- Джордж, разрешите откровенно, – Йорн тоже заговорил очень тихо, – то, что здесь происходит – это ли не грязь?

- Йорн, поверь мне на слово: грязи ты не видел. Ты считаешь, что твоя шикарная скарификация и татуаж – грязь? Или твой аккуратно контролируемый секс с рабынями, которых ты доводишь до оргазма? И я уверен, про себя думаешь: «Лучше я, чем эгоистичный не пойми кто». Или то, что во время текущего разговора я тебя чуть-чуть приласкал ниже талии? Да, прости, сексуальное рабство подразумевает некоторое количество секса и толику рабства. И в современном обществе оно повсеместно признано наказанием за тяжкие преступления. Но повторюсь, реальной мерзости ты не видел. Ты не был рабом в Южной Азии или у какого-нибудь идиота с амбициями в этой стране.

- То есть, я должен быть благодарен?

- Аллилуйя! До него доперло! Поцелуй? – Джордж потянул за цепь.

- Пошел ты, – в ледяной улыбке Йорн чуть обнажил клыки. Он знал, когда может рискнуть так ответить.

- Зараза какая… – Джордж постарался со всей силы шлепнуть Йорна, но попал как-то неудачно по твердому сокращенному мускулу и отбил себе ладонь. – Черт тебя побери…

- О! Итальянская семейка? – Ханна появилась на пороге, и встала во весь свой модельный рост, уперев длинные тонкие руки в косяк. – Секс на кухне – это позапрошлый век, мальчики. Пошли «Нимфоманку» смотреть.

- Гос-споди… – прошипел Йорн.

- Это бунт на «Баунти»? – Ханна подняла красиво изогнутую бровь.

- Разве ее еще кто-то не смотрел?

- Но не все ее обсуждали с известным киноведом.

- Я обсуждал, – поднял руку Йорн. – С Джеком Коллинзом из Гарварда и Йорвиком Хаане из Упсалы.

- Йо, не надо выебываться, пожалуйста. Все знают, что ты умный, – ответила Ханна. – Можешь повыступать на обсуждении.

- Увольте. Можно я ограничусь свистом и улюлюканьем с галерки?

- Йорн! – одернул его Джордж.

- Ты все-таки очень сексуальный, когда злишься, Йо, – модель закусила губу.

- Ханна, если вы еще раз меня так назовете, я вас ударю.

- У-у-у! – девушка закрыла лицо в комическом ужасе.

- Так, все! – Джордж намотал цепь на кулак и толкнул химеру к выходу. – Что за игру ты с ней ведешь?

« Я!??» – возопил собственный голос Йорна у него в голове. «А впрочем, может быть и веду… Ладно, посмотрим…»

Когда Джордж и Йорн хотели пройти мимо Ханны, она несколько секунд с коварной улыбкой стояла у них на пути, пока Йорн не клацнул зубами. Клацнул без лишних угрожающих движений, только чтобы был слышен звук, иначе компьютер расценил бы это как попытку нападения. Ханна осталась довольна: мальчик, похоже, лишь распалял ее интерес язвительной холодностью. Неоригинально, но…интересно.

В большой гостиной Джек и Ханна угнездились и переплелись в углу дивана, как вполне себе стандартные любовники. Джордж сел немного поодаль от них и указал Йорну место рядом, обнял его одной рукой за плечи. Это было довольно необычно, потому что, согласно жестко регулируемому протоколом языку тела, ставило раба в позицию чуть ли не равную свободному человеку. Предписываемое рабу место, строго говоря, было на полу в ногах, но Джордж принуждал Йорна это делать только когда одевал его полностью в латекс с маской. Видимо в таком антураже Джорджу было легче воспринимать чудовище как безропотного домашнего питомца. Йорн поставил одну ногу на сиденье и обхватил колено руками – маленький трюк, каковых он изобрел десятки, чтобы хоть в минимальной степени сделать свои сензитивные зоны чуть менее открытыми для нескромных прикосновений хозяина. Джордж, правда, разомлел от вина и теплого бока химеры, и пока лишь с ленцой поглаживал Йорна под челюстью, по глубоко прорезанным шрамам на щеке, за ухом и по участкам чувствительной кожи на шее, там, где ее не захватывал ошейник. Заплетенные, как обычно, во французскую косу волосы, он старался не трогать излишне, чтобы они не тускнели, но с кончиком косы, завязанным резинкой, поигрывал с удовольствием. Может быть Джорджу хотелось представить на пару часов, что Йорн – его любовник, а не раб, что его не приходится постоянно принуждать к физической близости, что он сам желает, чтобы Джордж ласкал его тело…Впрочем, Джорджу было достаточно это лишь время от времени проигрывать в воображении. Происходившее между ним и Йорном было идеальной игрой: абсолютно гетеросексуальный парень, над которым Джордж имел безраздельную власть, ненавидящий его до кровавого тумана перед глазами, но бессильный побороть ситуацию, достаточно хорошо воспитанный, чтобы вести себя прилично, не опускаясь до жалких истерик и оскорблений. К тому же Йорн был агрессивный, умный, не распущенный сексуально, но с чувством спокойной, рациональной и благородной уверенности в себе молодой человек, чье либидо оказалось возможным очень сильно «раскачать» при помощи арсенала Бейли. После нескольких недель вынужденного воздержания на время модификационных операций Джованни, Йорн, как заметил Джордж, стал опять более спокойным в целом, но при этом гораздо более напряженно и неприязненно реагировал на прикосновения хозяев – также, как в начале, после того, как его доставили в пентхаус. Сексуальный марафон, последовавший за полным заживлением, сделал Йорна опять таким, каким химера нравилась владельцу: резким, все время слегка на нервах, готовым к физической агрессии, каким-то особенно красивым и вопреки собственной воле сексуально возбужденным. Возбуждался он настолько, что плохо себя контролировал, и Джордж легко мог довести его до климакса несколькими умелыми приемами.

Джордж убрал руку с Йорнова плеча, постучал выразительно пальцами по его коленке под натянутым винилом, и, после того как парень поменял позу, положил ладонь на его бедро, в самом паху, так чтобы тыльной стороной руки ненавязчиво прикасаться к искусно скарифицированным и крайне чувствительным гениталиям.

Во время обсуждения, которое происходило уже глубокой ночью, Йорн, вопреки угрозе только свистеть и улюлюкать с галерки, постепенно вытеснил господ на задний план и уже практически единолично обсуждал с молодым лощеным профессором узкоспециальные темы текстологии и семиотики, чем весьма развлек себя и доктора Нильса Винтерса, а также крайне утомил господ Бейли и Ханну. Молодого профессора ему удалось заговорить настолько, что тот забыл, за что ему платят. Сам же Йорн чувствовал себя опять в каком-то межзвездном пространстве: он на автомате пользовался старыми и теперь уже ненужными навыками ведения академической дискуссии, говорил о материях, которые звучали каким-то эхом из прошлой жизни и теперь тоже имели мало значения для его текущего существования. При этом Йорн пытался хотя бы на какое-то время почувствовать себя человеком, но ощущение было сродни тому, которое испытываешь, пытаясь воссоздать ситуацию, в которой единожды испытал счастье – как правило из этого мало что получается. Закончилось все тем, что Нильс попросил Йорна дать ему данные его диссертации, чтобы доктор Винтерс мог найти ее в Кембриджской электронной библиотеке.

- А Нильс, между прочим, знает, кто ты тако-ой, Э-Йорн… – Йорн почувствовал руки на своих плечах и дыхание над ухом.

Оборудование было выключено, свет в гостиной погашен, братья Бейли удалились на маленькую кухню чего-нибудь выпить перед сном. Ханна да Кайзер стояла у химеры за спиной и массировала Йорну плечи, одновременно играя с кончиком косы.

- По-моему, на качество нашего с ним секса это не повлияло, – ответил Йорн, чуть оборачиваясь.

- И ты, конечно, был сверху? – прошептала Ханна.

- Безусловно.

- А еще пару раз сможешь? Также жестко?

«Пора…» – подумал Йорн.

- А тебе не слабо будет? – он повернулся к Ханне лицом, слегка оскалив клыки и медленно пошел на нее. – Только без чуши этой про то, кому кого позволительно трогать и прочей херни. Я тебя буду трогать так, как захочу.

Ханна молча вцепилась в его волосы и принялась с безудержной и развратной страстью целовать. Йорн чувствовал только ее слюну, хотелось скорее бумажную салфетку и вытереться. Он буквально поволок модель к дивану, чтобы прекратить ерзание, одновременно расстегивая молнию на ее кожаном комбинезоне, и стягивая его с плеч девушки. Ханна, выпростав руки из рукавов пустилась снимать с Йорна свитер.