Литмир - Электронная Библиотека

Павел говорил мало, улыбался дежурной, блуждающей улыбкой, несколько раз, извиняясь, ненадолго исчезал в служебных помещениях. Я с удовольствием танцевал с томной, беловолосой девушкой, сидящей за соседним столиком. Моя «русалка», как я ее про себя назвал, оказалась переводчицей «Интуриста». Уже во время второго танца, мы договорились встретиться завтра утром у меня в номере. В половине одиннадцатого Павел, вернувшись к столу после очередного посещения служебных помещений, сообщил:

– Я сказал, чтобы к двенадцати подали машину для Оли.

– Спасибо Паша. А ты не поедешь провожать? – Спросил Слава.

– Я бы с удовольствием, но звонила жена: дочь приболела. Так что милые ребятки с Оленькой я попрощаюсь уже сейчас. Ну, а ты же еще поживешь у нас, да Славик?

– Да, три дня.

Слава выразительно посмотрел на Ольгу. Она склонила голову ему на плечо. Так все посидели молча некоторое время. Внезапно Ольга чего-то испугалась, стала прятаться за меня, поскольку я сидел спиной к проходу и как бы загораживал его. Это заметили все.

– В чем дело? – Резко спросил Слава. Я обернулся и увидел, что по проходу, между столиками идут трое крепких молодых мужчин, одетых в безупречные черные костюмы, с галстуками. Стиль настолько проявлялся, что они казались даже похожими друг на друга.

– Это Борис, Сашин друг. – Тихо сказала Ольга.

– Ну и что? Хочешь, я отверну ему голову? – сжал челюсти Слава.

– Не надо Славик. Ты их не знаешь – это страшные люди. Слава Богу, кажется, не увидели, уже прошли. – Прошептала Ольга.

Ребята, между тем, оглянулись на наш столик, о чем-то оживленно заговорили и, не останавливаясь, прошли дальше, в темный угол зала.

Слава погрустнел, потянулся к бокалу. Павел опередил его, разлил шампанское, предложил выпить «на посошок», поскольку ему уже надо идти. Выпили молча, как-то сосредоточенно, серьезно. Павел поцеловал руку Оле, обнял Славу. Мне он сунул визитную карточку и доверительно сказал:

– Приезжай Юра, всегда помогу.

Отойдя метра на три, он развернулся к нам лицом, лихо склонил подбородок к груди, как заправский гусар, даже, казалось, каблуками щелкнул, и заспешил к выходу.

Вновь заиграла музыка, еще немного потанцевали, выпили кофе. Ольга положила голову на плечо Славы, заглянула ему в глаза и спросила:

– Тебе хочется меня отпускать?

Он молча поцеловал ее в кончик носа. Потом сидел задумчиво, стуча потухшей сигаретой о край пепельницы.

– Пойдем, проводим Олю. – Предложил он мне.

– Конечно.

Под песню Челентано ушли из ресторана. Зашли в шикарный номер Ольги за вещами. Их было немного – две небольшие спортивные сумки. Я хотел оставить влюбленных наедине, но они пожелали спуститься немедля. Нас ожидала белая «Волга». Я сел вперед. Они почти всю дорогу молчали. Сидели обнявшись, целовались, разглядывая друг друга, будто впервые увидели. Когда показался вокзал, она заплакала, повторяя дрожащим голоском:

– Не отпускай меня! Не отдавай меня!

Он гладил ее по голове:

– Умница ты моя.

– Ну, скажи, ведь мы будем встречаться? – Спросила она.

– Да, конечно.

Посадка на поезд уже заканчивалась. На прощание оставались минуты. Оля чмокнула меня в щеку:

– Ты хороший!

Слава заскочил в тамбур, взял в руки ее голову и целовал в лоб, нос, губы, волосы, пока не тронулся поезд. Выпрыгнул на ходу:

– Я всегда с тобой! – Что-то еще хотел сказать. Постоял на краю платформы и задумчиво добавил: – И без тебя! Пойдем!

Слава сначала сел рядом с шофером, но потом, передумав – рядом со мной, сзади. Сосредоточенно, отрешенно помолчал, время от времени сжимая губы.

– Завтра поеду к матери, в Липецк. Давно не видел, надо навестить. Да и надоело здесь уже. – Вдруг принял он решение.

– А что же ты не поехал с Ольгой? И вообще, почему вы не вместе, ведь любите друг друга?

– Послезавтра она выходит замуж за крупного бизнесмена. Ее уже ждут вилла в Испании, квартира в Америке и другие приятные мелочи. А муж ее будущий, Саша, – подонок. Я его знаю. Жизнь сложна. Мне кажется, она не может быть моей женой, а я – ее мужем. В этом весь фокус. Она непроста, как тебе могло показаться – амбиции очень высоки. А я ведь, как ветер – не знаю, куда поеду завтра, что буду делать. Перемещаюсь, кстати, почти всегда на своей машине – не самолетом или поездом. Это – только в крайнем случае.

Он долго глядел в боковое стекло в темноту ночи. Потом на лице его засветилась улыбка. Он повернулся ко мне:

– А ты знаешь, нам было очень хорошо вместе! Она же просто великолепна! Когда я с ней – это просто радость, и все! Так вот, если задуматься, это самое яркое время в моей жизни! Не знаю, повторится ли такое? Скорее всего – никогда. Спасибо ей за это, храни ее Господь.

Через два месяца, будучи в командировке в Москве, я от старых знакомых узнал, что Кедров разбился на своем автомобиле. На очень высокой скорости ехал один, по дороге в аэропорт Шереметьево. Зачем он туда спешил? Никто не знал – ни жена, ни знакомые.

Девочка на верхушке пирамиды

– Тревогина, Тревогина! Где ты пропадаешь? Знаешь ведь, что в одиннадцать – репетиция «пирамиды»! – Товарищ Света, крупная, полногрудая вожатая третьего отряда разыскала свою подопечную за лагерной кухней, где та, в тени яблоньки сидела на деревянном ящике, сомкнув худенькие коленки и читала книжку.

Тревогина Вера – маленькая девочка с черными волосами, заплетенными в косы, тонким, миловидным лицом, украшенным черными, живыми глазами, в которых застыло любопытство, тревога и таинственность.

Виновато опустив глаза и закрыв книгу, девочка молча пошла за вожатой.

– Ну что же ты коллектив подводишь, знаешь ведь, что в воскресенье выступать, осталось всего два дня.

Девочка опустила голову и две ее косички, словно рожки, возвышались над головой. Вожатая остановилась и, нагнувшись, заглянула ей в лицо:

– Ты что так покраснела? Стыдно? Ну вот, больше не опаздывай!

Подошли к спортивной площадке, где уже собрались участники «пирамиды». Все они из первого и второго отрядов, значительно старше Тревогиной. Крепкие, загорелые, заядлые спортсмены. Коля Сметанкин и Паша Лавров – настоящие акробаты, занимаются в спортивной секции. Глаза Веры тревожно забегали по лицам ребят. Красивый, аккуратно причесанный Паша строго предупредил:

– Еще раз опоздаешь – исключим из команды.

Тревогина очень не хотела участвовать в «пирамиде». Просила: – Давайте лучше я стихи прочитаю. – Но ее как самую маленькую, удобно было использовать для «верхушки»:

– Стихи без тебя прочитают, а ты вот нам как «верхушка» нужна.

Страшно волнуясь, она уступила уговорам вожатых и ребят.

– Начали! – скомандовал физрук Петр Семенович и хлопнул в ладоши. Лицо Веры вновь покраснело, губы сжались в полоску. Она встала в строй последней. Ее действия начинались при счете «пять» – она быстро и грациозно скакала по коленям. Спинам, головам и, наконец, становилась в полный рост на плечи Зои Падалян, бойкой, веселой девочки из второго отряда. Вере было трудно, но раз за разом она проделывала этот непростой путь все быстрее. Когда она становилась «верхушкой», ее ножки тоненько дрожали, подгибаясь в коленках, а руки непроизвольно тянулись к Зойкиной шее.

– Страшно! – шептала она Зое. «Страшно!» – говорили ее глаза с высоты двухэтажного дома. Там, наверху, она не испытывала ни радости, ни восторга, хотя улыбалась, как ей сказали. Ей хотелось, чтобы скорее все это закончилось, чтобы можно было быстрее убежать…

До воскресенья репетировали еще одиннадцать раз. Вера все молчала. Только один раз спросила Зою:

– И зачем мы эту пирамиду строим, ведь лучше спеть или станцевать?

– Ну почему? Это спорт – сила, ловкость. – на секунду задумавшись, улыбнулась веселая Зоя.

– А мне не нравится. – выдохнула Вера.

Пришел день выступления, лагерный праздник. Приехали родители, ребята из соседнего лагеря. Приехали и родители Веры. Они обласкали свою маленькую дочурку и вместе со всеми заняли место в зале.

3
{"b":"675870","o":1}