Кровать прогнулась под моим весом. Я опустил руку на твою голову и, зарываясь пальцами в спутанные волосы, позвал тебя по имени.

— Что случилось?

— Ка…карл… Карли… — едва сумела выговорить ты охрипшим от слез голосом. Я знал, что это имя твой домашней любимицы — кошки.

— Что с ней? — аккуратно задал вопрос, не прекращая ласково гладить уже твою спину.

— Умерла… сегодня ночью… — безразлично раздался твой голос.

Разряд жгучей грудную клетку дрожи прошел по моему телу. Я впервые слышал, чтобы ты говорила так холодно и вяло.

— Ничего. Заведешь себе нового питомца, — произнес успокаивающе, думая подбодрить, таким образом, но как же я ошибался.

Ты внезапно разозлилась, подрываясь с кровати, одарила меня прожигающим взглядом и указала на дверь. Душа ушла в пятки и в тот момент, мне стало по-настоящему страшно. Не потому что испугался за свою безопасность, я боялся за тебя. Ты пугала меня.

— Убирайся!

— Я тебя чем-то обидел?

— Ты надоел мне! — процедила, сжимая губы в тонкую полоску. — Убирайся! Пошел вон! — ты стала истерично кричать, плакать и трястись от одного вида на мое перепуганное лицо.

Я выбежал из твоего подъезда, как ошпаренный, и еще долго бродил вокруг, терзая себя догадками…»

Ты всегда была для меня самой лучшей. Когда мы познакомились, я считал тебя ангелом — чистым и безгрешным, светлым лучиком в моей жизни, но сам не заметил, как ты медленно разрушила меня этой своей добротой.

Не надо притворяться, ты знала, на что шла с самого начала. Ты подписала мой приговор без грамма сожаления. Да, можно сказать, что я не сопротивлялся и добровольно продолжал делать шаги в твою сторону, и это правда. Но я не мог поступить иначе, просто не мог… ведь уже был болен тобой.

Смешно. Ты болела психическими расстройствами, а я тобой. Ты страдала от депрессий, а я от безумной любви к тебе и неумении отказывать своим желаниям. Я медленно плавился, смотря в твои глаза, медленно, но уверенно погибал в тебе, отдавая свое сердце кусочек за кусочком, пока оно всецело не стало принадлежать тебе.

Но не забывай, что и ты без раздумий отдала мне свое. Так что, мы квиты. Влюбленные друг в друга до беспамятства дураки…

— Вам пора на процедуры, — вошедшая медсестра, как всегда нарушает мой покой. Я устало закрываю дневник, ложа его на прикроватную тумбу, раздраженно выдыхаю носом воздух и поворачиваюсь к «нарушительнице».

— А вас не учили стучаться? — ехидно спрашиваю, но тучная медсестра даже не дергается от грубого обращения. Уже привыкла. Я хмыкаю, поднимаясь с кровати. — Научитесь стучать, пожалуйста. Ну что за кошмарный сервис, — цокаю языком, направляясь к двери.

— Здесь вам не пятизвездочный отель, — огрызается женщина, когда я уже дергаю холодную ручку на себя, попутно заостряя внимание на торчавшей из замочной скважины, ключ-карте. Видимо эта пристарковатоя дама забыла ее вынуть. Обычно она прячет ее, как только заходит сюда. Вот не задача.

— Ну да, здесь же у нас элитная БОЛЬНИЦА, в которой почему-то держат людей против их воли, — открыто язвил я, пытаясь заговорить ей зубы, чтобы незаметно спереть ключ. К счастью медсестра не обращала на меня внимания, меняя в это время мое постельное белье.

Я быстренько вытащил из скважины заветную карточку, пряча в карман больничной пижамы, и поспешил ретироваться, пока женщина не посмотрела в мою сторону.

========== Запись четвертая ==========

А помнишь тот день, когда ты просила у меня прощения? Я вот помню. Помню все — каждое гребанное слово. Может, поэтому мне до сих пор так больно. Может, поэтому я до сих пор не могу забыть твое лицо, хоть прошло семь мать его лет. Твои голубые, как море, глаза; длинные темные ресницы, которые ты ни разу не красила тушью; слегка розоватые и чертовски мягкие губы, целуя которые можно почувствовать всю их сладость; маленький аккуратный носик; а еще такая солнечная улыбка, возвращавшая не раз меня к жизни.

На самом деле ты сделала из меня монстра. Я стал ненавидеть тюльпаны, ненавидеть весну, белые длинные волосы и людей, которые улыбаются. Люди боялись улыбнуться мне, ведь при виде даже самой невзрачной улыбки у меня начинается настоящая истерика.

Я ненавижу тебя. Ты убила во мне все, оставив лишь апатию ко всему миру и светлые воспоминания о себе, которые все еще держали меня на плаву. После твоего ухода я стал ненавидеть даже свое отражение в зеркале.

Как иронично…

Но сейчас не об этом.

После извинений ты призналась, что давно уже болеешь. Честно для меня было шоком, как такая девушка, как ты может болеть таким ужасным заболеванием. За что Бог наказал твою светлую душу? И лишь через время я понял, что твоя душа была отнюдь не светлой, но было уже слишком поздно.

10 мая. 21:43. Вечер.

«Биполярное расстройство… психические отклонения… частые перепады настроения — ты сказала называть мне это, как я захочу. А я никак не хотел. Я считал тебя полностью здоровой и не видел проблемы. Я по-прежнему хотел, чтобы ты стала моей девушкой. Ведь моя жизнь больше не будет иметь смысла, если в ней не будет тебя.

И я сделал то, что планировал. Ты стала моей. Моей единственной и неповторимой. Только моей девочкой… Но наши отношения были совсем не такими, каковыми рисовало их мое подсознание…

— Я видела, как ты смотрел на нее, — я недоуменно буравил глазами твою спину, ведь три минуты назад ты обиженно отвернулась от меня и до этого момента даже не разговаривала со мной.

— На кого смотрел?

Я, правда, не понимал, о ком ты говоришь. Я не замечал других людей вокруг, кроме тебя, но ты так не думала и уже не впервые говоришь мне, что я на кого-то там «смотрел».

— Только не надо опять ломать свою комедию. Я все видела.

— Да что ты видела?! — уже откровенно начинал злиться.

— Та официантка строила тебе глазки, а ты в свою очередь пялился ей на грудь. Скажи, она тебе понравилась? — ты одарила меня косым взглядом и снова отвернулась.

Мне все еще были не понятны твои претензии. Ведь никогда не давал тебе повода для ревности, но ты его почему-то всегда находила. Я глубоко вздохнул, ложа шершавую ладонь на твое маленькое плечо, нежно поглаживая его большим пальцем. Ты дрогнула, а по бархатной коже побежали мурашки. Но вопреки этому, продолжила корчить из себя обиженную.

Я хихикнул себе в кулак и, подрывая тебя на ноги, схватил за руку и вывел из кафе. Без лишних возражений ты села в мою машину, а я, тихо улыбаясь, завел мотор и повез тебя к себе домой…

***

Через час ты уже стонала мое имя, выгибая спину от только что полученного оргазма, а я не сбавлял темп, собираясь доставить тебе еще один, уже третий по счету.

Мои ладони крепко сжимали бледную кожу на тонкой талии, оставляя после себя красные отпечатки, которые вскоре превратятся в еле заметные синяки, губы скользили по напряженным соскам. Я интенсивно посасывал то одну грудь, то другую, иногда цепляясь зубами, и оставляя болезненные укусы, от которых ты тихо шипела, хватаясь за мои волосы и оттягивая короткие пряди у корней, пока я не зализывал саднящие места языком, скрывая с твоих губ очередной стон.

Как заключительный аккорд, грубо вхожу в тебя до самого основания, поддерживая твое обмякшее тело руками. Ты выгибаешься дугой и уже кричишь, а не стонешь, прося о пощаде и содрогаясь от только что нахлынувшего удовольствия. Моя разрядка приходит следом за твоей спустя минуту, после еще нескольких резких толчков. Пот градом стекает по нашим разгорячённым телам, а я продолжаю медленно двигаться в тебе, не желая прерывать такую сладостную пытку.

Рядом с тобой я словно обезумевший. Никогда не могу насытиться твоим хрупким телом, тягучими стонами и мягкими губами, в которые тут же вцепляюсь, сминая и кусая их до боли.

Я чертов псих…»

Мы были чем-то запретным. Так что не роняй свои слезы впустую. Я ведь как никто другой знаю, что ты не жалеешь ни капли. Ты живешь спокойной жизнью, а просто погибаю. Нет, я тоже не жалею, что встретил тебя той весной. Безусловно, это были лучшие цветы в моей жизни. Они пахли по-особенному красиво: свежо и с ноткой дурмана. Прям как ты. Я узнавал твой цветочный запах из тысяч других. Я бы вдыхал его до тошноты только бы быть рядом. Я не жалею, что ты стала центром моей вселенной. Ветром, который направляет меня по жизни.