Как вы меня при-ж-жучили! – нервно хохотнул Йорн, оскаливаясь.

- У тебя есть одна неприятная черта, Йорн.

«Только одна?...» – чудовище не стало вслух произносить заношенную остроту, лишь улыбнулось и сощурило злые красивые глаза.

- Ты любишь трахать мозги. Вот моему сыну трахать мозги я тебе запрещаю.

- Джордж, если вы так на мои слова смотрите, я готов подчиниться. Но я это считаю дружеским советом.

- Вот как раз не надо с Джоном сходиться на дружеской ноге. В том числе и потому, что он с дружеской ноги пересядет на дружескую голову и чисто по-дружески поедет. На него преподаватели стали жаловаться в таком духе.

- Со мной как сядет, так и слезет, – ответил Йорн.

- А Дэн?

- Дэйв, – поправил Йорн.

- Какая разница! – отмахнулся Бейли. Йорна это пренебрежение неприятно задело. Ему Дэйв понравился.

- Он тоже далеко не пальцем деланый, насколько я могу судить.

- Ну, конечно: жену и ее любовника из охотничьей винтовки расстрелять…- Джордж снова развернулся лицом к Йорну. – Короче, я хочу, чтобы была дисциплина, но не надо Джону слишком явно демонстрировать, насколько ты жесткий перец и можешь держать его за глотку. Ты раб, Йорн, а он – сын твоего хозяина. Между мной и тобой, строго говоря, сложились очень нестандартные взаимоотношения, и я не хочу, чтобы они у Джона сейчас запечатлелись как эталон. Мне только-только удалось вывести его из-под влияния религиозной семейки его мамаши, и он только начал осваиваться в рабовладельческой системе. Многие нюансы он еще не в состоянии прочувствовать. Единственное, что оправдывает всю нашу с тобой ненормальную ситуацию – то, что ты клеймен, и теоретически можешь посылать других, если они предъявляют к тебе требования без моей санкции. Но дело в том, что на практике никто так не поступает! Раб есть раб. Раб должен вести себя сми-рен-но, – Йорн всплеснул руками и хотел возразить, но Джордж его перебил. – Заткнись, я знаю, что ты намерен сказать. Естественно, я не могу отправить к Джону смиренного раба, который обязан делать все, что ему прикажут люди. Поэтому и отправляю Змея. У тебя есть харизма и исключительное положение (клеймят вообще-то редко). Но я категорически против того, чтобы ты с Джоном играл в силовые игры. Все должно быть четко и ясно, а твой авторитет – это исключительно производная от моей власти. И вообще в твоем лице я возрождаю какую-то, простите за выражение, древнеримскую традицию… Никто в современном обществе не использует сексуальных рабов для чего бы то ни было, кроме секса… – Бейли, распространяясь на тему силовых игр, мимоходом помыслил, что Джону надо бы в тех же примерно словах дать наставление, чтобы он не давал спуска рабу. Пускай сам думает, как, но для него была бы очень полезная практика не пасовать перед таким дерзким и зубастым типом, как Йорн.