- А, ну можешь не отвечать, – Джордж прикусил чуть-чуть нижнюю губу и потрепал чудовище по густым, дьявольски черным волосам, Йорн не мог, не мотнуть головой. – Чего ты сразу нервничаешь, я ведь не возражаю. Тебе же игрушку и привели, чтобы ты занимался сексом, когда тебе захочется, – Джордж упорно называл Лизбет «игрушкой», что содействовало тому, чтобы почти без самоиронии воспринимать ее, как неживой объект. Он вообще был большой приверженец своеобразного «нейролингвистического программирования», склеивающего две несовместимые реальности: мира массового общества и элитного мира рабовладельцев, поглощенных чувственными удовольствиями. Йорна от выражений их новояза коробило, хотя разумом он понимал, что незаметность и обезличенность Лиз– залог ее безопасного пребывания в этом доме, а также гарантия длительности этого пребывания. Йорн снова ощутил себя говнюком. – Просто было интересно, прав я или нет. Я сразу отметил, что ты вошел какой-то… не знаю… хищный, напружиненный…
- Я мышь по дороге поймал. И съел, – Йорн оскалил на Джорджа белые клыки. Не то, чтобы с реальной угрозой, а так, для порядка. Да, действительно после пяти часов возни с аппаратурой, музыкальных набросков, сигарет, разговоров с новыми людьми и какого-то смутного томного предвкушения нового дня, он возвратился из студии, чудовищно желая свою женщину. И они действительно занимались сексом на маленькой кухне, и он действительно целовал и гладил ее хрупкое сильное тело, и проникал в нее с тем порывом и страстью, с которым не могли сравниться никакие сексуальные марафоны на двадцать седьмом этаже или изощренные стимуляции хозяина. Ему хотелось реветь и рычать, когда он подошел к оргазму, но пришлось сделать каменное лицо и сурово-раздраженно зажать рот Лизбет, чтобы удовольствие его больше походило для наблюдателей на расчетливый и эгоистичный звериный кайф ракшаса, трахающего, то что мимо пробегало. Именно так должно было это выглядеть: поймал по дороге мышь и съел.
- А должен был хозяину сначала принести, показать, – хохотнул Джордж. – Вот шутки у тебя! Короче рассказывай, как все прошло?
Йорн сделал огромные глаза:
- А вы очень настаиваете, сэр, чтобы я вам свои похождения живописал? Вроде мы не школьники, ничему новому я вас не научу – уж точно не вас.
- Ты о чем сейчас? – сурово спросил Бейли.
- А вы о чем? – столь же сурово ответила химера.
- У-у, мальчик, как все запущено! – расхохотался Бейли. – Тебе еще надо будет перед сном поспариваться. Я говорю про студию! Музыка! Барабаны! Бум-бум! А, нет, ты это тоже можешь неправильно понять…- Йорн мог наблюдать редкое атмосферное явление: резвящийся и сыплющий каламбурами Джордж Бейли.
- Ах…черт… – Йорн не то, чтобы смутился – смущение было одним из чувств, ракшасу недоступных – а скорее удивился тому, что настолько сосредоточился на сексуальной тематике, что забыл про основную – или же формальную? – цель посиделок.
- Йорн, давай отдохни уже. Могу представить, как много душевных сил уходит на общение с Джоном. Сядь, пожалуйста, вон туда, – Джордж указал на уютный угол козетки. – Во-первых, мне подсказали насчет ошейника, – он интимно и вместе с тем по-деловому кивнул Йорну, как будто химеру этот вопрос беспокоил не меньше, а, возможно, даже больше, чем господина Бейли. Йорн отпил глоток вина и смотрел, как Бейли достает что-то из ящика в шкафчике. – Мне такие не очень нравятся, я считаю, что гораздо солиднее смотрится, когда захватывают все горло, но зато он тебе точно не помешает. И не вздумай мне врать, Йорн, что неудобно, – Джордж забрался на диван, встал на колени вплотную к химере и предъявил стальной обруч закругленного профиля с кольцом спереди. Реакция Йорна была стандартной: ледяной взгляд великолепных кошачьих глаз из-под длинных угольных ресниц, чуть нервное презрительное движение в левом уголке рта – все, как Джорджу в тайне нравилось. – Йорн, я тебе еще раз докладываю: с раба разрешается снимать ошейник только в крайних медицинских случаях. Твой медицинский случай уже себя, слава богу, исчерпал. Все другие формы самовыражения – это серьезное нарушение, как если бы я был начальником полицейского участка, и у меня все подразделение приходило на работу без формы. Я не хочу, чтобы кто-то из сотрудников или ассистентов капнул в контролирующие органы. И даже если без крайностей: я всех, извините, раком ставлю, чтобы строжайше следовали правилам, поэтому сам обязан их придерживаться. Повернись, пожалуйста, – Йорн, держа аккуратно бокал за тюльпан, и, отставляя руку подальше, пересел спиной к господину Бейли. Джордж открыл замок и осторожно положил металл на статную шею зверя, замкнул и поправил чудовищу воротник рубашки. – Покажись, – Йорн сел к Бейли вполоборота. – Ну…сносно, – он поморщился.
Затем Джордж положил руку на металлический ошейник и потянул назад, отчего Йорн на рефлексе не мог не вцепиться в него рукой, потому что обруч надавил ему на горло.
-М-да... – скептически произнес Бейли. – Одним словом, это только на время, пока ты в студии, боюсь, что даже не вполне безопасно, не видел у тебя такой реакции в нашем стандартном ошейнике. Пожалуй, и на ночь приковать рискованно, у тебя шея от цепи совершенно не защищена, – он еще раз оценивающе посмотрел на свою любимую игрушку. – Один плюс, что скарификацию видно, – он сладострастно ухмыльнулся и потянулся погладить уязвимое, нежное горло химеры, которое Джованни перерезал поперечными шрамами, чтобы казалось, будто у чудовища видна кольчатая, сегментированная роботическая трахея.
- Джордж...- Йорн, стараясь сделать это плавно, загородился локтем.
- Ты меня еще прихвати, – с легкой угрозой упрекнул Бейли. – Ты же знаешь, я к таким местам прикасаюсь очень осторожно. Убери руку!
Йорну пришлось подчиниться. Бейли сел на диване по-японски на колени рядом с химерой, и, как и обещал, осторожно положил теплую, пахнущую изысканным мылом и кремом ладонь на горло своего элитного зверя. Йорн сам не знал, отчего по спине посыпался водопад мурашек, будто при каждом ласкающем движении хозяина включался холодный душ. Физически ему, как в большинстве случаев, не было неприятно, Джордж действительно знал, как обращаться с телом прекрасного раба. Но Йорн смотрел на Джорджа и видел свою следующую жертву, также осознавая, что впервые в жизни рисует мысленно, как конкретно будет убивать. Его очень привлекала подрумяненная мальдивским солнцем безволосая яремная ямка, в которую легко вошел бы любой более-менее заостренный предмет. Одна беда: Джордж от шока вообще ничего не сможет сообразить. Говоря строго, когда Йорн убивал, его цель была сделать это как можно более эффективно и безопасно для себя. Йорн был по своему психическому складу охотником, а не убийцей. Убийца – это межличностная категория, которая подразумевает либо грязную корысть, либо извращенное наслаждение чужим страданием, а то и совмещает оба интереса. Преднамеренное убийство, совершенное человеком – это в большинстве случаев коммуникативный акт, жест, послание себе, жертве или группе. Йорн убивал только ради того, чтобы спастись. Однако Джордж впервые разбудил в химере человеческое, несвойственное ракшасу желание насладиться процессом. Не нужно было мучить Джорджа долго, всего пару минут, но Йорн очень желал, чтобы миллиардер Бейли успел подсчитать реальную стоимость своего элитного сексуального раба.
- А тебе в кайф, приятель, – усмехнулся Джордж чуть-чуть покровительственно, приятно и властно гладя химеру от подбородка до ключиц, стараясь с особой осторожностью прикасаться к кадыку. Ему почему-то необыкновенно ласкал слух тихий звук, происходивший оттого, что Йорн сглатывал. Он заглянул в зажегшиеся совсем по другому поводу жемчужно-серые волчьи глаза Йорна. – Стараешься, но не можешь с собой совладать, – рассмеялся Бейли, словно поймал парня на шалости, которую не осуждал. – Я не буду сейчас эту пластинку в очередной раз заводить, но к слову пришлось: ты подсчитай, какова доля реально неприятных вещей в моем с тобой обращении. Эфемерная ерунда, когда я тебя прошу просто заняться любовью с девочкой, не считается. Ну, что? Телесные наказания? Так ты сам их периодически зарабатываешь. Скарификация? Извини, Йорн, ты мне пол лица разнес и ни разу не поинтересовался, как я это пережил. Кое-какие девайсы для безопасности? Ну, сейчас не разрешают врачи (как будто врачи могли Джорджу что-то запретить!) Я на свой страх и риск свел все до минимума, сижу тут с тобой, беседы беседую, – Джордж хлопнул его по натянутой брючной коже на бедре и провел ладонью туда-обратно. – А свободы тебе, прости, друг мой, по закону не полагается, тут я в принципе бессилен. Однако, кроме вышеперечисленного? Вот так-то! Почаще об этом задумывайся, красавец мой. Но, не отвлекаемся от дела! Какое твое впечатление от парней?
