— Ну наконец-то. Надо сматываться от сюда побыстрее. Часовые сейчас меняются, у нас есть время. Привет, Оля.

— Привет.

— Да, ты прав, давно они ушли? — осведомляюсь я.

— Минут пять.

— Тогда бегом отсюда!

Быстрым шагом мы выходим через турникеты, минуя арки с металлоискателями и устремляемся к воротам, ведущим на свободу. Здесь тоже никого, смена караула происходит одновременно по всему Штабу, что-то в этот раз они слишком долго, но нам это на руку. КПП устроены так, что в момент смены часовых выйти из здания можно, а вот войти ты никак не сможешь. Фактически, от чужого вторжения мы обезопасились почти по всем постам.

За пределами Штаба даже воздух другой, свежий и чистый. В городе хочется дышать полной грудью, несмотря на полчища пыли, клубы выхлопных газов и прочей нечисти. Здесь по крайней мере нет Найтов, оружия и кучи неотложных дел по спасению надоедливого голубого шарика, вечно влипающего в неприятности.

Оля вглядывается в лицо каждого из прохожих, восторженно рассматривает улицы, залитые вечерним маревом и слабым светом загоревшихся ночных огней. Как только стемнеет окончательно — город просто утонет в разноцветном море переливающихся и танцующих светлячков рекламных вывесок, ресторанов и витрин. Она крепко держится за мою руку. Люди на улицах в привычной суете несутся к своим целям, по пути улыбаясь хрупкой рыжеволосой девчонке.

Зеленоглазая удивлённо смотрит на них, пытаясь разобраться в их реакции на неё. Какие мы всё-таки разные: русские и американцы. У нас принято улыбаться первому встречному, если встречаешься с ним взглядом, это правила хорошего тона, и их передают из поколения в поколение. Оля привстаёт на цыпочки, я немного наклоняюсь, и её губы оказываются у моего уха.

— Почему они улыбаются? Что-то не так?

Вот это да, оказывается, это здорово беспокоит Ольгу.

— У нас так положено, Оля. Если смотришь на человека, и он смотрит на тебя, то хорошим тоном будет, если ты улыбнёшься. Сама попробуй.

Она нерешительно перемещает обеспокоенный взгляд с меня на первого встречного мужчину с увесистым дипломатом в руках. Ольга робко улыбается, а мужчина расплывается в широкой ответной улыбке. Зелёные глаза моментально загораются интересом и весельем. Моя спутница вновь обращает ко мне свой взгляд; теперь она спокойна.

— Видишь, я же говорил, всё получится.

Весь остаток пути Оля не выпускает мою руку и постоянно одаривает улыбкой прохожих. До клуба путь не близкий, но преодолели мы его на удивление быстро. Здание мерцает тысячью ярких огней, свет лампочек переливается из золотого в серебряный и обратно. Оля заворожённо наблюдает за огнями, но я не даю ей задерживаться у входа.

Веду её вглубь зала, кипящего жизнью. Тысяча ошалелых ног на танцполе отплясывает под последние клубные хиты уходящего лета. Главное теперь занять удобный столик. Хочу держать в поле зрения сцену и зал, на случай если Оля решит попытаться сбежать — я тут же увижу это и смогу догнать её.

Администратор зала провожает нас к свободному столику — отлично! Как раз то, что я хотел, уютный столик на троих в центре зала, прямо перед сценой. Мы рассаживаемся по местам, и нам приносят меню. Гулять сегодня будем на полную катушку.

— Что будем пить, Рик?

— Даже не знаю.

— Виски?

— Ой, нет, — морщусь, в памяти автоматически всплывает наш с Каином эксперимент с виски. — Пей сам, я эту дрянь больше никогда в рот не возьму.

— Да ладно, если «Джек Дениелс» возьмём, то нормально.

— Нет, не хочу.

— Коньяк?

— «Хеннеси» предлагаешь?

— Можно и его.

— Давай водки?

— Водку? Уверен? С тобой всё нормально?

— Со мной всё нормально, — дьявольски ухмыляясь, отвечаю я. — слабо, Каин?

— Ты прекрасно знаешь моё отношение к водке. Может, всё-таки коньяк?

— Пей что хочешь, я буду водку.

— Ладно, давай водку.

— Оль, ты что будешь?

— Я вообще не пью…

— Что, совсем?

— Да.

— Вот это да. Может, хотя бы вина?

— Не знаю.

— Давай закажем, ты попробуешь, не понравится — выльем его.

— Хорошо.

— Ты какое будешь? Белое, красное? Сухое, полусладкое?

— Я в них не разбираюсь.

— Значит, на моё усмотрение. Выбрала, что будешь есть?

— Я не могу прочитать.

— Точно. Давай я тебе переведу?

— Не надо, я буду то же, что и ты.

— Ладно. Каин, ты выбрал?

— Да.

— Официант!

Подзываю официанта. Оля совсем потерялась, сидя на стуле, она сжалась в плечах, за счёт чего визуально ещё больше уменьшилась. Взглядом она бегает по залу и с опаской смотрит на окружающих. Она вообще когда-нибудь была в клубах? Кстати, это хороший вопрос.

— Оль, всё нормально? Ты какая-то напуганная.

— Всё нормально. Я просто первый раз в подобном месте.

— Ты совсем не бывала в клубах?

— Была пару раз, на море, с родителями. Там всё не так.

— Понятно, ничего страшного здесь не случится. Главное — одна никуда не суйся.

— Хорошо.

Наш разговор прерывает официант в идеально отглаженной белой рубашке. Матерь Божья, против него я чувствую себя на рабочем месте просто оборванцем.

— Вы готовы сделать заказ?

— Да. Нам литровую бутылочку водки «Смирнофф», бокал «Пино Гриджио», два «Цезаря» с грудкой, два «мяса по-французски», овощную нарезку, литр яблочного сока и… Ты что будешь, Каин?

— «Оливье» и форель, запечённую в сметане.

— Всё?

— Пока, пожалуй, да.

— Скоро я всё принесу.

Киваю официанту и снова смотрю на Олю. Она смирно сидит на своём месте и, кажется, не решается даже пошевелиться. Каин уже бегает жадным взглядом по столикам и танцполу в поисках одиноких девушек, а мне всё равно. Раньше мы вместе знакомились с девчонками, сдвигали столы между собой и продолжали веселиться даже после закрытия клуба, а сейчас у меня на это нет и малейшего желания. Дело даже не в том, что рядом Оля, сейчас мне кажется это омерзительным. Спутаться с кем попало на одну ночь ради шального удовольствия.

Лучи света носятся по помещению, музыка, усиленная басами, рассыпается о стены, барабанит в перепонки. Густой картинный дым рассеивается по залу. Проталкиваясь через столики, к нам спешит официант. Первой ходкой на стол опускаются салаты и спиртное, горячее вымогатель чаевых обещал принести чуть позже. Вилки и ножи старательно завёрнуты в салфетки, тарелки оформлены в едином стиле. Салфетки в подставке расставлены чётко на одном расстоянии, словно линейкой отмеряли.

— Что это?

— Это «Цезарь», думаю, тебе понравится.

Рыженькая накалывает на вилку немного салата и отправляет его в рот; тщательно и молча пережёвывая крохотную порцию, она положительно кивает в ответ на мои слова.

— Да, действительно вкусный.

Подмигиваю ей и принимаюсь разливать водку по рюмкам. Главное — держать контроль, я должен вернуться в Штаб на своих исправно шагающих двоих.

— Ну что, за твою победу сегодня, Рик, это было здорово!

— Спасибо.

Мы чокаемся и отправляем содержимое стопок в конечный пункт назначения, Оля делает небольшой глоток вина.

— Нравится?

— Нормально.

— Если не нравится, то не пей.

— Нравится.

Я наклоняюсь к Оле и губами практически касаюсь её уха. Мой шёпот обжигает ей кожу, она легонько вздрагивает, как только я начинаю говорить.

— Только не злоупотребляй.

Договорив, я сразу отстраняюсь от неё и, хитро прищурившись, смотрю на неё. Она положительно кивает в ответ на мои слова и принимается за салат. Её щёки пылают, она не знает, куда спрятать взгляд, мои действия явно были для неё неожиданностью. Мне нравится её реакция.

Официант не обманул, буквально через десять минут на стол опускается горячее ароматное мясо и рыба. Мы съедаем всё, за исключением салата: он остаётся практически нетронутым.

— Наели калорий? Пошли сжигать жиры, ребятки!

Встаю с места и подаю руку Оле. Она вцепляется в мою ладонь мёртвой хваткой и неотступно следует за мной; держу пари, она уже не раз пожалела, что пошла с нами.