– Как думаешь, – задумчиво обратился к нему старец, поглаживая свою длинную седую бороду, – здесь способно из искры вспыхнуть пламя?
Птенец согласно пискнул и Дамблдор улыбнулся:
– Вот и я тоже… И я тоже…
Озвученный директором план вызвал на лице профессора Снейпа презрительную ухмылку, когда тем же вечером Альбус созвал экстренный совет в своем кабинете. Северус, Минерва и Поппи терялись в догадках о предмете совещания, когда шли сюда каждый со своей стороны. Лишь Филч остался неудел. Выслушав «гениальный» план главы Визенгамота, Снейп про себя решил, что старый маразматик совсем слетел с катушек, однако внешне выразил свое отношение к вопросу лишь презрительной гримассой.
– Осмелюсь заметить, – процедил он, – мистер Малфой редко меняет свое мнение, и я бы даже не рассчитывал на благосклонность к студенту другого факультета с его стороны. Он хитер, расчетлив, изворотлив. Он крайне самовлюблен и не упустит своей выгоды. А вы надеетесь, что после семи лет вражды он поменяет отношение к своему главному врагу? Невозможно.
– Нет ничего невозможного, мальчик мой, – улыбаясь, заметил Дамблдор.
На этих словах Снейп вздрогнул. Он терпеть не мог это обращение –«мальчик мой». Он давно был взрослым состоявшимся мужчиной. Уважаемым профессором. А директор до сих пор иногда обращался к нему как к несмышленышу.
– Эмоции есть сила, – продолжил директор, – Равнодушие есть незаинтересованность. Нам просто нужно изменить полюс этой силы с минуса на плюс, – закончил он.
– Но Альбус, – подала голос и Минерва, – честно говоря, я тоже… Поттер добрый мальчик, но он упрям, своенравен, с повышенным чувством справедливости.
– Коллеги, этот вопрос решен, – сказал директор, вставая с кресла, и всем своим видом показывая, что не потерпит никаких возражений. – Дальнейшие инструкции вы получите в письменном виде сегодня же. А теперь – спокойной всем ночи. И, по-своему обыкновению, старик улыбнулся.
Гарри валялся на полу в скрюченном состоянии и приходил в себя. Не более минуты длился приступ удушья, но этого вполне хватило, чтобы:
а) Драко ушел;
б) Гарри начал осознавать произошедшее и…
в) грифф понял, что «обет» был не снят.
Магия не приняла «контакт». Взлохмаченный, возбужденный и растерянный Поттер добрался до кровати и рухнул лицом в подушку. Он был страшно смущен, потерян, зол на себя и на свои, не вовремя ожившие, инстинкты.
– Чего проснулся? – пробурчал он собственному члену, который мешал ему лежать на животе ровно. – С товарищем подружиться решил? Это ж пацан, нашел на кого «вставать».
«Приехали, – подумал Гарри, – Веду беседы с собственным членом. Я псих. Законченный. Но у меня встал, на парня. На Малфоя… Что происходит? Он нравится мне? Да не может быть. Я же никогда…» Вот именно, что никогда. С девушками не получалось, но он никогда не рассматривал в качестве сексуального партнера парня, а тем более не смотрел с такой точки зрения на Малфоя. Да, он всегда вызывал в нем сильные эмоции, но Гарри был уверен, что это реакция на задиристое поведение блондина и его блядскую натуру. А теперь что? Среди гриффов как-то в шутку заходил разговор о бисексуальной природе волшебников, так что Поттер был в курсе такого феномена, но никогда не применял данное высказывание к себе. Он просто считал, что не встретил ту единственную, которая пробудила бы в нем чувства. И жил в ожидании. Так и школа закончилась. И вот на самом пороге случилось «это». Он вздрогнул и ударил кулаком по подушке. Потом еще раз и еще. Я. НЕ. ХОЧУ! «Хочешь – шептала ему темнота, – сдайся наконец». Гарри вскочил и начал бить кулаком в стену. Раз, второй, третий… Костяшки были содраны в кровь, но он не замечал этого. Вместе с болью физической в мозгах немного прояснялось и возбуждение спадало. Обессиленный, Гарри повалился назад на кровать и уставился в потолок. Так и долежал до утра, обдумывая положение и краснея от воспоминаний. Благо, в темноте было не видно.
(И когда наутро я отхожу ото сна – много миль позади. Мне нравится думать, что я так силен и никогда не сделаю по-твоему. Я никогда тебя не услышу. И никогда не сделаю по-твоему. Мы лишь немного позабавились, как и все люди по ночам. Поздно ночью нет места вражде. Робкая улыбка и неуверенный шаг к свободе. Мне плевать, что они подумают. Я считаю, что думать полезно. Во всеоружии, безукоризненный и вообще. Божьим детям нужна такая расплата. За чашкой чая, есть время поразмыслить. Время перевернуть свою жизнь, Обжигаться можно пока не поймёшь. Обжигаться пока не поймёшь. Ты знаешь, для меня ты навсегда останешься всего лишь временным помутнением рассудка. TwistIn in My Sobriety – Tanita Tikaram).
Малфой не помнил, как добрался до своей комнаты. У него случилась истерика. Достав из заначки початую бутылку огневиски, он принялся жадно пить прямо из горла. «Я. ЦЕЛОВАЛСЯ. С. ПАРНЕМ. – бульк-бульк. – С. ПОТТЕРОМ, – бульк-бульк-бульк. – Я опозорил род Малфоев, я просто СОШЕЛ С УМА!» – бульк.
Драко уставился на себя в зеркало. Оно презрительно ухмыльнулось и показало ему растрепанного парнишку с опухшими зацелованными губами. Разозлившись, слизеринец саданул по нему кулаком. Закапала кровь. Кап-кап. Бульк-бульк. Зеркало пошло трещинами, но не разбилось и теперь ехидно показывало в осколках целую кучу порочных Драко Малфоев. Парень захохотал. Убравшись на всякий случай от зеркала подальше, блондин добулькивал огневиски, стремясь удались из головы ненавистные воспоминания.
– Яду мне, яду… – то хохоча, то икая, шептал в перерывах между глотками он. Но ни один алкогольный напиток не может давать облегчение столь продолжительное время. Ясность мысли постепенно возвращалась к Драко, а вместе с тем и никуда не девшиеся воспоминания. «Как этот дохляк смог удержать меня, – думал он. – Я же в два раза сильнее его. Но я реально не мог вырваться!»
«Или не хотел», – шепнули призрачные Малфои из зеркала в углу комнаты.
Рассвет подкрался как всегда незаметно, а вместе с ним и ощущение голода, ведь вчерашний ужин у Драко так и не состоялся. Внезапно парню в голову пришла идеальная мысль: «Грядки! У хижины этой двухметровой орясины были грядки! А значит, что? Значит должно расти что-то съедобное. А значит, что? Значит я спасен и не должен буду умереть голодной смертью, ибо на поклон к Поттеру я больше не пойду. Нет-нет, увольте». Сказано-сделано. Отодвинув на время свои невеселые мысли, Драко подорвался и потрусил к Хагриду.
– А мысль была здравая, – довольно потирал он руки спустя время. Обойдя хижину, слизеринец обнаружил ровненькие ряды зеленого горошка и обрадовался до умопомрачения. Больше растоптав, чем набрав стручков, он, за неимение пакета, сложил все это добро прям себе в подол серой футболки и завязал на животе узлом. Потирая довольно руки, он оглянулся в поисках, чем бы еще поживиться. Взгляд его упал на огурцы и Малфой отвел смущенно глаза. – Ага! Тыквы! У, какие здоровые!
Побродив возле тыкв, парень обнаружил одну, еще маленькую и, проявив чудеса изворотливости, изловчился и открутил ее от черенка, не уронив при этом ни одного стручка. «Да я чертов красавчик!» – придерживая одной рукой подол с горошком, а другой – тыковку, Драко бросил последний стыдливый взгляд на огурцы и, отвернувшись, направился назад в замок. Пировать. Не подозревая, что из высокого стрельчатого окна за ним наблюдает пара зеленых и крайне опасных глаз.
Подошев к окну выкурить сигаретку, спизженную у Драко в прошлый раз, Гарри обомлел. Объект его мыслей преспокойненько чесал себе через лужок в направлении от хижины Хагрида. «Этот что там забыл, – удивился Гарри. – С утра пораньше». Плохое зрение мешало издалека рассмотреть ему, что там такое. Затушив недокуренную сигарету, Гарри выскочил за дверь. Он решил перехватить Малфоя по дороге в подземелья и расставить все точки над «и», а то проклятый слизень, чего доброго, запрется у себя и фиг его потом выудишь! Развив бешеную скорость, Гарри успел-таки ко входу, чем донельзя напугал и так нервного Драко. Взгляд Поттера уперся в оголенный торс с дорожкой светлых курчавых волос. Он неосознанно подался вперед. Малфой среагировал молниеносно, выбросив вперед кулак, и свет для Гарри погас.
