***

Пропитанный стерильностью воздух лабораторий, уже давно не вызывал неудобств у желтой аниматроник в толстом белом халате, защищающим от химикатов, деловито наблюдающей за возгонкой одного реагента, предназначенного для двигателей истребителей. Белый металл, плавно сглаживающий все углы сети комнат, тускло блестел в свете многочисленных ламп на стенах и потолке. Хорошо освещенная, постоянно чистая лаборатория, где они работали, не допускала даже малейшей суеты, требуя тишины и усидчивости. Под писк работающих холодильников, центрифуг и прочих аппаратов, Чика начинала засыпать, но лишь усилие воли держало ее в сознании. Скромная должность лаборанта ни капли не стесняла ее, напротив, ей нравилось не показываться лишний раз на глаза, тихо занимаясь своим любимым делом, изредка готовя для своих друзей «сливки». «Если бы Мастер нас сейчас видел, - подумала она, наблюдая, как скапливается белый газ в специальных емкостях, - он бы наверняка удивился, почему мы до сих пор остались целы, при такой-то жизни». Кроме нее сейчас в лаборатории никого не было, но такое одиночество не сильно смущало ее – общество говорливого Рэтси, отправившегося на склад за новыми веществами, было не самым желаемым. Тут, в тишине и покое, среди химикатов, она могла, наконец, почувствовать себя в уюте. Не хватало только одного красного, непоседливого аниматроника, но ему тут было не место – Фокси и лаборатории не любили друг друга, каждый раз устраивая какой-нибудь казус, из-за которого ей хотелось самой покраснеть. Влюбленность в этого безбашенного весельчака у нее уже давно прошла, уступив место более сильной и крепкой любви, подкрепленной безграничным терпением и миролюбием Чики. Однако уже который раз она замечала за собой, что его общество начинает ей надоедать, особенно, когда он ведет себя ну крайне неадекватно. Со стыдом и ужасом осознавая, что ее уже не смешат его нелепые шутки и ухаживания, Чика старалась убедить себя, что он еще изменится, правда, такая надежда была абсолютно безосновательна. Словно какая-то обида за себя затаилась в ее душе, которую она изо всех сил старалась прогнать прочь, защищаясь всеми счастливыми моментами в своей жизни, проведенными с лисом.

Погруженная в свои мысли, она не услышала, как прозрачная створка позади нее открылась, и чьи-то теплые руки обхватили ее живот.

- Так и знал, что ты здесь, - Фокси даже не пытался понизить свой голос, целуя ее в затылок и зарываясь носом в перья, - чем ты занята?

- Перегоняю газ, - она повернулась к нему лицом, крутанувшись на стуле, - ты чего тут делаешь? Ты же знаешь, тебе сюда нельзя?

- Кто сказал? – усмехнулся лис, отходя от нее и начиная проверять методом «тыка» все стоящие на стойках аппараты, - лаборатории открыты для посещений.

- Я тебе сказала! – она вскочила, видя, что он добрался до центрифуги, - Фокси, милый, послушай – ну не можешь ты в лаборатории сидеть, ничего при этом не разрушив! Ты же сам это понимаешь!

- Ну… наверное, - пожал плечами он, настойчиво протягивая палец к крутящимся в барабане колбам, - но тут есть ты, а значит, ты меня остановишь.

- А ты сам не можешь? – она хлопнула его по руке, сердито нахохлившись, - хоть раз ты сам себя останавливал?

- Да! – лис с энтузиазмом собрался перечислить все моменты его воздержания от опасностей, но почему-то на ум ничего приходило, - ну… наверное, да…

- Нет, - она покачала головой, видя, что он сильно смутился, - я ничего не хочу сказать, но Фокси, тебе надо хоть в чем-то себя ограничивать. Хотя бы в безумном стремлении потрогать всё что вращается! – она почти зашипела на его очередную попытку остановить пальцем центрифугу.

- Да зачем? – он весело рассмеялся, переключившись на хрупкий аппарат для возгонки, намереваясь посмотреть на его электропечь.

- Ради меня! – она уже не удерживала его, отвернувшись, - ты ничего никогда не делал ради меня! Ты скакал, верещал, веселился, занимался чем хотел, но ни разу, ни разу ты не сделал что-то ради меня! – почему-то чем дальше она это говорила, тем больше нарастала ее очистительная смазка на глазах, - а я изменилась ради тебя, Фокси. Я могла бы не ходить за тобой, как за ребенком, а всё время сидеть лаборатории, занимаясь любимым делом, могла бы не встречать тебя каждый раз из отпуска, чтобы ты при всех верещал и подбрасывал меня в воздух. Я молчала, когда ты едва не упал со скалы… я все делала ради тебя а ты… ты… - она всхлипнула, - ты еще больший эгоист, чем Лункс! Он хотя бы все время что-то делает ради Мангл, даже командиром стал! А ты просто прогулял все тренировки ради того, чтобы рассказать мне как тает снег! Я сама знаю как он тает, я химик, в конце концов!

- Но… - Фокси как будто закоротило. Он впервые довел до слез свою подругу по своей собственной вине, и теперь, глядя, как она плачет, он не решался даже подойти к ней, - но Чика… я люблю тебя…

- Любовь не лишает ума, - она покачала головой, обхватив свои плечи руками, - я не лишилась его, когда полюбила тебя.

- Но я делал всё, как и раньше! Я не могу перестать веселиться, это неотделимая часть меня, ты же сама говорила, что за это ты меня полюбила?!

- Я полюбила аниматроника, который самоотверженно бросался на мою защиту, который знал, как разрядить обстановку и умеющий вызвать улыбку. Но ты превращаешь свои достоинства в посмешище! Вместо того чтобы делать дело с улыбкой, ты не делаешь его вообще, предпочитая бездельничать, находя повод для лени…

- Но так и раньше было…

- Нет, Фокси, так стало сейчас, - она повернулась к нему, вытирая слезы, - пусть это тяжело, но я скажу это. Фокси, если ты не можешь любить меня без своего бессмысленного веселья, то нам надо разойтись…

Эти слова громом отразились в ушах лиса. На него сейчас накатила такая слабость и отчаяние, что он едва не упал на колени. Словно внутри него оборвался маленький, но очень важный проводок, низвергающий его рассудок в пучины ужаса потери. Он невидящим взглядом смотрел на поникшую желтую аниматроник, опустившую взгляд в пол, и словно чувствовал, как она оттолкнула его куда-то в пропасть. Он так привык, что она к нему относится исключительно мягко и всепрощающе, что не ожидал этого страшного удара.

- Как?..

- Вот так. Я люблю тебя и я уверена, что и ты любишь меня, но твоя беззаботность и беспечность не позволяют мне спокойно находиться рядом с тобой, без опасений, что ты опять перед кем-нибудь не опозоришься или куда-то не вляпаешься. Прости, Фокси, но… мы больше не пара… Уходи, пожалуйста, - она села за свой стул, безучастно глядя на возгоняющийся газ.

- Я… - слова вылетали из его головы, не успевая формулироваться во фразы. Сглотнув подступивший к горлу комок вязкой смазки, лис отрешенно, словно его только что побили, быстро вышел из лаборатории, даже не заметив, как Чика положив голову на стол и закрывшись руками, громко зарыдала от осознания содеянного.

Его била мелкая дрожь, которую он не мог унять. Теперь всё кончено. Он так привык к этой бесконечно доброй и ласковой аниматроник, что не представлял свою жизнь без нее. «Где я ошибся? – лихорадочно соображал он, пытаясь придумать себе оправдание, - почему… я же старался… Да нихрена я не старался! – он дернул себя за ухо, злясь на свои воспоминания, - я просто потерял ее»…

Он шел по белому коридору лабораторного сектора, не замечая никого вокруг. В голове было непривычно пусто, словно все мысли ушли, оставляя только боль от потери и обиду, что этот бой он проиграл без всяких шансов. Сегодня никто не придет к нему ночью, чтобы пожелать доброго сна, не погладить нежно по голове и не ляжет под бок, подставляя свои мягкие перья под его поцелуй… Ослепленный и оглушенный, Фокси и не заметил, как его уже пять минут кличет серый крыс, держащий в руках большой герметичный кейс.

- Да что с тобой не так? – проворчал он, пальцем своей крысиной ноги открывая дверь в лабораторию и ставя свою ношу на стойку, - прошу же нелианским языком – помоги, надо дверь открыть, а то руки заняты!

- Я не заметил тебя, - мрачно сообщил ему Фокси, разглядывая его. Крыс был на десяток сантиметров ниже его, блестя наглыми красными глазками, словно замышляя какую-то пакость.