— Ради Бога, донья… М-монета, — вспомнил он девушку, — я Диего де ла Вега.
Монета Эсперон, дочь дона Корнелио, широко раскрытыми от ужаса глазами взирала на неожиданного гостя. Волосы ее были убраны в дневную прическу, но одета она была уже не в платье, а в светлый шелковый капот*. Диего смутился и поцеловал сжимающую канделябр руку.
— Вы меня не узнаете, Монета?
Спохватившись, он отпустил хрупкое запястье сеньориты и отступил на шаг. Ему было ужасно стыдно. Семья Эсперон не состояла в близких отношениях с де ла Вега. Конечно, с тех пор как Диего вернулся из Испании, отец заставлял его «возобновлять знакомства» со здешними ранчеро, имеющими дочерей. На фиестах и званых обедах юноша был представлен столь многим сеньоритам, что совершенно в них запутался. Монету он видел лишь дважды, но много слышал о ней от Маргариты Катазар, может, поэтому и запомнил. Она не обладала блистательной красотой, но казалась воплощением изящества и утонченности, имела безупречный вкус, была умна, горда и при этом удивительно добра и нежна, как цветок гилии. Диего проникся к ней горячей симпатией, но поскольку его отвлекали дела Зорро, а донья Монета редко появлялась в Лос-Анхелесе, он скоро забыл об этом. А теперь он нарушил покой этой чудесной малознакомой девушки, да еще таким постыдным образом!
Страх в глазах Монеты сменился яростью. Она отскочила к двери, выставив перед собой канделябр в качестве щита.
— Де ла Вега, — прошипела она, — как вы посмели? Что вы делали в моем шкафу?! Что вам нужно?
Диего вскинул руки в успокаивающем жесте.
— Монета, не бойтесь, это все ваш тайный ход. Я даже не знал, что…а ваш отец дома? Проводите меня к нему.
Сеньорита Эсперон растерянно подняла брови.
— Вам нужен мой отец?! Не лучше ли было войти со двора?! — она распахнула дверь и крикнула: — Папа! Папа!
Диего с облегчением выдохнул, услышав тяжелые шаги по лестнице. Монета торопливо зажигала свечи, стараясь не становиться спиной к гостю. Ей все еще было страшно.
— В чем дело, дочка? — дон Корнелио остановился на пороге спальни. — Что происходит?! Кто этот мужчина?!
— Это дон Диего де ла Вега, — несколько язвительно сообщила Монета, — он хочет поговорить с тобой, папа.
— В такой час? Здесь? — закипел сеньор Эсперон. — Что вы себе позволяете, сеньор? Выходите отсюда, и если вы не дадите мне удовлетворительных объяснений… — он быстро глянул на дочь, и, найдя ее туалет в полном порядке, оборотился к Диего, — что это у вас за вид?
Младший де ла Вега запахнул на груди грязную блузу.
— Минуту. Дон Корнелио, донья Монета, вы же знаете, что в вашем доме существует тайный ход, который ведет в горы? — дождавшись кивков, он продолжал. — Меня похитили разбойники, и я сбежал от них через этот ход.
— Но откуда…
— Клянусь вам, я про него не знал. Я догадался, что в пещере за статуей может быть ход, но куда он меня приведет — понятия не имел! Боюсь, я невольно подверг вас опасности — маловероятно, но возможно, что кому-то из бандитов придет в голову проверить пещеру и ткнуть, извините, идолу в глаз.
Монета деловито забралась в шкаф, оттуда послышался щелчок. Дон Корнелио взял Диего за рукав и подвел к столу. При свете свеч видно было плачевное состояние одежды кабальеро: он действительно выглядел так, как будто вылез из-под земли. Стертые запястья и кровоподтек на нижней губе довершали безрадостную картину.
— Матерь Божья… — сеньор Эсперон покачал головой.
— Я верю ему, папа, — негромко сказала Монета, подходя к мужчинам, — дон Диего, чем мы можем помочь вам?
— Сейчас мне необходима лошадь. За меня собирались просить выкуп, и я должен предупредить отца. А вам следовало бы послать за солдатами…
— Конечно, моя конюшня к вашим услугам! — воскликнул дон Корнелио, — а солдат лучше отправить в горы. За нас не беспокойтесь — я просто заблокирую механизмы на всех входах. Давно нужно было завалить этот проклятый тоннель, мы им даже ни разу не воспользовались! Выломаю рычаги — и если кто-то проберется, он не сможет открыть ни одну дверь! Я сейчас же иду за инструментами.
Сеньор Эсперон побежал вниз. Дон Диего задержал Монету на лестничной площадке.
— Сеньорита, вы должны знать, — он серьезно смотрел ей в глаза, — ваш отец забыл спросить, но…пещеру бандитам указал дон Эухенио Катазар.
Девушка опешила.
— Дон Эухенио?! Он бывал у нас, но я бы не стала показывать ему… — она густо покраснела, — я сама была там только в детстве. Если вы прошли этим ходом, должны понимать, что в нем нет ничего романтичного, чтобы демонстрировать своему поклоннику.
Диего, улыбаясь, склонился к её руке.
— Я понимаю, Монета. Но это правда.
— Благодарю вас… Диего.
— Не за что, сеньорита. До свидания.
Он помчался на улицу. Седлать коня не стал — только накинул недоуздок да прихватил висящее на стене конюшни лассо. Уже за воротами его нагнала запыхавшаяся Монета.
— Диего, подождите! — она протянула ему шпагу, нож и пистолет.
Де ла Вега сверкнул улыбкой, опоясываясь клинком. Сейчас не время разыгрывать из себя недотепу, который не знает, за какой конец держать оружие.
— Весьма обязан, сеньорита!
Он с места пустил коня в галоп. Несколько секунд в темноте белела его потрепанная рубашка, потом и лошадь, и всадника поглотила прожорливая ночь.
Полная луна блестела, как новенький песо. К северо-западу от пуэбло, среди мрачных холмов, окруживших здесь Королевскую дорогу, расположились разбойники. Их приглушенная беседа не клеилась: перебрасываясь тихими скупыми фразами, они нет-нет да поглядывали на своего главаря. Мексиканец Мартин Кадальсо, известный в Санта-Барбаре как дон Роке Сепульведа, сидел на небольшом валуне у костерка, завернувшись в свое серапе. Глаза его из-под нахмуренных бровей сердито поблескивали, а с губ время от времени срывались проклятия в адрес всего рода де ла Вега и болванов-подельников, которые потащились за ним следом, да еще и проворонили побег дорогостоящего пленника. Это заставляло его товарищей нервничать и чувствовать себя неловко.
С севера послышался топот копыт, и часовой вскоре сообщил, что приближаются свои. Через некоторое время подъехавшие к холмам двое мужчин спешились и стащили с седла третьего — связанного. Это был незадачливый Эухенио Катазар. Кадальсо вскинул голову и жестко ухмыльнулся.
— Ладно, парни, — сказал он, — нужно было здорово постараться, ослепнуть и оглохнуть, чтобы вшестером упустить одного связанного сеньорито, но мы еще поиграем. Не вешайте носы, лучше помолитесь, чтоб этот щенок Диего не встретился с отцом прежде, чем тот привезет нам десять тысяч песо! А ты, — Кадальсо подошел к дону Эухенио, — ты будешь у нас вместо юного де ла Веги.
Катазар обреченно посмотрел на бандита.
— Это заговор, — пробормотал он, — проклятье! Дон Роке, я же выполнил свою часть сделки, так какого черта…
— Считай, что сейчас ты отдаешь должок Орлу, — лже-Сепульведа похлопал пленника по груди, — не бойся, я не стану тебя убивать. За других не ручаюсь, уж извини. Мне наплевать на твою жизнь…на твою репутацию, впрочем, тоже. Снимите с него куртку, — скомандовал он, — и жилет. Кляп в рот, мешок на голову. Теперь похож. Ха!
В отдалении заржала лошадь, и привязанные кони разбойников откликнулись негромким, но ясным ржанием. Люди замерли, насторожась.
— Что там, Лопе?! — раздраженно спросил Кадальсо у часового.
— Лошадь, Мартин… — ожидаемо ответил тот, вглядываясь в освещенную неясным светом луны даль прерии. — Вон скачет. Без седла, дикая, верно, ну, или от табуна отбилась.
Кадальсо мотнул головой и сплюнул. Он вновь сел, нахохлившись, словно хищный гриф. Прошло несколько минут, прежде чем второй часовой, наблюдающий за дорогой, подал голос.
— Вижу одного всадника! Кабальеро… У него белая борода!
Диего де ла Вега мысленно славил Бога, создавшего лошадей. Если б этим прекрасным животным не вздумалось вдруг «переговорить», он бы проехал мимо, не заметив убежища разбойников, и наверняка опять попался бы им в руки. Едва он услышал ответное ржание из-за холмов, как машинально бросился на землю, отпустив коня. Хоть он и не знал тогда, кому принадлежат те лошади, но на всякий случай следовало быть очень осторожным. Ночь была ему на руку, и, то ползком, то перебежками, хоронясь и сливаясь с тенями за любым кустарником, любой кочкой, молодой человек наконец добрался до гряды холмов. С облегчением нырнув в спасительную темноту у крутого склона, он поглядел вверх. Ему показалось, что на мгновение он различил на фоне неба силуэт сидящего человека, но он тут же забыл об этом. До Диего донеслись звуки разговора — он вдруг отчетливо узнал голоса Роке Сепульведы и своего отца. Значит, он опоздал, но пришел туда, куда нужно! Надеясь подобраться поближе, юноша двинулся меж камней.
