На несколько секунд Геральту показалось, что что-то идет не так, и тогда проклятый рыцарь упал на колени, скрючившись в болезненных спазмах и стеная от невыносимых ощущений внутри собственного тела. Но все это было знакомо ведьмаку, поэтому он удержал за руку Лютика, который рванулся помочь. Спустя долгие секунды, когда бывший мутант вскинул голову и посмотрел на свою возлюбленную, после проводя руками по собственной голове и смеясь неверяще, публика сорвалась в бурные аплодисменты, пока Калантэ не подняла руку, чтобы заставить их стихнуть, но новоиспеченный супруг не дал королеве начать говорить.
— Кто ты, чародейка?
— Йеннифер из Венгерберга.
— Вы трое спасли меня, нас всех, и я не хочу оставаться у вас в долгу.
— Думаю, что основную работу сделала Йеннифер, — подал голос Геральт, усмехаясь спокойно.
— Тогда чем я могу отплатить вам?
— Я воспользуюсь этой же чудесной традицией: я возьму то, что у вас уже есть, но о чем вы не знаете.
Калантэ сделала пару шагов вперед, выкрикивая свой протест, а ведьма только улыбнулась, склоняя голову на бок, понимая, что сейчас нет ничего, что королева могла бы сделать. Чего Йеннифер не ожидала, так это того, что принцессу вывернет с последним словом матери; ее лицо вытянулось, а Геральту впервые в жизни удалось увидеть Йен, которой нечего было сказать, удивленной, даже пораженной.
Ведьмак отпустил запястье Лютика, которое сжимал до сих пор, и двинулся прочь из залы, намереваясь под шумок исчезнуть с торжества: он действительно ненавидел их достаточно, чтобы предпочесть пьянку в одиночестве в таверне с кислым пойлом, чем компанию вельмож и их проблем, которую скрашивал только качественный алкоголь.
Он слышал шаги Лютика позади, а после остановился, осознавая одну важную вещь: внутри него теперь почти не тянуло, не жгло и не побуждало следовать в направлении барда. Мальчишка почти врезался в спину ведьмака, который резко замер в одном из коридоров замка. Однако ничего хорошего он не чувствовал в этом звенящем молчании и напряженной спине. И был прав: в глазах Геральта, который развернулся к нему лицом, было столько решимости и отчужденности, что хватило бы для остановки сердца Лютика, если бы он не тренировался все два года быть бесстрашным.
— Мы выполнили свое предназначение, ты же чувствуешь это?
— Да, и что ты предлагаешь дальше?
— Идти каждому своей дорогой.
Геральт не смотрел в лицо Лютика, уставившись куда-то ему на ключицы, поэтому только видел, как дернулся кадык мальчишки напротив, когда он сделал судорожный вдох. Сердцебиение музыканта подскочило, а ведьмак не стал дожидаться ответа, разворачиваясь на каблуках и надеясь исчезнуть до того, как бард придумает, что сказать. Он и сам был не рад такому решению: за те два года, что его тянуло в сторону Лютика, он свыкся с мыслью, что он может быть не один, что у него появится шанс путешествовать не в одиночестве, но брать барда с собой без необходимости, без этой натянутой струны между ними было слишком опасно.
— А вот хрена с два, Геральт!
Донесся разъяренный вскрик Лютика, а в пяти сантиметрах от ведьмака в дверной проем воткнулся один из его кинжалов.
— Дернешься — я брошу второй, и, поверь мне, даже твои рефлексы тебя не спасут.
Ведьмак замер, сглатывая и разворачиваясь к барду, совершенно не готовый к тому, что увидел: Юлиан тяжело дышал, а в глазах его стояли злые слезы; он крепко сжимал второй кинжал, готовый, видимо, исполнить свою угрозу, а Геральт склонялся к тому, что от такого броска даже ему будет сложно увернуться. Юноша сделал тяжелый вдох и кивнул, понимая, что теперь ведьмак дождется ответа. Он подошел вплотную, вытягивая из древесины свой клинок и пряча оба в ножны на своих бедрах — все эти движения Геральт отслеживал, сам не понимая, почему.
— Раз ты решил свалить и не спрашивать меня, то я открою тебе всю правду, так сказать, на дорожку. И если ты отвернешься от меня и после этого, то я очень надеюсь, что наши пути никогда, слышишь, никогда не пересекутся.
Геральт смотрел в лицо Лютика, избегая отвечать на его откровенный взгляд; он будто впервые видел гладкую молодую кожу, рассматривал его ровные брови и рассечение, которое уже не кровоточило, пока Лютик не ухватил его за подбородок и не заставил посмотреть себе в глаза. Такая наглость не сошла бы с рук никому, возможно, даже Йеннифер, но сейчас Геральт не чувствовал и капли привычного раздражения.
— Быть с тобой — это единственная причина, почему я тренировался. Я хотел впечатлить тебя, хотел стать твоим другом, знаешь, почему?
Крепкая хватка на собственной челюсти мешала отвечать, но Геральт поднял бровь, показывая собеседнику, что ждет ответа на этот вопрос, но Лютик тянул, сперва замолкая, пока слезы срывались с его ресниц и скатывались по щекам, а после он рассмеялся истерично, утыкаясь лбом в лоб Геральта. Они делили дыхание на двоих, и ничто в ведьмаке не противилось этой близости; он смело ответил на новый прямой взгляд глаза в глаза и ждал, пока Лютик успокоится.
— Потому что я люблю тебя.
Ведьмак не успел никак отреагировать: едва бард договорил, он прижался губами к губам Геральта и провел по ним языком, на долю секунды прижимаясь к нему всем телом, а после отступая, теперь пряча свой взгляд и крупно вздрагивая от накатывающей паники. Ведьмак стоял, теперь иначе понимая взгляды и заботу о Лютике со стороны Йеннифер, пытаясь догадаться, почему все, случившееся до этого поцелуя, теряло всякие краски и значение. Лютик будто вытянул все чувства и яркие моменты из всех приключений Геральта и вдохнул их в один поцелуй, оставив ведьмака гадать, что же с этим поцелуем не так.
— Сделай так еще раз.
Ведьмак не узнавал свой голос — хриплый и неуверенный, будто сомневающийся в каждой произнесенной букве. Однако все сомнения пропали, когда Геральт увидел в глазах Лютика столько эмоций, что даже не мог осознать их все, а еще тот самый яркий цвет неба перед грозой, красиво переливающийся прямо в его радужках.
— Ты… что ты сейчас сказал?
Бард хмурился, пытаясь понять, а не спит ли он, а Геральт и сам выдохнул тяжело, отмечая, что почти не дышал все это время.
— Сделай так снова, Юлиан.
Мальчишка сорвался с места, преодолевая те два шага, что он успел уже сделать мгновенно; он обнял Геральта за шею и, не отрываясь, смотрел ему в глаза, ища ответы на все свои вопросы и, видимо, находя, раз он решил не задавать их, а вновь прижаться губами к чужому рту. Теперь ведьмак не остался безучастным: он обнял барда в ответ и вжал его в себя крепче, чувствуя запах его тела, который не выветривался с рубашки еще несколько дней после той ночи, когда они напились и спали в одной комнате, и понимал, что так отныне пахнет его дом.
— Идем, Геральт, срочно нужно кое-что сделать, я… не могу терпеть.
На обескураженный, возбужденный и непонимающий взгляд Геральта Лютик не придумал ничего, кроме как опустить его ладонь себе на ширинку. Ведьмак кивнул и облизнулся, скользя взглядом по телу Лютика, останавливаясь на брюках и сглатывая. Вдруг Геральту стало совершенно плевать, что перед ним мужчина: он видел только свою судьбу и теперь был не готов от нее отказаться. Он хотел ей владеть. Во всех смыслах этого слова.
Комментарий к Глава 6
Рассказ окончен, но обещаю один жаркий эпилог.
========== Эпилог ==========
Лютик потянул его в сторону жилого крыла, бегом преодолевая ступени, заглядывая в каждую дверь и ища спальню, которая меньше всего была похожа на ту, в которую ворвутся, прервав их. Геральт же следовал за ним, почти слепо доверяя Лютику их общее будущее как минимум потому, что он пытался осознать всю мощь сегодняшних происшествий.
Он очнулся, уже оказавшись вжатым в стену, когда Лютик расшнуровывал его штаны и шептал в самые губы ведьмака что-то совершенно неподобающее. Бард снова поцеловал Геральта, возвращая его в реальность и заставляя принимать активное участие в собственном соблазнении. Юноша запустил руку в штаны ведьмака, крепко сжимая его в своих пальцах и двигая кистью:
