Мы стали часто гулять и проводить много времени вместе. Ты снова улыбалась, а я снова шутил, все еще не веря своему счастью. Я даже стал строить надежды на счастливое будущее с тобой. Уже видел нашу свадьбу, как ты идешь к алтарю в красивом белом платье, что так удачно подчеркивает твое ангельское обличие. Твоя фата красиво закреплена под прической и очень тебе идет, а длинные белокурые локоны заплетены в массивную косу и уложены на плечо. На лице ноль макияжа, ведь ты не любила краситься. Да тебе и не нужно было. Ты и без него была самой красивой на свете.
Я бы сильно нервничал, но когда услышал бы заветное «да» из твоих уст, успокоился, обнимая тебя крепко до хруста костей. Через пару лет у нас родились бы дети. Двое или трое, а может, четверо. Чем больше, тем лучше. Ведь они бы росли в большой любви, и родила б мне их ты — сама прекрасная женщина на этой планете.
Увы, моим мечтам не суждено было сбыться.
Наша любовь становилась все безумней и безумней, и росла со скоростью геометрической прогрессии. Я бы назвал ее болезнью или зависимостью, от которой мы оба погибали. Все началось, когда ты уехала на выходные к родителям, а я рвал на себе волосы каждые пять секунд, так сильно скучал по тебе. Не нормально. Такое не должно быть в порядке вещей. А потом выяснилось, что ты чувствовала себя так же и в итоге приехала обратно на день раньше, чем планировала.
Медленно сходили с ума…
Твое биполярное расстройство ничто, страшнее наша любовь. Ядовитая, опасная, словно зыбучий песок, затягивающий тебя в свои глубины, стоит ступить в него лишь одной ногой. В одно мгновение мне стало так страшно. Я, вдруг, вспомнил твои слова, сказанные тогда на крыше, когда ты рассказала мне о своем страхе всепоглощающей любви. Теперь я понял, что ты имела ввиду.
***
— Ах, глубже. Мне тебя мало, — ты хныкала, извивалась подо мной, с остервенением царапала мне спину, пока я грубо входил в тебя, держа в одной руке твои запястья, задранные над головой, толкался в твое податливое тело, двигаясь в бешеном темпе и чуть ли не вдалбливая тебя в кровать.
Одним легким движением переворачиваю тебя на живот, сжимаю одной рукой бедро, вторую кладу на ягодицу, ты с готовностью подаешься ко мне, и я снова вхожу. Спинка со скрипом бьется о стену, ты громко стонешь, время от времени, выкрикивая мое имя, что все соседу уже, наверное, давно нас услышали.
Я не могу остановиться. Скольжу ладонями по влажной от пота коже, яростно сжимая небольшую грудь, кусаю твои плечи, оставляя после себя кровавые засосы и красные метки от зубов. Я настоящий фетишист. Да и ты тоже. Ты мой фетиш, а я твой. Мой личный ад и рай. Наркотик, который я ежедневно ввожу себе под кожу и пускаю в кровь, разносящую яд по всему организму.
Так нельзя. Но разве мы могли остановиться?..»
Нет, я не могу без тебя! Просто не могу. Зачем ты ушла? Во что ты меня превратила? Я же псих, самый настоящий, повернутый на тебе псих, если помню то, что было семь лет назад в таких мельчайших деталях. Ведь та ночь была нашей последней. Твои сладкие стоны по сегодняшний день звучат в моих ушах.
Пальцы все крепче впиваются в ту самую сворованную ключ-карту, вызывая неприятную боль в ладони и чуть ли не ломая пластик пополам, а на губах играет безумная улыбка. Сегодня двадцать второе мая, а завтра двадцать третье… жаль, что я не смог уйти к тебе в тот самый день, когда ты покинула меня. Но это ведь не важно, правда? Важно то, что мы снова будем вместе. Так что потерпи еще немного.
Вспоминая твой образ, я все чаще задаюсь вопросом: как я продержался без тебя столько времени, мой падший ангел?
Я так больше не могу. Не могу и не хочу.
========== Запись седьмая ==========
В тот день ты ушла, не оставив ничего за собой. Лишь плед, что был пропитан твоими духами до каждой ниточки, грел мою душу. Я до сих пор кутаюсь в него каждую ночь. Только так выходит уснуть.
23 мая. 7:00. Утро.
«На этой записи я закончу нашу историю раз и навсегда. И, наконец, поставлю точку, вместо троеточий.
Ну что, ты готова закончить нашу пьесу?
Но прежде, чем начать хочу сказать тебе еще пару слов. Помнишь, тот день, когда мы впервые поцеловались? Я целый год мечтал увидеть такое же смущение в твоих глазах, такую же несмелую улыбку и насладиться неловким молчание. Тогда мы были еще «невинны». Та самая грань — начальная стадия влюбленности, разделявшая нас от бездны по имени «любовь». Я погряз в тебе, в наших чувствах, твоих ласках, умелых прикосновениях к самому сокровенному, что давно таило сердце. Ты значила больше, чем кто-либо в моей жизни. Не смотря на то, что было нелегко, не смотря на пережитую боль и страдания, я не жалею. Мы — это и прекрасные моменты. Я никогда не забуду наших многочасовых прогулок под дождем, вылазок на крышу и занятий любовью под звездным небом. Я не хочу стирать с памяти твою широкую, заразительную улыбку, при виде которой можно забыть обо всех трудностях. Наших догонялок со щекотками по всему дому, катаний на велосипедах и долгих-долгих поцелуев до боли в губах. Только твоя доброта грела мое сердце. Только ты поддерживала меня, понимала и оставалась со мной, когда никого не было рядом.
Не проси меня передумать. Не будь эгоисткой. Если ты сдалась, тогда почему я должен бороться? Ты была гораздо сильнее меня. Я прожил без тебя целых семь лет, но так и не научился быть сильным. Не было и секунды, чтобы я не думал о тебе. Даже сейчас сидя на жесткой кровати, я заливаюсь гортанным смехом и нервно жую губы, потому что проиграл в войне против самого себя. Я не победитель, а просто слабак, не сумевший встать с колен, когда судьба ударила по самому больному. Думаю, ты бы на моем месте справилась.
Когда ангелы решают пасть, Бог отбирает у них крылья, лишая способности летать. Признайся, ты очернила свою душу еще до встречи со мной, не надо врать, тыкая меня носом в мои ошибки. Я давно понял, что ты не святая, каковой показалась мне вначале. Но сердцу не прикажешь. Мы не выбираем, кого любить. Потому что люди самые бессильные и никчемные существа на нашей планете, которым был подарен дар «чувствовать», (хотя на счет дара я мог бы поспорить).
Знаешь, сегодня на улице очень солнечно, как и в тот злосчастный день. Правда, вид из окна больницы кошмарный, не то, что в нашей квартире. Единственное, что разбавляло пасмурную картинку — это тюльпаны. Их было много и только под моим окном, будто кто-то намеренно посадил их именно тут, чтобы каждую весну, я мог созерцать их днями напролет.
Жаль, что я ненавижу тюльпаны.
***
Второе мая. Этот день я запомнил на всю свою жизнь, и если бы тогда, проснувшись солнечным утром, я знал, что он закончится так трагично, я бы никогда не просыпался.
Ты позвонила мне где-то около часа дня, по тягучей тишине в трубке я сразу понял — что-то случилось, пока ты была у родителей. Твой голос дрожал, как и мои руки, еле удерживающие трубку телефона. Плакала.
Я как умалишенный спрашивал тебя, что случилось, повторяя одну и ту же фразу, пока ты мне, наконец, не ответила.
— Папа сказал… ч-что…
— Что он сказал? — с напором спросил я, не выдерживая твоих пауз.
— Он сказал… чтобы мы расстались. Что наша любовь губит нас… что ты… что мне следует забыть тебя, ведь от такой любви только вред.
— Почему он, вдруг, затеял, такой разговор? — я нахмурил брови, а ты сквозь слезы продолжила:
— Он увидел твои засосы и синяки по всему телу, — я шумно сглотнул. — Я сказала, что все нормально, что мы лю…бим друг друга, но он продолжал стоять на своем. Сказал, что давно уже хотел поговорить со мной об этом. Любимый, он хочет увезти меня от тебя!.. — ты громко зарыдала, а твои всхлипы эхом отдавались у меня где-то в голове.
— Все будет хорошо.
— Нет. Все плохо. Ничего уже не будет хорошо! Я… — ты замолкла на несколько секунд. Сердце гулко билось о грудную клетку, а тишина давила на виски, которое я непрерывно разминал круговыми движениями. Чувство плохого клубилось вокруг меня, словно дым, отравляя организм и затуманивая взгляд. — Я сбежала. Я должна с этим покончить. Я устала и не могу так больше, — только я сейчас услышал шум ветра в трубке.
