Рябинин подозвал старшину Гринько.

– Быстро, Василий, определяйся с точками закладки взрывчатки и приступай к минированию железной дороги.

– Сколько ставить мин?

– Три. Под паровоз, середину состава и конец, где будут пассажирские вагоны.

– Понял.

Рябинин с Федотовым и Масловым присели на плащ-палатку, расстеленную на земле.

Командир группы развернул карту.

– Длина эшелона с платформой отделения охранения составляет примерно двести тридцать метров. Подрывы снесут весь состав в кювет. Если в последнем грузовом вагоне находятся боеприпасы, то они детонируют.

Заместитель вздохнул и проговорил:

– Я бы не был так уверен в этом.

– Ну тогда мы поможем им детонировать. Итак, лейтенант, где у тебя позиции боевой команды?

Тот показал на карте.

– Понятно. В принципе там, где и должны быть.

– Я тоже могу считать, – с улыбкой проговорил Маслов.

– Значит, на крайние позиции, там, где слетит платформа с охраной, выходят старший лейтенант Федотов и красноармеец Лесин с «дегтярем», туда, где окажутся пассажирские вагоны, – лейтенант Маслов, красноармейцы Сукно и Табиев, тоже с пулеметом. К ним подойдут двое саперов. Здесь со мной остается старшина Гринько с взрывной машинкой. Младший сержант Кротов уходит лесом в сторону станции на триста метров и подает сигналы кряканьем утки. Три раза при появлении охранного подразделения, пять – эшелона. После этого он смещается к команде Маслова, к грузовому вагону. Если при опрокидывании и в результате взрыва мин боеприпасы не взорвутся, то бойцам ударить из автоматов и вызвать детонацию. Вопросы есть?

Вопросов у офицеров и старшины не было.

– Работаем! – отдал приказ капитан Рябинин, спрятал карту и стал смотреть за действиями саперов.

Те с рюкзаками, ломиками, саперными лопатами вышли к полотну и начали закладку мин. В 9.40 Гринько доложил о готовности к подрыву эшелона. После этого его люди ушли на позиции бойцов Маслова, сменили ранцы, ломики и лопаты на автоматы «ППШ».

Наступила тишина, которая совсем скоро была прервана трехкратным кряканьем утки и гудением немецкой техники, приближавшейся к месту засады.

Старшина Гринько прислушался и проговорил:

– Идут бронетранспортеры и грузовик, наверняка со взводом охранной роты. «Ханомаги» пройдут низину. А солдаты могут спешиться и пойти пешком.

– Зачем? В транспортерах по отделению солдат. Но мы подстрахуемся. Передай по команде, что если пехота немцев пойдет в лес, то всей группе отход в глубину и возвращение на позиции при приближении эшелона.

– А если немцы как раз тут выйдут и будут ждать, пока пройдет эшелон? – спросил старшина. – Это, конечно, маловероятно, но в принципе может быть.

– Тогда бросим все и уйдем. Будем готовить операцию «Мост».

Два взвода охранной роты дошли до низины, офицеры посмотрели на грязь, что-то крикнули. Пулеметы дали очереди по лесу, никого не задевшие. Техника развернулась и пошла обратно к станции. Гитлеровцы явно не ожидали нападения. Копинский район считался спокойным.

Еще не стих гул бронетранспортеров, как над лесом пять раз прокрякала утка.

– Ну вот и начинается, – произнес Рябинин. – У тебя, старшина, машинка не откажет в самый неподходящий момент?

– Нет. Я за ней слежу так, как некоторые за оружием не присматривают.

– Смотри! Обидно будет. Условия созданы, а эшелон пройдет.

– Не пройдет.

Уже был виден дым паровозной трубы, слышно пыхтенье и стук колес по рельсам.

Капитан перевел затвор в заднее положение.

Состав вошел в зону минирования. На передней платформе громоздились мешки с песком, за ними солдаты, расчет пулемета «МГ».

Гринько дождался, пока паровоз зайдет на мину, и повернул ключ до упора по часовой стрелке.

Три мощных взрыва прогремели одновременно. Паровоз вместе с рельсами слетел в кювет, за ним и все вагоны. Перевернулись, сорвав крепления, бронетранспортеры, разлетелись в стороны гусеницы и колеса, взорвались баки. Они при транспортировке должны быть залиты полностью. Немцы народ педантичный, все сделали на совесть. На платформах находились и бочки с запасным горючим, которые рванули вслед за баками.

По гитлеровцам, уцелевшим при крушении, ударили пулемет Лесина и автомат Федотова. Охрану они уничтожили быстро, да и с ротой долго возиться не пришлось. Половина ее погибла при перевертывании вагонов. Около пятидесяти человек, кто с оружием, кто без, деморализованные, дезорганизованные, испуганные, шокированные, выбрались в зону отчуждения со стороны засады. Саперы направили взрывы так, что состав улетел налево по ходу движения.

Объявился и офицер, обер-лейтенант, который пытался организовать толпу, что-то кричал. Пули, выпущенные Кротовым, пробили его разорванный китель.

Открыли огонь и все остальные. Немцы заметались, часть тут же упала, остальным тоже укрыться было негде. Вдогонку очередям в зону отчуждения полетели мощные оборонительные гранаты «Ф-1». Бой, если так можно назвать прямой расстрел диверсантами личного состава пехотной роты, длился всего десять минут. Затем все смолкло.

Рябинин выкрикнул команду, и к вагонам устремились бойцы команды Маслова. Застучали «ППШ», прогремели два взрыва. Бойцы добивали немцев, выживших в вагонах.

Гринько с удовольствием смотрел, как горят перевернутые, искореженные бронетранспортеры.

– Вот это дело! – заявил он. – Восемь таких железяк, это вам не шутка. – Старшина на мгновение застыл, а потом воскликнул: – А там что еще за черти?

Из-за паровоза встали двое мужчин, державшие на руках третьего.

– Может, выжившая охрана на платформах с бронетранспортерами? Валить их?

Тут раздался крик одного из этих людей:

– Братцы, не стреляйте! Бригада паровоза мы.

Гринько посмотрел на Рябинина.

– Ни хрена себе! Как уцелели?

– А черт их знает.

– Нашли тоже братцев. Фашистам служат, нет бы в лес уйти, создать партизанский отряд.

– Их заставили, но ладно, прикрывай меня.

Капитан подошел к железнодорожникам и спросил:

– С вами не было немцев?

– Был один, так его прибило взрывом.

– А вы выжили?

– Да уж, смилостивился Господь.

– Тащите своего человека на станцию. Будут спрашивать, никого из нас вы не видели. Понятно?

– Да. Носилки сделаем и пойдем.

– Это ваше дело. – Рябинин повернулся к лесу и крикнул: – Внимание, группа, отход!

Варвара проснулась около девяти утра, села на кровати и тряхнула растрепанной головой, отчего ее чуть не вырвало. Она осмотрелась. В комнате бардак, на столе ополовиненная бутылка самогона.

– Петька?! – крикнула женщина, не услышала ответа и все вспомнила. – Ах ты мать мою за ногу! Петруха-то на партизан работает. С ними и ушел, наверное. А я, выходит, пособница. За это расстрел. Ну уж нет, не будет этого, – сказала она самой себе.

Женщина встала с кровати, шагнула к столу и взялась за бутыль, но подумала и поставила ее обратно. Умывшись и причесавшись, она бросилась вон из дома, перебежала по переходу пути у станции, выскочила на Купеческую улицу, по ней долетела до площади Освобождения, бывшей Ленина, свернула к управе.

Ее остановил полицай Алексей Козарев. Варвара знала его и других сослуживцев своего сожителя.

– Куда, Варька? Стоять!

– Да чего стоять-то? Дело у меня есть до коменданта.

Полицай усмехнулся и спросил:

– Что, Петруха в морду дал? Жаловаться пришла?

– Да пошел ты!..

– Я-то пойду, когда надо будет, а ты вали подальше, посторонним сюда нельзя.

В это время из управы вышли комендант Баур и офицер в форме СС.

Варвара закричала:

– Герр гауптман! Герр комендант! У меня к вам важное дело.

Гитлеровцы переглянулись.

Эсэсовец махнул рукой полицаю, пропусти, мол.

Козарев отошел в сторону, шепнув женщине:

– Шалава!

Она ответила бы ему, но ей было не до этого.

Варвара подошла к офицерам, поправила волосы.