— Как я могу загладить свою вину, дон Диего? — пробормотал он, — Э, за то, что эээ…помогал дону Роке, то есть Кадальсо…

— Ну, вы оказали ему сомнительную услугу, — хмыкнул Диего. Катазар кивнул.

— Я проиграл ему в карты, и он знал некоторые компрометирующие сведения обо мне, — честно признался он. Диего закатил глаза и подлил молодому Катазару вина. Тот машинально выпил рюмку и промокнул губы батистовым платком.

— В любом случае, дон Эухенио, вам следует извиняться не передо мной. -сказал Диего, — Мне вы помогли, за что позвольте выразить благодарность. А вот семья Эсперонов… Мне вызвать вас на дуэль за оскорбление их доверия?

— Я сам обнаружил у них в гостиной этот ход, совершенно случайно, и прошел по нему, но не собирался делать ничего дурного! — горячо воскликнул Эухенио.

— В гостиной? Хм, как интересно… — Диего приподнял брови, — И вы, не сказавшись, полезли в чужой тайный ход? Вас тогда не потеряли, а?

— Да нет, в гостях был не я один, это была фиеста… Но когда сеньор Сеп… Кадальсо отправил меня с одним из своих молодцев, чтоб я указал им укромное местечко, где можно спрятать вас, мысль о тайном ходе показалась мне удачной… Проклятье, я не подумал тогда о приличиях! В конце концов, вы действительно догадались и сбежали!

Диего покачал головой.

— Счастье, что разбойники сразу ничего не заметили и не бросились за мной в погоню. Не в приличиях дело, дон Эухенио, а в том, что ночью на асьенде им вряд ли могло быть оказано серьезное сопротивление. Да еще и молодая сеньорита!

— Да… — дон Эухенио опустил голову, — Я глупо придумал, сознаюсь. Маргарита уже сказала, что я безголовый болван и вообще, устроила мне хорошую головомойку. А Корнелио Эсперон вон что придумал — за то, что я тайком исследовал его, так сказать, имущество, надо бы со мной сразиться, но так как после это знание пошло на пользу вам, я как бы прощен, но безделью моему конец, меня все дружно решили направить на путь истинный, так что теперь я выполняю разные поручения и дона Корнелио, и моего дяди. Проклятье! Вы бы видели, как они спелись! Времени свободного нет!

Диего рассмеялся.

— То есть дела чести вы решили полюбовно и мое предложение несколько запоздало. Не могу сказать, что меня это огорчает.

Молодые люди посмотрели друг на друга и обменялись рукопожатием. Эухенио уже не чувствовал неловкости и улыбался покровительственно, думая, что младший де ла Вега испытывает облегчение от того, что не вынужден браться за шпагу. Прекрасно понимая его мысли, Диего, хоть и от души хотел бы навалять этому не чужому, благодаря Маргарите, задиристому петуху, так, чтобы тот не мнил себя храбрецом и не думал, что ему все дозволено, но сдерживался. Тайна Зорро была важнее юношеских драк.

— Бернардо, думай, что мне сочинить, чем я занимался той ночью? — с этим вопросом Диего почти вбежал в свою спальню. Немой слуга обернулся на него, жестом попросил подойти ближе и протянул ему черный сверток. Диего поднял брови.

— Что? О… — он быстро развернул сверток. — Одежда Зорро? Откуда у тебя это? — он внимательно проследил за движениями рук друга. — Женщина… А! Из корзины Терезы?!

Все было на месте, кроме шпаги, шляпы и сапог. Последние два элемента костюма Бернардо тут же продемонстрировал, вытащив из дальнего угла. Жестами дал понять, что они были на молодом де ла Веге, когда его привез Зорро. Диего кивнул и развернул аккуратно сложенную рубашку — вот и шов ниже локтя, порвал однажды, зацепившись за ветку… Вспомнив что-то, встряхнул плащ — еще более длинный шов, кем-то зашитая дыра от ножа Кадальсо…

— Спрячь, это мое. — признал Диего и уставился на закрытую дверь, — Тереза… Хайме! Точно, как мне память-то отшибло! — он хлопнул себя по лбу и рассмеялся.

Бернардо постучал по его плечу и указал на себя, требуя объяснений. Молодой кабальеро уселся поудобнее и начал свой рассказ.

— Зорро — самый сильный,

Зорро — самый смелый,

Зорро защищает народ… — вполголоса напевал Диего де ла Вега народные дифирамбы самому себе и увлеченно вертел в руках свою шпагу. Шпага появилась в его комнате ближе к вечеру. Индеец Хайме занес ее открыто, без всяких вывертов, завернув только в клок ткани. Может, поэтому никто не обратил внимания на его короткий визит. Хайме спросил молодого сеньора, какие дух Толоаче посылал ему сны и, выслушав, важно покивал черноволосой головой.

— Вы смелый и счастливый человек, дон Диего, — сказал он, — а большего вам знать и не надобно. Передайте привет Торнадо.

Теперь Диего играл с клинком, каждую секунду готовый сунуть его под кровать, если кто явится, и усиленно придумывал, как разделить себя и Зорро в том ночном приключении с мексиканцем Кадальсо, чтоб преподнести родным и близким удобоваримый рассказ. Несмотря на перспективу вранья, на душе у него было солнечно, и он весело повторял незатейливые слова хвалебной песенки — она помогала ему как раз не чувствовать себя Зорро.

…Бернардо шутливо ткнул сеньора кулаком в спину, не задавайся, мол. Обернувшись, Диего тепло улыбнулся и обняв друга за плечи, подвел к окну, за которым разливался роскошный закат.

— Да, Бернардо, защищать народ без помощи друзей очень трудно, а уж спасать самого себя… — он тряхнул головой, откидывая свалившуюся на лоб прядь. На его лицо лег золотистый свет, а в глазах заиграли блики. — Знаешь, Хайме прав, я — один из счастливейших людей, Бернардо. Как говорится в Библии, «Верный друг — крепкая защита; кто нашел его, тот нашел сокровище». Да еще Цицерон в своем «Трактате о дружбе» писал, что…

Бернардо закатил глаза, с наигранно мечтательным видом раскрыл воображаемую книгу, потом ткнул рукой в закатное солнце и, морщась несколько раз махнул рукой, показывая, что с дневным образом ученого и поэта пора заканчивать. Диего хлопнул его по плечу и громко расхохотался.