– В общих словах, чтобы не отнимать вашего времени, ситуация такова, – начал Дюпон. – Третьего числа у фирмы этого человека было зафрахтовано судно. Условия фрахта довольно странные: во-первых, арендовали его судно с Земли; во-вторых, без точного маршрута – забрать с Луны человека и действовать согласно его дальнейшим указаниям; в-третьих, в договоре не было указано ни лицо, зафрахтовавшее судно, ни данные лица, которого требуется взять на борт – только номер стоянки в порту «Луна Центральный» и дата.
– И этот человек согласился на подобных условиях заключить договор?
– Предоплата прошла вместе с заявкой еще до подписания договора. Человек был заинтригован, и решил во всем разобраться.
– Интересно, – хмыкнул Ланге. – Продолжайте, пожалуйста.
–По косвенным данным удалось установить, что нанимателем является компания «И-Систем» – деньги поступили с ее счета. И еще один любопытный факт: два месяца назад человек, для которого я сейчас веду расследование, приобрел у «И-Систем» это самое судно. А теперь «И-Систем» зачем-то решила внезапно зафрахтовать его, не считаясь с расходами.
Дюпон сделал паузу, ожидая вопросов, но Ланге молчал, глядя в стол.
– По прибытии на Луну шестого числа, – продолжал Дюпон, – судно было тут же заблокировано по предписанию СБ, поступившему на Луну третьего числа с Земли с точным указанием времени прибытия судна и стоянки, на которую оно опустится. На следующий день СБ снимает блокировку, и человек, горя желанием разобраться в происходящем, прилетает на Землю и обращается ко мне. Вот, собственно, и все.
– Странная история, – Ланге задумчиво потер подбородок. – Но в чем вы видите связь с нападением на Гройсса?
– В датах. Блокировка, как мне кажется, была предпринята не просто так: кто-то явно хотел задержать судно на Луне. Зачем – я пока не знаю, но то, что планы некоего лица были нарушены нападением на Гройсса, у меня почти не вызывает сомнений. Возможно, это был сам нападающий. Но все это, как я уже говорил ранее, пока только домыслы.
Ланге довольно долго сидел, хмуря брови и о чем-то размышляя, потом сложил пальцы домиком и уставился в лицо Дюпону.
– Вы оказались правы. Ваше дело для меня не представляет никакого интереса.
– Комиссар, если бы было иначе, я бы сразу поделился имеющейся у меня информацией. Я уважаю законы, и мне еще дорога лицензия. Тем более, репутация.
– Да, вы правы, – Ланге тяжело вздохнул. – Ну что ж, вы честно выполнили условия нашей договоренности, поэтому придется и мне поделиться тем, что полиции удалось накопать. – Ланге откинулся назад. Кресло возмущенно скрипнуло. – Могу сказать, что дело с нападением на Гройсса абсолютно гиблое, и оно неприятно портит нам статистику раскрываемости.
Ланге вытянул вперед руки, оперируя с консолью. Перед Дюпоном появился голографический объем с несколькими десятками файлов.
– Можете ознакомиться. Здесь, конечно, не все, как вы понимаете, но вполне достаточно для того, чтобы убедиться в отсутствии какой-либо перспективы.
– В чем же заключается гиблость дела? – не двигаясь с места, спросил Дюпон. Неплохо зная полицию вообще и Скотленд-Ярд в частности, ему не хотелось связывать себя какими-либо подписками о неразглашении, а что это последовало бы за ознакомлением с официальными бумагами – не ходи к гадалке.
Все-таки, Ланге был не так прост, чего и следовало ожидать от комиссара УБОП.
Однако, номер дела, светившийся в правом верхнем углу, Дюпон запомнил машинально – мало ли, вдруг пригодится в будущем.
– В отсутствии направлений ведения следствия, – ответил Ланге и, видимо, догадавшись, что Дюпон не собирается просматривать предоставленные ему документы, одним движением руки убрал дополнительный рабочий объем. Дюпон и на этот раз никак не отреагировал.
– А вы хитрый лис, мсье Дюпон, – Ланге шутливо погрозил ему пальцем.
– Приходится, мистер Ланге. Но я не совсем понимаю: Гройсс жив, нападающий мертв…
– Не все так просто. Наверху хотят быть уверены, что ничего подобного не повторится. Но удовлетворить вашу любознательность по этому поводу, увы, не могу.
– Понимаю, – покачал головой Дюпон. – Важный контракт. Компания и так грозит затяжкой его исполнения, а тут уже второй случай за полгода. Сначала пожар, теперь вот нападение на президента компании. Потом еще суд.
– Вы в курсе? – опешил Ланге.
– Дорогой Ланге, все это было описано в прессе, и только очень ленивый не мог бы добыть необходимой ему информации и сложить два и два.
– Вообще-то, вы правы, – вынужден был согласиться с Дюпоном комиссар. В его взгляде уже отчетливо читалось уважение и восхищение талантом Дюпона «складывать». – Хорошо, мсье Дюпон, – продолжал Ланге. – Признаюсь честно, я с некоторым недоверием относился к тому, что мне рассказывали о вас и особо о ваших аналитических талантах. Вам удалось это сомнение полностью рассеять.
– Польщен. Но, повторюсь, мои скромные возможности сильно преувеличены, – учтиво склонил голову Дюпон.
– Могу сказать, – продолжал Ланге, – что я искренне рад нашему знакомству. И давайте на этом закончим наши игры и вернемся к сути вашего прихода ко мне. Но сразу хочу заметить, что все, о чем мы здесь будем говорить, – не для широкой публики.
– Дорогой мистер Ланге, это подразумевается само собой.
– Отлично! – Ланге хлопнул своей огромной лапищей по столу. – Итак, что бы вы хотели узнать?
– Для начала, если вас не затруднит, расскажите о самом происшествии. Я пока еще смутно представляю, что там произошло на самом деле, – Дюпон полез в карман и извлек инп. – Комиссар, вы не против, если я буду делать для себя пометки?
– Я могу позже переслать вам запись нашей беседы, причем, в любом удобном для вас виде.
– Это было бы неплохо, благодарю, – Дюпон убрал инп и приготовился слушать.
– Изначально вся эта история кажется довольно банальной, – начал Ланге. – Неизвестный проникает в здание, отключив систему безопасности, беспрепятственно поднимается в кабинет Гройсса и начинает угрожать тому расправой. Личная система безопасности, установленная в кабинете Гройсса нейтрализует преступника самым действенным способом – всадив в того полсотни разрывных пуль и вышвырнув сквозь оконное стекло толщиной в полдюйма с восьмидесятого этажа. Вот, в принципе, и все.
Гройсс во время опроса утверждает, что видит этого человека впервые. По ему мнению, нападавший не совсем адекватен, и это, в принципе, очень похоже на правду, если просмотреть запись камеры видеонаблюдения, содержащей последнюю минуту сцены.
– Почему только минуту?
– Общая система безопасности активировалась только к этому времени и зафиксировала самый конец перебранки преступника с Гройссом и сцену расстрела. Преступник был в страшной ярости и действительно напоминал умалишенного. Но тут возникает сразу несколько вопросов, – Ланге встал из кресла и прошелся по кабинету. – Во-первых, преступник обладал оружием, которое достать на Земле не так-то просто – дезинтегратор. Регистрационный номер у оружия отсутствует, что говорит о его сборке вне завода. Мы пытаемся в данный момент установить, где оно могло быть изготовлено. Эксперты говорят, сделать это вполне возможно по сравнительному анализу состава материалов и маркировок частей оружия. Но это процесс долгий и он не дает понимания мотива попытки убийства.
Ланге присел на край стола, достал сигарету, прикурил от зажигалки и выпустил в потолок облачко дыма.
– Во-вторых, вызывает сомнение психическая неполноценность преступника. Человек с ущербной психикой должен был тонко все спланировать от деактивации системы безопасности до убийства. И это ему практически чисто удалось сделать. В «Скай Секьюрити» подтвердили, что система безопасности была деактивирована удаленно. Насколько я помню, преступник довольно хитрым способом обошел модуль защиты системы и запустил вирус, самоуничтожившийся после перезагрузки всей системы. Вирус, кстати, оставил после себя довольно безобидный код, не позволивший системе завершить перезагрузку до его анализа и удаления – эдакая обманка. На это у системы ушло около десяти минут. Но этого времени вполне хватало на исполнение планов преступника. По крайней мере, спецы из «Скай Секьюрити» уверены в гениальности хакера, отличном знании им систем безопасности и точном расчете, позволившим задержать завершение перезагрузки системы на требуемое ему время. И вот все это вызывает какое-то смутное ощущение неправильности чего-то, нестыковки. Вы понимаете, о чем я?
