Свеча взметнулась. Дверь открылась.

Изба полсветом озарилась;

Сквозь щели хладный ветр пошел.

В неясном свете лавки, стол,

Стены бревенчатой начало —

Все стало им освещено;

Неверное одно окно,

Куда свой сумрак ночь являла,

Скрипеть, как дьявол, принялось.

И что же в свете том нашлось?

Людей с десяток. Посредине —

Стул, стол. На этой благостыне

Гора оружий тихий звон

Разносит, как загробный стон.

Вдоль стен – фигуры в одеяньях.

Дороги дальней тяжкий знак —

Усталость в их видна чертах,

И сон невидимым лобзаньем

Дух некоторых превозмог.

А кто не спал, тот на порог

Взгляд изумленный устремил.

В углу, в тени густой стропил

Сидел их главный; он вослед

Поднялся, сбросив рваный плед,

Которым плечи прикрывал.

Высок и строен, он стоял

В одежде воинской простой.

Он ждал, когда в приют глухой,

Жилищем изумясь таким,

Их гость ступил за часовым.

Вот приглушенный разговор:

«Я к вам, милорд». – «С каких же пор

Герольд шатается в лесах?

А свита где?» – «Там, на холмах,

За четверть мили, за рекой.

Но все забудьте. Здесь я свой,

Я в безопасности, ведь так?»

Он смех услышал: «Вот чудак!

Ведь ты из Франции, ты здесь

Давно уж не был?» – «Так и есть.

Я весть везу, я не один.

Я к вам проездом, господин».

«Ну что ж, послушаем гонца».

Герольд поднялся, но рука

Как камнем усадила вновь:

«Потише. Не мути здесь кровь

И души молодцев моих.

Давно полночный час затих,

И бой нам предстоит с зарей.

Про что, герольд, рассказ же твой?»

«Милорд, рассказ про Эсплешен».

Главарь вскочил. Унынья плен

С него как плащ ночной упал.

«Про Эсплешен?! – он чуть сказал. —

Мой милый, весть из-под Турне?»

«Из Фландрии, – и как в огне

Герольд поднялся. – Человек

Не видел то, что я вовек

Забыть не в силах. Я считал,

Что много на земле видал.

Я видел битвы под Камбре.

В Эклюзе на залива дне

Английский Лев суда топил —

Я на французском судне был

И без доспеха выплыть смог.

Но, господин, мой лен в залог —

Картины я не зрел иной,

Чем та, как над Л’Эско волной,

В прохладной свежести долин,

Два лагеря один в один

Снимались. Брали кладь, шатры,

Валили толстые шесты,

И войска становились в строй.

И помню я, рядом со мной

В толпе француз старик стоял

И, шапку сняв, он мне сказал:

«Вглядися в этот шум и звон.

Ты, сын мой, смену зришь времен!»

«Так снялся лагерь под Турне?

Иль город взят при ясном дне?»

«Нет, город ныне цел стоит.

А войск туда пришедших щит

Уже распался по домам,

И каждый в край родимый сам

С своею частию спешит.

Как уезжал я в ночи вид,

Из Ипра ополченья шли.

Брабандцы ж первые ушли

В тот день, как сложен договор».

«Так значит – мир! С каких же пор?!»

«Уж двадцать дней», – герольд сказал

И свиток главарю отдал.

«В часовне писан договор».

«Кто был там?» – «Весь французский двор:

Епископ Льежский, Ян Слепой,

Брат короля и, гнан толпой,

Людовик Фландрский, и она…»

«Да кто?..» – «Графиня Валуа,

Мать графа юного Эно».

«Понять мне это мудрено!

Что женщине вдруг делать там?»

«Милорд, да все ее делам

Мир долгожданный заключен.

Лишь с рыцарем одним вдвоем

Она собрала всех господ.

И каждого из них вразброд,

Моля, просила уступить.

Но мне, милорд, ли говорить!

Епископ Линкольнский в слезах

Ей там внимал. А наш Маркграф..,

Брабантский герцог, Жан Эно,

И герцог Гельдернский Рено…

Ну, словом, весь британский цвет

Графине вдовствующей в ответ

Не мог и слова произнесть.

Три дня мы ждали мирну весть,

И наконец, под вечер, в стан

Приехал Арманьяк граф Жан,

Сошел с коня и нам сказал:

«Ну, господа, вам мир настал.

Заутра мирный договор

Писать мы будем». С этих пор

Я послан как герольд сюда

Сказать, что кончена война».

В молчании главарь внимал.

Герольд хвастливый тут же ждал

Себе геройской похвалы,

А, между тем, слова свои

Он говорил средь страшных бед.

И вот, что слышит он в ответ:

«Герольд, за весть благодарю.

Тебя я щедро одарю

За мирный договор такой, —

Он снял кольцо, – возьми, друг мой.

Во Франции, я знаю сам,

Жизнь дорога, чем по лесам

Нашей Шотландии родной.

Вези свой свиток дорогой,

Его Стюарту покажи,

А мне, мой друг, еще скажи,

Поведай мне, что наш король?»

«Давид Шотландский?» – «Да, герольд.

Его ты видел?» – «Да, видал.

В Бувине, помню, он стоял

С Филиппом грозным Валуа.

Как ехал я, его слуга

Зашел случай ко мне в шатер.

Бедняга, хоть как уж хитер,

Сказал: король наш будет здесь».

«Давид? Когда?» – «Ну, ваша честь,

Того не знаю. Но сужу —

Довольно скоро. Я гляжу,

Как в Англии стоят дела.

Там тоже все ждут короля».

Вина был кубок вслед распит.

Затем, приняв невинный вид,

Герольд к хозяину подсел.

«Милорд, монах из местных сел

Сказал мне тихо, что вы здесь.

И… верь не верь, а ваша честь

Вдруг в этой хижине глухой…

Что делать вам, лорд молодой,

Среди чертей этих крестьян?

Вы знатны, а, гляди, ваш стан

Во плащ убогий облачен.

Где ваш доспех, чеканный звон…

Где свита? Вы – друг короля.

Богатство, знатная семья…»

«Семья… – главарь его прервал

И рассмеялся. – Ты ль не знал!

Моя семья в могилах спит.

Под Халидоном холм стоит,

Там все, кто род венчали мой,

Одной присыпаны землей.

Друг короля? Да, он мой друг.

Я с ним всю жизнь делил досуг,

Я с ним над Сеною играл,

Как Эдуард здесь воевал,

Хватая замки тут и там.

До роскоши, ты знаешь сам,

Шотландец к злату не привык.

А мой камзол убог и дик

Так, как убога цель моя.

Ты хочешь знать, про что она?

Зачем все бросил и сюда

Приехал из Гаскони я?»

Тут он поднялся. Заходил.

Испуган гость за ним следил

И слушал, сжавшись, тихий смех.

Проснулись воины. Изо всех

Один поднялся головой,

Но ночь своею дремотой

Отяжелила тяжесть век.

Он снова сел и ночи бег

Чрез миг уже во снах внимал.

А лорд меж тем меж них стоял,

И слушал ихний тихий сон

И наконец промолвил он:

«Зачем я здесь? Моя судьба

Моим рукам предрешена.

Лишь я один свершить могу,

Что в околдованном кругу

Меня водило столько лет.

Я, видишь, дал себе обет

Враз разобраться здесь во всем.

И думал, время – божий гром —

Над мною чуть повременит.

Но нет. Уже мой Рок спешит —

Давид, мой царь, плывет домой.

Давид, помедли, Рок рукой

Меня на мщенье обратит.

Боюсь, здесь будет долг забыт,

И справедливости в ответ

Убийства я представлю бред.

Молюсь я только об одном,

Чтоб ошибался я во всем».

«Но в чем?» – пролепетал герольд.

В ответ лишь взгляд. Затем лорд вскользь

Слугу из спутников поднял.

«Проводишь, Ричард?» – он сказал

И гостю следом своему

Он руку подал, как врагу.

«Прощайте, добрый господин.

Пусть Бог вам будет властелин

На всем пути стези своей.

Берите больше-ка людей

И едьте чрез леса на Перт.

Здесь каждый житель дал обет