Окунаюсь в мысли, из моей головы никак не выходит наш с ней вчерашний разговор: её злоба и любопытство, чем это вызвано? Наверное, я не найду ответа на этот вопрос в одиночку. Из раздумий меня выдёргивает Оля: вырвавшись из моих рук, она настороженно сидит на краю кровати, внимательно наблюдая за мной взглядом своих зелёных глаз; в них пляшут весёлые огоньки, когда я ещё видел её такой весёлой? Когда слышал, чтобы она смеялась? Никогда. Интересный момент, думаю, стоит его продлить.

Резко движусь в её сторону, стараясь схватить. Несмотря на то что она гражданская, пластики и ловкости ей не занимать — увернувшись в последнюю секунду, Оля взвизгивает и бросается прочь от кровати.

Когда я ещё так развлекался с девушками? Никогда. Постель, секс, любой каприз, но банального морального комфорта не смогла дать мне ни одна особа, с которой я встречался. Олю я могу отнести в разряд своих знакомых, но морально она разряжает меня на все сто, а в данном случае на все двести.

На бегу натягиваю шорты и майку, она шмыгнула на кухню. Игра продолжается. Открываю дверь и влетаю в помещение, за спиной слышу шорох — медные локоны мелькнули в дверном косяке. Сейчас она напоминает мне лисицу: темно-рыжие волосы, по цвету даже ближе к меди, если не темнее, и безмерная хитрость. Что ж, меня это устраивает, я не против поохотиться на лису.

Крадусь к двери в ванную и прижимаю к ней ухо, по ту сторону звонкая густая тишина — здесь ловить некого. Мягкими, тихими шагами пробираюсь к двери кабинета и так же прикладываюсь к ней ухом. Поймал. За дверью отчётливо слышны короткие отрывистые смешки. Открываю дверь, но не спешу входить; даже не знаю, какими глазами я смотрю на неё. Во мне борются смешанные чувства: азарт, интерес, граничащий с откровенным любопытством, и детский, по-настоящему яркий восторг.

Зелёные глаза полны ответного восторга, веселья и того же азарта, что закипает во мне. Улыбаясь, делаю короткий шаг вперёд, она стоит перед моим столом и делает ровно такой же шаг назад. Видимо, эта игра закончится только тогда, когда я её поймаю.

Бросаюсь вперёд, рыженькая снова взвизгивает и бросается к столу; огибая его, вылетает прочь из кабинета, но не успевает унести ноги. Я бегаю быстрее, оттого успеваю нагнать её возле кровати. В уме рассчитываю всё необходимое и в прыжке бросаюсь на неё, мы оба приземляемся на кровать, и она оказывается сбоку от меня. Не теряя времени, хватаю её за запястья осторожно, но настойчиво — не хочу делать ей больно.

В тщетных попытках выпутаться из моих рук она смеётся и выдёргивает руки. Прижимаю её запястья к точёным, аккуратным бёдрам и сажусь на неё верхом, фиксируя её таз, тем самым лишая её возможности выдернуться — вот и попалась. Дёрнувшись ещё пару-тройку раз, она сдаётся; улыбаясь, смотрит на меня, терпеливо ожидая развязки. Я смотрю на неё и не знаю что сказать.

Мягко говоря, она меня удивила, весь вчерашний негатив уплыл сам собой, настроение зашкаливает. Беготня здорово сказывается на моей сытости, она близка к минимуму и требует строчного пополнения.

— Попалась, с проигравшего завтрак.

— Я не против, только слезь с меня, в таком положении я завтрак приготовить не смогу.

Она улыбается, а я послушно слезаю с неё. Оля продвигается в кухню; сидя на своём месте, я осмысляю произошедшее. Это было забавно, даже очень, хорошая разрядка. Такая юркая, быстрая и ловкая, она ускользала от меня, водила за нос и сама получала удовольствие от всей этой гонки. Она в отличной спортивной форме для гражданской, надо будет разузнать об этом, а сейчас я хочу есть.

Набросив на кровать покрывало, захожу в кухню. Оля размешивает сахар в чае и, заметив меня, улыбается. За завтраком мы разговариваем о нашем утреннем развлечении, о прочих вещах… Думаю, самое время спросить:

— У тебя хорошая физическая форма, ты занималась спортом?

— Нет, это из-за танцев, помнишь? Я говорила о них.

Точно, как я мог забыть про танцы.

— Интересно, какой же вид танца помогает так себя развить?

— Тебе не подойдёт.

Она веселится и кокетничает, эту девчонку ночью точно подменили.

— Почему же?

— Мне сложно тебя представить в костюме для танца живота!

Она смеётся. Да, пожалуй, и мне себя сложно в нём представить. Я видел танец живота пару раз по телевизору — завораживающее зрелище. Уверен, в живую он выглядит ещё интереснее.

Не успеваю я доесть завтрак, как в дверном проёме сердито начинает топать ногой Каин; бросаю взгляд на часы, чёрт, я опоздал на целый час. Придётся передвигаться в энергичном темпе. В шкафу нахожу чистые брюки и рубашку, натягиваю их на себя и выхожу из комнаты, запирая дверь на ключ: хватит с меня вчерашних приключений с Джевелс.

— Готовься, Рик, возле кабинета ты ничего хорошего не увидишь.

— Джевелс?

— Она караулит тебя с самого утра, я уже замучился от неё бегать, она как меня видит — пристаёт с расспросами: «Где Рик? Почему его ещё нет? Когда он появится?»

— Ясно, а ведь так хорошо всё начиналось.

— Ты о чём?

— Да так, не важно, мелочи.

Да, но эти мелочи заставляют меня улыбаться до ушей. Беру над собой верх, надо быть жёстким и строгим, разговор будет явно неприятный. Выходим на финишную прямую: у кабинета мнётся Джевелс, взгляд глубоких синих глаз прошивает меня насквозь.

— Здравствуй.

— Зачем пришла?

— Ты обещал, что мы сегодня поговорим.

Вот настырная.

— Я обещал, что мы поговорим позже, а позже не значит сегодня.

— Тебе сложно со мной поговорить сейчас?

Да, ты себе не представляешь насколько!

— Нет, проходи.

Я пропускаю Джевелс в кабинет и на секунду задерживаюсь на пороге.

— Каин, если через час она от меня не выйдет, знай, я морально убит. Вызывай вертолёты, звони 911, труби отцу, потому что ситуация будет плачевная.

Он улыбается и желает мне удачи, она мне явно пригодится. Вхожу в кабинет и сажусь за свой стол, с чего начать? Атаковать или предоставить эту возможность ей, а самому благородно парировать удары? Да, так и сделаем, и я, и мой разум, желающий уцелеть после этой беседы, пришли к консенсусу.

— Ты вчера вышвырнул меня из своих покоев, как котёнка!

Сколько гнева она вложила в эти слова, она действительно не на шутку злится… А впрочем, кто ещё должен из нас двоих беситься, не к ней же в покои влезли абсолютно наглым образом, состроив при этом невинные глазки.

— А ты влезла в них, как воровка.

— Я знаю, извини, мне правда стыдно, я просто соскучилась и хотела тебя увидеть. Неужели ты совсем по мне не тосковал?

— То, что ты соскучилась, не значит, что надо было лезть в мои покои и орать там, как потерпевшая.

— Ничего себе!.. А как бы ты отреагировал, если бы я сказала тебе, что у меня в покоях есть друг по имени Вася?

— Ты свободная женщина, Джевелс, не надо драматизировать. Ты прекрасно знаешь наши отношения, мы партнёры в постели, не более того. Не надо предъявлять на меня мифические права, я никому не принадлежу, я свободный человек. Не забывай об этом.

— А я тогда в твоём понимании кто? Халявный способ удовлетворения?

Её голос срывается, только слёз мне не хватало. Синие океаны её глаз, кажется, вот-вот выплеснутся, неужели всё это причиняет ей столько боли? До моего уезда в академию она была вполне согласна на такие отношения, что изменилось сейчас? Это побочный эффект расставания или синдром собственника на почве появления в моих покоях девушки? Она отворачивается, считает себя сильной и прячет слёзы. Ни один шпионский навык никогда не сможет искоренить слабость женщины к слезам.

— Всё немного не так, как ты думаешь: мы любовники, да, но мы не влюблённая парочка — в этом вся разница. Ты дорога для меня как подруга.

— Как ты не поймёшь, Рик? Вспомни, как всё начиналось, как было раньше?! Почему всё не может быть как раньше? До этих чёртовых университетов, до того, как всё рассыпалось?

— Тебя всё устраивало раньше.

— Раньше — да. Я только на расстоянии поняла, как мне без тебя плохо, почему ты не хочешь меня услышать? Посмотри на нас! Мы одинаковые! Мы оба шпионы, ежедневно подвергаем свою жизнь риску ради эфемерного мира, у нас общие цели и интересы. И после всего этого ты хочешь сказать, что мы разные?