— Знаю, Мира, но в данное время я вынуждена лишь копить Магические силы, прежде чем побороться за наше счастье. Сейчас их недостаточно чтобы одолеть Арболес, но хватило бы на помощь ребятам в битве!
— Мавис, среди них Нацу, Гажил, Эльза, Лексус и другие сильные волшебники. Они обязательно выстоят и не проиграют! — Штраусс утешительно улыбнулась, пытаясь как-то успокоить основательницу, хоть и осознавая, что словами делу не поможешь.
Любой бы на месте Вермилион чувствовал некую вину за неспособность помочь, а помимо этого Мавис одолевали и чувства ответственности за свою названную семью.
— Просто хочу, чтобы они все вернулись живыми и здоровыми! Знаю, что придет время и мы обязательно победим, но пока оно не настало, не хочу больше никого терять! — белокурая вновь опустила зелёные глаза и продолжила теребить платье. Её не покидало чувство непомерной тревоги, которое с каждым мгновением становилось сильней.
— Я тоже переживаю за брата, — теперь горечь отразилась на бледном лице Миры, — он, всё что у меня осталось, и каждый раз, как Эльфман уходит на очередное сражение, я забываю, как дышать. Единственное, что не позволяет опустить руки и податься печали — это вера и надежда в победу. Мы не должны отчаиваться, потому как оно делает нас слабыми, пробивает брешь в нашей магии и даёт шанс тьме победить!
— Мне тяжелее от того, что я как Первый мастер, ответственна за жизнь всей гильдии. Моя обязанность их защищать, а вместо этого они оберегают меня, Мира. Всё это не справедливо! — Вермилион больно закусила губу, чувствуя стальной привкус во рту.
— Они защищают тебя, потому что любят. Ты их луч надежды, за который они без раздумий отдадут свои жизни! Когда придёт время ты станешь на их место и обязательно победишь ради своей гильдии! — Миражанна только и успела произнести последнее слово, прежде чем входная дверь распахнулась, а на пороге появились израненные и еле стоящие на ногах члены «Хвоста Феи».
— Эльфман! — пепельноволосая бросилась в сторону брата, который шатающейся походкой двигался к ближайшей деревянной скамье.
Его белая рубашка свисала клочьями с мускулистых рук и спины, а правая её часть почти насквозь пропиталась кровью. Оголённые участки кожи покрывались слоем пыли и грязи, а запечённая кровь, скрывала свежие раны.
— Боже мой, ты жив! Я так волновалась! — слёзы радости стекали по бледному лицу Миражанны, которая со всей нежностью и заботой прижималась к мирно вздымающейся груди брата. После смерти Лисанны, Эльфман стал единственным лучом света в непомерной тьме девушки и потерять его, было сродни собственной смерти.
— Мира, не плачь, я же мужчина! — сквозь режущую боль в правом боку и грудной клетке, Эльфман пытался в ответ обнять сестру.
Смотреть на её слёзы и дрожащие плечи не было сил, ярость так и закипала. Хотелось развернуться и не взирая на плачевное состояние — вновь схлестнуться с ублюдками; стереть с их лиц омерзительные ухмылки и отомстить за все причинённые страдания. Но оставшийся здравый смысл не позволял отодвинуть пепельноволосую в сторону, а требовал лишь сильнее прижать к себе. На сегодня битва окончена и к сожалению «Хвост Феи» проиграл.
По мере того, как израненные члены гильдии входили в распахнутые двери, белокурая Мавис поднялась с деревянного стула. Зелёные глаза с леденящим ужасом и застывшими слезами, осматривали каждого вошедшего. Сердце девушки пропускало глухие удары отчаянья, а руки продолжали сжимать серебристую ткань сарафана. Лицезреть душераздирающие картины того, как в истерике обнимались меж собой семьи с детьми, как они плакали и молились, что остались живы — было больно. Душа разрывалась на части.
«Простите меня за то, что не могу помочь в битвах. Сейчас я вынуждена лишь направлять вас издалека, а после смотреть на бесконечные страдания каждого. Боже, — это невыносимо! Сколько я ещё выдержу? Когда мои силы наконец достигнут своего предела? Когда я смогу вступить в схватку и одолеть Арболес?» — девушка сильнее стиснула кулаки отчего ногти впились в ладошки.
— Первая, мы проиграли! — голос одного из Убийц Драконов, разрезал болевые стоны членов гильдии, заставив Вермилион выйти из неприятных думок и повернуть голову.
Нацу Драгнил стоял облокотившись о дверной косяк. Его одежда была порвана, перепачкана сажей и обожжена в некоторых местах. Уцелевшим оставался излюбленный шарф, подаренный Игнилом.
— Сегодня с нами бились некоторые из двенадцати Спригган. Они невероятно сильны и разом положили всех! — процедил сквозь зубы мужчина. Такие слова дались ему очень тяжело, ведь признавать поражение куда неприятнее, чем радоваться хоть и маленькой, но победе.
— По своей силе они стоят всей армии Арболеса. Выстоять против троих для нас оказалось мучительно тяжело, а что будет, когда они соберутся вместе? Что делать если выйдет сам Император? — казалось Люси еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Её голосок дрожал так, словно она уже в плену противника.
— Это ещё не всё. Макс Алорс — погиб! — на последнем слове, Нацу крепко зажмурил глаза и развернувшись, впечатал и без того окровавленный кулак в стену.
— А-а-а-а! Я пытался помочь ему, но эта мразь оказалась сильнее! Они не дали нам и шанса, Первая! — во всё горло кричал Драгнил, пытаясь утихомирить гнев.
Смотря на страдания товарища, члены гильдии, как по команде замолчали. Каждый опустил взгляд в мраморный пол или по-крепче обнял ближнего. Всем было больно и горестно от потери друга; все понимали, что нечего не могли сделать против натиска Спригган и помешать скоропостижной смерти Макса. Вся гильдия чувствовала вину за случившееся, но более всех — Мавис.
Услышав сию новость, девушку словно поразил электрический разряд. Тело наливалось свинцом и изнывало от боли; ногти до крови разодрали кожу ладошек, а слёзы потекли по румяным щекам. Мавис хотела что есть мощи закричать, но вместо это лишь тихо заговорила.
— Это я во всём виновата. Будь моих сил достаточно, я бы давно одолела Арболес! Каждый погибший член гильдии — моя погрешность; каждая смерть на моей совести, не на вашей! Все вы из кожи вон лезете, дабы защитить Магнолию, «Хвост Феи», да и весь Фиор… а я лишь беспомощно отсиживаюсь за кирпичными стенами! — белокурая не могла больше держать накопившиеся чувства, поэтому беспомощно упала на колени и зарыдала. Вермилион содрогалась в рыданиях, пытаясь хоть как прикрыть ладошками красные от слёз глаза.
Вся гильдия смотрела на своего лидера и плакала вместе с ней. Они не в коем случае не обвиняли девушку, но и успокоить не могли. Первая была одной из тех, кто не переставал винить себя, только потому, что сказали бы утешительные слова.
— Не правда, Мавис! — хриплый девичий голосок, раздался прямо за спиной белокурой, а после её плеч коснулись холодные руки Хартфилии, — ты ни в чём не виновата! Благодаря твоей магии мы все ещё живы и здоровы! Не будь тебя, нас бы давно перебили одного за другим. Ты не отсиживаешься за кирпичными стенами, а как и все мы — рискуешь своей жизнью! Смерть членов гильдии на совести чёртового Арболеса и мы обязательно одолеем их всех! — Люси не знала, что ещё можно сказать и, как утешить основательницу. Конечно, было бы здорово сражайся Вермилион с ними, но силы девушки настолько важны для финальной битвы, что о таком и думать не позволительно.
Чувствуя смятение в произнесённых словах, Мавис стало ещё больнее. Возможно поэтому другие члены гильдии и не утешают её, боясь сделать хуже; боясь показать своей душой, что их лидер — оружие, которое они берегут для грядущего; которое быть может терпят, ради победы. Почему-то сейчас «Хвост Феи» не был таким родным, как прежде. В воздухе витало смятение, отчаяние и противоречивые чувства каждого. От всего этого захотелось скрыться, как можно быстрее и позабыв обо всей осторожности, белокурая бросилась прочь.
Высвобождаясь из словно чужих объятий Хартфилии и поднимаясь на ноги, Мавис абсолютно не обращала внимание на удивлённые взгляды товарищей. Девушка со всех ног бежала к двери и достигнув её взмыла в ввысь.
