- Куда ты лезешь? – шепотом рявкнул он. – На мне сбруя, она заперта, так обойдешься.

Затем он стянул с ее ягодиц нижнюю часть костюма, разорвал трусики, которые оказались латексными, и закинул Ханну на диван. Теперь он мог одной рукой сжать ей обе кисти, чтобы она его не трогала, а свободной рукой разобраться с собственными брюками. Мисс Да Кайзер изнемогала, ей было и страшно, и весело, и снова страшно, потому что Йорн становился все жестче, если не откровенно грубее, в обращении, а в серых его глазах горела явно не страсть, а гнев и ненависть. Войдя в нее, химера почувствовала на несколько мгновений удовольствие от беспомощности Ханны, которую он держал стальной силой мускулов, так, что она почти не могла пошевелиться. Выражение на ее лице, насколько Йорн мог рассмотреть в полутьме, стало меняться, похоже она сама не знала, как ей воспринимать ситуацию: на нижнем этаже происходило то, чего она домогалась: она чувствовала псевдо-«биомеханический» дьявольский твердый член работы великого Джованни, о котором рассказывал Джордж, жуткий, неостановимый напор в гибком и жестком теле не-человека. Однако до мозга ее стало медленно, настойчиво доходить, что раб ее просто грубо и полнейшей холодностью поимеет. Еще страшнее Ханне стало, когда чудовище снова схватило ее, перевернуло, поставило на четвереньки и, зажав рот, продолжило вбиваться сзади. Она была в замешательстве: ей вроде бы и хотелось чего-то необычного, страстного, но она почему-то была уверена, что холодность и резкость «Йо» лишь напускная, и она с ним легко справится. Она совершенно не так представляла секс с любимым питомцем Бейли…Раздался приглушенный взрык сквозь зубы, потом что-то больно сдавило ей плечо на мгновение, несколько спазмов в твердом, напружиненном теле чудовища, и Йорн выпустил Ханну. Мало того, даже оттолкнул от себя, не сильно, но со значением. Оборачиваясь, она увидела, что Джек и Джордж стоят, как громом пораженные, в отдалении на ступенях, ведших в гостиную.

- Твою мать…я вообще-то еще не кончила, если ты не заметил! – рявкнула Ханна, выпутываясь из костюма, висевшего у нее на ногах.

- Сочувствую, – ледяным тоном бросил Йорн, застегивая брюки. Он с нехорошей полуулыбкой бросил взгляд на господ Бейли, луч света, падавший откуда-то из окон, попал в его левый глаз, и отразившись от иридирующей выстилки, зажег в нем зеленый демонский огонь. На его искаженное лицо было страшно смотреть.

- Ты…Ты куда отправился?! – Джордж попытался остановить химеру, когда Йорн, не говоря ни слова, устремился мимо братьев Бейли.

- Вот сейчас, – совершенно не своим голосом, от которого мурашки шли по коже, произнес Йорн, – не вздумай меня трогать, Джордж, потому что в данный конкретный момент мне безразлично, что будет после того, как я сломаю тебе шею, – по глазам химеры Бейли поняли, что в данный конкретный момент Йорн говорил с абсолютной искренностью. – Возможно меня отпустит после душа. И спать я сегодня буду в библиотеке. Или давайте, вызывайте ребят. Вперед, уроды!

- Ладно, вали. Завтра серьезный разговор будет, – буркнул Джордж.

Поскольку сбруя на Йорне в этот раз была из толстого латекса, и вода ей была не страшна, в душе он просто разорвал свитер пополам и таким образом разделся. Каждую минуту он ждал, что ворвется охрана, а потом начнется новый круг телесных и душевных мытарств. Он с ненавистью и отвращением смотрел на изрезанные узорами руки. Даже если когда-нибудь произойдет чудо, и Элвис покинет это здание, восстановить кожу в прежнем виде не получится. Извращенная эстетика Джорджа всегда будет с ним, всегда будет напоминать об этом месте. На кой дьявол он воображал, что, может быть, когда-нибудь это кончится, если оно не кончится никогда? Бесплодная надежда в аду – самая изысканная пытка.

Никто так и не пришел. Йорн смыл с себя остатки Ханны да Кайзер, надеясь, что она регулярно бывает у венеролога. Почему-то вспомнилось, как он смывал с себя кровь, когда убил присланных Сэмом бандюков. Вытерся, нашел в тумбочке нормальную одежду и ушел, как и пригрозил Джорджу, в библиотеку, лег на кушетке. Минут через пять услышал, что кард-ридер тихо пикнул и замок на двери щелкнул – Йорна заперли. Трусливо как-то, потихоньку. Остаток ночи он пролежал, вперяя взор в потолок, потому что заснуть не получалось. Думать продуктивно тоже. Его мысли толклись на одном месте, как летние комарики над полем. Йорн скучал по комарам, по траве, по пинаклям Королевского колледжа, и по той, которую боялся даже восстанавливать в памяти, чтобы не сойти с ума.

Едва Йорн провалился в сон под утро, как его разбудил голос Джорджа:

- Вставай, козлина! Разговор имеется.

- Я могу и здесь поговорить, – ответил Йорн, пытаясь сообразить тем временем, где находится. – Желательно, с глазу на глаз.

- Ты просто оборзел! – Джордж поставил знакомую пластинку, похоже, тоже ничего путного за ночь не придумав.

- Хва-атит! – рявкнул в ответ Йорн неожиданно и сел. – Хватит! Я это уже много раз слышал, Джордж.

- Это ты мне говоришь?!

- Джордж, вы хотите все испортить? Из-за чего? Из-за блудливой бабенки, которая не так представляла себе секс хомо рапакс, и обиделась?

- Ты повел себя, как мудак! Причем намеренно!

- И что я сделал?

- Мне что, как маленькому поэтапно объяснять? К тому же, какого хрена ты ее укусил?

- Рефлекс! – рявкнул Йорн, прямо смотря в глаза Джорджу. – Я, может быть, намеки разучился расшифровывать, но, насколько я понял, мисс да Кайзер хотела секса с не-человеком, и я сделал все, как ей пожелалось. Если ей желалось и с ракшасом, и с удовольствием, то, извините, это взаимоисключающие желания. Я выбрал в пользу того, чего у нее не было.

- Что ты врешь! Ты свою девушку также, как баран, трахал?

Йорн подавил вспышку ярости. Нельзя было истерить сейчас, вся энергия – в свисток.

- Она экзотики не просила.

- То есть, Ханна во всем виновата, а ты бел и пушист? – процедил Джордж. – Я ненавижу! Слышишь меня? Ненавижу, когда себя выгораживают! Я убить тебя готов за то, что ты себя пытаешься оправдать!

- Да убейте, блядь! Окажите мне гигантскую услугу! – Йорн бы это проорал ему в рожу, но система могла сработать. Йорн не мог допустить, чтобы разговор был прерван его же собственным криком от дикой боли, которую провоцировал шокер. – Или давайте по существу, без общих фраз о том, что я вел себя как говнюк. В чем проблема?

- Ты демонстративно ушел, не позаботившись о ее удовольствии. Ты проявил глубокое неуважение!

- Допустим. Она действительно не вызвала у меня глубокого уважения. Держась на расстоянии, она могла рассчитывать на вежливость, что я, по-моему, вполне обеспечил. Попросив жесткого секса, она получила то, что в моем понимании таковым является. Для меня это прежде всего эгоистичное и высокомерное отношение, какового добра у меня в избытке. Некоторые всю жизнь за мудаками бегают, потому что их это заводит. Если мы друг друга не поняли, то нехрена было прыгать на незнакомого мужика, не познав сначала его богатый внутренний мир. И если вы, Джордж, готовы все испортить из-за того, что кто-то один раз не кончил, грош – цена всем вашим усилиям и вложениям.

- О чем ты сейчас?

- Вы знаете, о чем, – Йорн качественно сыграл тень многозначительной улыбки на красивых губах. Первый раз он это делал, и его внутри колотило от неприязни к самому себе. Жизненная необходимость или докатился, блядь? Он изо всех сил сосредоточился на воспоминании о вчерашнем разговоре на кухне: в момент, когда Джордж обнимал его за талию, ему было физически не неприятно. Йорн надеялся, что сейчас это отразится смутно на его физиономии.

- Черт, как же ты меня замучил… – произнес Джордж, и неожиданно сел рядом на кушетку, тяжело вздохнул. Долго молчали. Йорн понимал, что Джордж сейчас его рассматривает и взвешивает, что ему важнее: тело химеры, от которого он слегка сходил с ума, и которое мог, строго говоря, иметь, когда хотел и как хотел, не спрашивая Йорнова согласия; или же ему нужно было «Это»? Он сейчас анализировал «Это», пытаясь понять, из каких элементов Оно состоит. Если Джордж «все испортит», он уже не сможет вот так прочувствованно посидеть, борясь с желанием протянуть руку и погладить чудовище по спине. Он просто будет его одевать в латекс, фиксировать в станке и иметь, как ему хочется, ни от чего не воздерживаясь… – Йорн… – тот почувствовал, как рука Джорджа легла сзади на его ошейник и пальцы угрожающе ухватили три кольца. – То, что ты сделал – недопустимо, но ты меня заставил поверить пока, что это была искренняя ошибка с твоей стороны. Мне не нравятся кое-какие признаки эмоциональной спекуляции в твоем аргументе, но, по сути, ты прав, и хрупкая конструкция может быть легко разрушена. Я делаю для тебя то, что я никогда не делаю для рабов. Позволяю то, что рабам не позволено, потому что мне нравится, как ты грациозно нарушаешь правила. Понимаешь, в какое, мать твою, исключительное положение я тебя ставлю? И я не просто ожидаю, а требую от тебя за это уважения, благодарности и соответствующего протоколу поведения. Ты сам можешь прекрасно без моей помощи испоганить сам знаешь, что.