Слова Кафриэля всплывают в памяти сами собой:
— Под Новый год, Кассиэль, силы тьмы начинают крепнуть. В это время труднее всего сопротивляться их влиянию. Но когда Мергинэт вновь побеждает Шимриэтара*****, все возвращается на круги своя. В это время ты должен быть стойким и не дать тьме в твоём сердце взять верх.
— Проклятье Мергинэта теряет силу зимой… — словно в трансе, говорю я, глядя на Лайлу. — И его приходится накладывать вновь.
Ответом мне служит бодрый кивок и задумчивый голос Лайлы:
— Вот только зачем, если изначально они должны были провести в изгнании лишь год?
Интересный вопрос, ответ на который стал бы настоящим чудом, если бы не был ценою в жизнь. Ведь тайны всегда берегут не просто так…
Свет гирлянд, украшающих близлежащие дома, вальсирует в стальных глазах Лайлы. Она смотрит пристально, а я ощущаю, как мысли растворяются одна за одной. Слишком пространные размышления для новогодней ночи. Решившись, притягиваю ее ближе к себе. С осторожностью настоящего охотника накрываю её губы нежным, даже скромным поцелуем. Первым поцелуем.
Глаза закрываются сами собой. Как же хорошо на душе рядом с ней. Она и Кафриэль — все, что нужно для счастья. А опеку над очередным животным как-нибудь перенесу. Главное, что есть дом, полный волшебного уюта и атмосферы абсолютного понимания. И теперь я хочу, чтобы частью всего этого стала и Лайла.
Удар колокола. Низкий, почти утробный. Открываю глаза. Второй… И я отстраняюсь от вожделенных только что губ. Третий… Сердце подсказывает, что происходит что-то недоброе, что-то неправильное. Совсем не праздничное. Четвертый удар — добивает, словно молотом по голове.
Это тревожный колокол, в который звонят только в чрезвычайных случаях, когда нужно собрать всех.
— Каф… — настороженно шепчу я и порываюсь встать.
Лайла удерживает меня за рукав.
— Куда ты?
Пульс глухим набатом колотит в висках, и я бросаю взгляд на луну. Неестественно алая, такая, какой не была все годы до этого. Но ведь полуночи ещё не было. Стрелки часов на ратуше показывают одиннадцать.
Бой колокола звучит все надрывнее.
— Что-то не так. Я должен быть рядом с Кафриэлем, идем.
Она поднимается со снега вслед за мной. Один за другим, с порогов небольших домов, выбегают облаченные в броню ангелы. А при мне даже меча нет, он остался в таверне. Кто знал, Замбрим подери, что меч может понадобиться в Новый год?! Взгляд выхватывает в толпе знакомое лицо, и я, без лишних церемоний таща Лайлу за собой, перерезаю Акхазриэлю путь.
— Акх, что происходит? — в гомоне мой голос тонет, но архангел все же услышал.
Презрительно глянув сверху вниз, он на мгновение застывает на месте.
— Твою падшую, крылья!
— Я в курсе, сейчас не до этого! Почему зазвонил колокол? Ты архангел, ты должен знать!
Он с подозрением оглядывает Лайлу с головы до ног, а она почему-то отводит глаза.
— На Ангельский Оплот напали падшие. Как звать твою подружку? Я такой не помню.
Я отчего-то напрягаюсь, чувствуя, как нервы натягиваются, словно струна. Но это не моё ощущение. Выходит… чувствую напряжение Лайлы?
Почему Акхазриэль её не помнит? Если она дочь генерала армии, то Акх наверняка ее видел не раз. Тем более что он как раз под командованием Рахмиэля.
Она выдергивает руку из моих пальцев и отступает на пару шагов.
— Лайла? — растерянность в моём голосе вызывает у Акха смех.
Девушка молча пятится назад, а затем резко срывается на бег, пытаясь скрыться за иссиня-черными стволами многолетних сосен.
— Взять её! — словно спускает псов с цепи.
Кто-то из ангелов кидается следом за ней. Акх улыбается, хватая меня за загривок. Пытаюсь отцепить его руки.
— Вот и настало время выбирать, Кас, тьма или свет? Я убью тебя, если ты на стороне падших.
— Отпусти! — пытаюсь вырваться. — Если все правда, то Каф в безумной опасности! Я должен ему помочь.
Акх отшвыривает меня в снег, а я в безмолвном приступе бешенства сминаю пушистые снежинки в бесформенные куски. Лайла… Она… Все было ложью! Все, от начала и до конца, за исключением чертового Знака Предназначения. Выходит, она с падшими, и история о погибшей матери и отце-генерале — способ переманить меня на свою сторону?! Каф… Ради Мергинэта!..
Акх как раз отвлекся на раздачу команд своим. Подскакиваю, как ужаленный. Ноги несут меня так быстро, что окружающая картинка мельтешит перед глазами. Таверна, надо добраться туда, оповестить празднующих, застать Кафа живым… Защитить, если понадобится. Он сам учил меня драться, я сумею. Хоть сколько-то, но продержусь!
Вылетаю на площадь — и сердце пропускает удар.
Всполохи пламени лижут почерневшие доски. Кровли уже нет, крыша хищно скалится обнаженными балками. Тьма, подогреваемая адским пламенем горящей таверны, множество черных крыльев вокруг. Одни, вторые, третьи. Мечи в руках. Они бьются со светлыми. Снег шипит от раскаленных углей, сыплющихся со стен, от горячей крови, обагряющей девственно-чистый покров.
Все, что мне дорого, — горит в безжалостном огне одного невинного желания.
Шаг, второй. Я смотрю на пламя — и не боюсь его жара. Словно что-то в подсознании толкает вперед.
— Нет! — голос Лайлы доносится издали, а затем возникает совсем близко, будто кричат в самое ухо.
Меня перехватывают возле двери две пары крепких рук. Чернокрылые… Падшие! И Лайла рядом — как белая ворона на их фоне.
— Ты погибнешь там, Кас!
Не отвечая, я смотрю в огонь, пляшущий среди стен. Кафриэль… Как же я мог… Как мог оставить его одного?!
— Идем со мной, — холодные пальцы проходятся по лицу, чуть поправляя спадающие на лоб прядки волос. Но сейчас они не успокаивают. — Падшие без пяти минут победили, Шимриэтар набрал силу. Идем… Ты будешь как дома, всем обещано единство. Полукровки, падшие и светлые будут жить бок о бок, когда мы победим!
— Ты уже врала мне! — чуть не рычу в ответ, стараясь не глядеть ей в глаза.
— Да, я полукровка, воспитанная падшими, а не светлыми, — мягкий тон заволакивает уши. — И я хочу единства. Разве ты никогда не хотел этого? Это наш шанс, Кассиэль. Ведь мы нашли друг друга.
Дышу загнанно, будто бегу, и куртка кажется несусветно тесной. Разум плывет, а сердце трепещет. Ей нельзя доверять. Нельзя! Один раз она уже солгала.
А так хочется… Так больно от лжи, я хочу просто ей верить…
Но Кафриэль дал мне жизнь. Я не могу его бросить.
Не знаю, откуда берутся силы. Внутри будто что-то лопается, жар тягучей лавой проходит по жилам. Кричу, расправляя крылья в стороны. И падшие, что держали руки, невесомыми куклами отлетают в стороны.
Даже не замечаю, как оказываюсь в горящей таверне. Угольки валятся с балок, но не обжигают кожу. Мне даже не жарко.
— Каф! — ору, надрывая горло. — Кафриэль!
Прошу тебя, отзовись…
— Кафриэль! — озираюсь по сторонам.
Я не могу потерять его!
— Желания порой способны играть с нами злую шутку, Кассиэль. Ты всегда должен осознавать их вес и главное — последствия. Они не должны никому вредить.
Вокруг никого.
— Нет, пожалуйста, только не он…
До ушей доносится слабое:
— Я здесь, Кас…
Что-то рушится вокруг, трещит огонь, но словно чутье ведет меня. Дым от огня даже не застилает глаза, и вижу я невероятно четко. Нахожу Кафа, придавленного одной из балок. Архангел слабо улыбается:
— Беги, падшие в городе…
— Я не брошу тебя.
Пытаюсь приподнять балку. Тяжелая. Но, слава Мергинэту, ангелы — крепкие создания.
— Кас, уходи. Они ещё здесь, я чую.
— Здесь. — Упираюсь ногами покрепче, и балка наконец поддается. — Лайла с ними. Она лгала… Она привела их сюда! Они хотят, чтобы Шимриэтар победил и наступило единство! Но разве может такое быть?!
Каф делает глубокий вдох, заходится в приступе тяжелого кашля. Ангелу нечем здесь дышать. Но почему тогда я могу? Врожденная способность от папаши? Что ж, хоть что-то сгодилось.
Тащу Кафа на себе. Последние перекрытия с хрустом валятся вниз, едва пересекаю порог. Вовремя. Такого удара можно было бы и не пережить. Белые и черные перья вальсируют в пылу сражения, голубое и золотое пламя перемежаются друг с другом, бросая отсветы на снег.
