«Нацу, я безумно хочу встретиться с тобой и рассказать истинную историю нашей жизни. Быть может ты даже решишь присоединиться ко мне; стать плечом к плечу с родным братом и выступить против чёртовой Акнологии! Но, так сложилось, что я наслышан о твоей репутации защитника и благодетеля, да и зная гильдию в которой ты состоишь, навряд ли ты воспримешь меня, как брата. Скорее всего посчитаешь врагом и тираном, которого нужно изничтожить.
Хах, уверен так и будет! Ведь для всех я монстр, который уничтожает мир и покой; отнимает жизни сотни волшебников и топит их в крови. Но на самом деле никто не знает моей истории, как и причин сего кровопролития. Даже Спригганы не до конца осведомлены о моих планах и целях. Они лишь знают, что нужно убить Акнологию, используя Сердце Феи, ну, и конечно же считают меня Тёмным Магом, желающим покорить неверных и установить правила Арболеса.
Как же всё-таки сложно в этом погрязшем во лжи мире; как же я устал играть Тёмного императора и столетиями идти к своей цели! Надеюсь скоро всё разрешится, и я наконец смогу вздохнуть полной грудью»
— Слушаюсь, повелитель! — кивнул «Зимний Генерал» и растворился в сотни мелких снежинок, оставляя после себя лишь морозный воздух и немного инея.
Комментарий к Часть 5. Остановись
Интересно Ваше мнение.
========== Часть 6. То, что на душе ==========
Этой ночью было пролито много крови, причём, как со стороны ненавистного Арболеса, так и некогда мирной Магнолии. Лучшая команда «Хвоста Феи» с честью отстояла Западную границу и сумела отбросить противников подальше от города, хоть и на короткое время. А Лексус Дреяр наконец сумел высвободить весь накопившейся гнев в правильное русло, и положил немало врагов на другом конце города.
К утру шум побоища стих и с первыми лучами солнца настала тишина. Покидая свои дома, жители Магнолии дивились и хватались за сердца, ибо сдерживать рвущиеся наружу слезы и истерику было трудно. Некогда прекрасные здания цветущего города пребывали в руинах и развалинах; на грязных улицах города находили множество свежих тел волшебников Арболеса, да и просто лужи высохшей крови.
Ночные события потрепали всех и каждого: Нацу со своей командой отлеживались в лазарете и восстанавливали силы; Лексус просто не вернулся в гильдию; а вот Сприганы, наоборот, вернувшись в Бальзамико, принялись обдумывать план следующего нападения и промывать кости хвостатым феям.
В самой же гильдии царила мёртвая тишина и только лишь Мира, как обычно стояла у барной стойки, аккуратно нарезая хлеб. На её бледном лице отражалась печаль вперемешку с грустью, оно было и понятно, ведь девушка переживала за раненного брата. Ночь проведённая у его постели слегка измотала, а на отдых времени особо не было. Ведь кто, как ни Штраус приготовит завтрак и подаст сладостный эль; утешит расстроенных товарищей и подбодрит их перед битвой.
— Доброе утро, Мавис! Ты первая, кто сегодня решил спуститься и составить мне компанию! — выдавила улыбку пепельноволосая, поворачиваясь к винтовой лестнице.
По ступеням, держась за перила ступала Вермилион, одетая в белый сарафан с золотыми вставками; открытым декольте и разрезом на правой ноге. Девушка выглядела подавленной, с лёгкими синяками под глазами и искусанными губами.
— Доброе, Мира, можешь, кстати не пытаться делать вид, что всё хорошо, я ведь вижу твою печаль. — ответила белокурая и подойдя к деревянной стойке, присела на излюбленный стул, — Почему так тихо? Где все? — поинтересовалась девушка.
Вчерашний случай с Дреяром и накатившая истерика совсем выбили из происходящих событий. Всю ночь Вермилион проплакала и провела в раздумьях относительно настоящего и несомненно будущего.
— Ночь выдалась нелегкой. Многие в лазарете после битвы, остальные либо охраняют их, либо вышли в город осмотреться и заодно проверить границы. Ведь Арболес потерпел поражение, а значит в ближайшее время стоит ждать новой битвы. Радует, что хоть с нашими всё в порядке и никаких потерь нет! А что, кстати, приключилось с тобой? Знаю, может ты не захочешь говорить об этом, но я слышала твои рыдания под утро, да и эти синяки на коже.
— Не сомневалась в наших ребятах, они же всё-таки лучшие! — улыбнулась Мавис, — Что до меня, то… даже не знаю, как говорить об этом. В общем, у меня состоялся не самый приятный разговор с Лексусом, если его можно вообще так назвать! — белокурая буквально через силу выдавила такие слова. Скрывать правду более не имело смысла, да и девушка почему-то была уверена, что напившись, Дреяр расскажет о случившемся всей гильдии.
— Теперь понятно почему Лексус не вернулся сюда, — Миражанна опустила глаза в пол, не зная стоит ли продолжать сей разговор, но пересилив себя, продолжила, — Мавис, вчера он напал на войска Арболеса и многих убил, трупы усыпали почти весь город. Я думала, что утром он придёт в гильдию, но его до сих пор нет. Никто его не видел и даже не представить не может, куда он подевался!
— Ч-что ты сказала? — Вермилион замерла, не веря услышанному. Насколько же Дреяру было плохо, раз он решил наброситься на противника в одиночку.
«Нужно было остановить его и заставить выслушать! Я же ведь предполагала, что он может натворить глупостей и всё равно нечего не сделала! Какая же я никчёмная! А если он погиб или ушел из Магнолии, дабы самим разобраться с Арболесом? Как мне смотреть в глаза Макарову, если по моей вине пострадает его внук?»
— Что между вами произошло, Мавис? Ты можешь сказать мне… — Миражанна отчётливо видела встревоженное лицо Первой и то, как она отреагировала на известие о пропаже Дреяра. Значит причина столь неожиданного гнева Лексуса и рыданий Мавис — их неудавшийся разговор, но в этом ли на самом деле причина? Или она кроется куда глубже?
— За последнее время столько всего произошло, что я и представить не могла такого поворота, Мира. Ты прекрасно знаешь, как мы с Лексусом были близки и за рамки дозволенного наша дружба не выходила. Но, как оказалось, он испытывал ко мне чувства сильнее дружеских и хотел взаимности. Я же, не вижу Лексуса кем-то большим, чем близкий друг и потому хотела объясниться с ним, но он не стал слушать, а просто ушел! — Мавис сжала кулаки, не в силах рассказать больших подробностей.
— Я не удивлена такому известию, Мавис, потому что прекрасно видела, как наш Лексус смотрел в твою сторону и, как относился. До твоего появления он был другим: грубым, чёрствым и жестоким, но с тобой в его жизни появился свет.
Из жестокого он превратился в спокойного и сдержанного волшебника. Ты — единственная девушка на которую он смотрел, как на предмет обожания, хоть и всячески скрывал это. — тихо ответила Миражанна и продолжила нарезать аккуратные ломтики, — Но и тебя понять тоже можно. Наши чувства в большинстве случаев далеко не взаимны и приносят лишь боль.
— Ты испытываешь чувства к Лексусу? — заметить отголоски боли в словах пепельноволосой оказалось совсем не трудно, как впрочем и внутреннее смятение при упоминании мужчины.
— Нечего же от тебя не скроешь, — усмехнулась Штраус, — мои чувства росли ко внуку Третьего Мастера ещё с далекого детства. Сначала мы с Лексусом были хорошими друзьями, схожими характерами и черствостью, но после смерти сестры, я стала другой; изменилась в сторону света и позабыла сущность Дьяволицы. Возможно это и оттолкнула от меня Лексуса, потому как больше мы не общались, как ранее. Я стала для него обычным товарищем и, кажется, впредь он не посмотрит на меня по-другому.
— Мира…
— Не переживай, Мавис, я ничуть не виню тебя в том, что ты пришла по душе Лексусу. Ведь это глупо бежать за тем, кто постоянно оказывается слишком далеко. Да, возможно мои чувства и не угасли насовсем, но менять ход действий Лексуса не имеет смысла; просто не хочу навязывать ему то, чего он пока сам не желает. Ну и думать о любви в нынешнее время не так уж и правильно, всё же на улице война!
— Мне жаль, что так вышло, Мира. Я не хотела всего этого, особенно причинять какую-либо боль тебе и твоим чувствам. Похоже, после пробуждения я уже не такая умная, как прежде. Могла же раньше объясниться с Лексусом и расставить всё по местам, да и возможно у вас появился бы шанс! — Вермилион закусила губу от чувства вины. Оказывается всё это время Мира страдала, глядя на влюблённого в другую Дреяра; а теперь страдает и сам мужчина от безответных чувств.
