— Моя подружка.

— С каких пор шлюху на пару ночей принято называть «подружкой»?

— Замолчи! — Я рычу подобно зверю, как она смеет? Из них двоих на шлюху скорее смахивает Джевелс, но никак не Оля! Я никому не позволю говорить о ней так. — Не вздумай ещё раз такое тявкнуть в моём присутствии! Она не шлюха!

— Ого, ты чего так раскричался?

— Потому что я не позволю выражаться о ней в подобном тоне! Она приличная, нормальная девушка, в отличие от некоторых!

— Ты на меня намекаешь? Спасибо тебе, дорогой, за комплемент.

— Не за что.

— Ну, знаешь, я не позволю говорить с собой в таком тоне…

Я поднимаю выпрямленную ладонь на уровне лица, тем самым приказывая ей замолчать. Джевелс моментально останавливается. Ещё пара слов — и я взбешусь окончательно, ей лучше проваливать, пока я ещё держу себя в руках.

— Иди к себе. Мы позже поговорим.

Её синие глаза мечут гром и молнии. Яростно фыркнув на меня, Джевелс моментально покидает покои. Сжимая кулаки, я смиряю свой гнев и распахиваю глаза.

— Оля, где ты? Выходи.

Озираюсь по комнате, мне интересно, где она всё это время пряталась и что видела. Дверь в ванную медленно открывается, и Оля шагает ко мне, спрятав глаза в пол.

— Ты всё это время была в ванной?

— Да. Интересно, как она смогла войти?

— Я забыл запереть комнату.

— Ясно.

В её голосе проскальзывает раздражение, интересно, по какой причине? От того, что шпионка проникла в комнату без моего ведома? Или из-за нашего поцелуя? Забавный момент, я бы дорого дал, чтобы узнать причину её гнева. Благоразумно молчу, ожидая момента, когда любопытство возьмёт над ней верх.

— Кто она?

Ого, она действительно хочет это знать? Что ж, я скажу.

— Моя любовница.

— И давно вы встречаетесь?

Да это настоящий допрос! Чувствую себя блудным мужем, попавшимся на горяченьком. Неужели это ревность?

— Мы не встречаемся, Оля, переспали — разбежались, не более того.

— И почему же?

— Это допрос?

Медленно, но уверенно зеленоглазая начинает меня злить: она мне никто, и я не обязан перед ней отчитываться! Мой голос звучит резко и холодно, а Оля выбрасывает белый флаг.

— Извини.

— Я никогда не буду встречаться с девушками, Оля, и никогда не женюсь. Я не позволю ни одной девушке, которая мне понравится, пострадать из-за меня! Моя жизнь всегда будет на грани, на волоске, и я не хочу обрекать кого-либо на это! Я — одиночка.

Я разворачиваюсь и ухожу на кухню, лучше переждать порыв злобы здесь. Забираюсь на барный стул и кладу голову на ладони. Глупая девчонка, она ничего не понимает. Какое право я имею обрекать кого-либо на такую жизнь? Я всегда буду под прицелом, желанной мишенью — как с этим должна будет жить моя семья? Не позволю, чтобы моя любимая девушка жила в постоянном страхе, каждую секунду ждала выстрела, предназначенного мне. Если я влюблюсь, то буду сломя голову бежать от этой девушки подальше, чтобы не причинить ей вред своей жизнью.

Штаб раскроил мою жизнь на куски, отрезал все пути к нормальной жизни. Я не смогу иметь семью, потому что найдутся те, кто причинит им вред лишь для того, чтобы надавить на меня. Не смогу нормально воспитывать своего сына, потому что мне придётся поставить его в такие же жёсткие рамки, в которые поставил меня мой отец с семи лет. Что я дам своему сыну? Ничего хорошего. Он никогда не сможет нормально общаться с одноклассниками, гулять с ними и в своё удовольствие носиться по улицам с игрушечными пистолетами, играя в войнушку. У него будет полно настоящего оружия в жизни. А что кроме? Пустота. Только штаб, тренировки, которые сделают из него машину для убийств, рамки, которые сделают из него комок субординации и этикета. Но что скрывается за этим? Кем стал я?

Я всё тот же мальчишка, каким был в школе, такой же одиночка. Посмотри на себя, О’Хара, спустя пятнадцать лет своего обучения, что ты умеешь? Только разрушать и убивать. Что было в твоей жизни? Тренировки, субординация и единственная цель — быть лучшим, оправдать возложенные отцом надежды, доказать, что ты достойный наследник. И кого ты вырастишь из собственного сына? Такого же мальчишку, лишённого детства? А придётся, потому что у тебя нет выбора: хочешь ты или нет, но ты должен сделать наследника для династии.

Оля осторожно входит на кухню, прерывая ход моих мыслей.

— Прости, я ужасно себя повела.

Она переминается с ноги на ногу возле стола, виновато потупив глаза в пол. Как она это делает? Гнев улетучился сам собой, ей действительно неудобно за случившееся. Она напоминает мне маленького ребёнка, напортачившего по крупному.

— Забудем об этом. Надо почаще на тебя обижаться, ты забавно извиняешься.

Улыбаюсь, зелёные глаза нерешительно перемещают взгляд с пола на моё лицо и в них проскальзывает облегчение. Эгоист, ты думаешь о себе, о том, как тебе здесь плохо, хотя фактически ты свободен. А Оля? Она страдает из-за чужой безответственности и промашки. Без вины виноватая, она вынуждена находиться в Штабе лишь потому, что знакома с тобой. Сам того не желая, я уже причинил девчонке вред, и что будет дальше? Когда я приду к управлению, я вышлю её домой, но сколько всего до этого ей придётся здесь пережить? Каин прав, если Джевелс узнает, кто такая Оля и что она безвылазно сидит у меня в покоях, скандалов не избежать. И ладно скандалы, что, если она решит принять меры?

Не важно, что будет и как, я должен защитить её и выждать момент. У меня нет выбора, вся моя жизнь связана со Штабом, и мне никуда от этого не деться. Как только мне подвернётся случай, я обязательно вытащу её отсюда, верну к нормальной жизни, избавлю от всего этого.

— Покорми меня, я голодный…

Она, улыбаясь, продвигается к холодильнику, разогревает рис и курицу. Обед проходит быстро, и после него я ныряю в домашний кабинет, зарывшись в папках и бумагах с головой, растворяюсь в работе. Я совсем не работал сегодня, для отвода глаз надо посмотреть хотя бы несколько папок с бумагами.

В конце концов, осознаю, что заставить себя сегодня работать не получится. Безразлично смотрю на все эти осточертевшие папки, надо расслабиться. Сегодня я выжат как лимон.

Возвращаюсь в комнату и делаю приятное открытие: Ольга читает «Голодные Игры». Отвлекаю её от книги, мне сейчас просто необходимо с кем-то поговорить, иначе собственные мысли окончательно сведут меня с ума. Мы болтаем о разных вещах, а я лишь отмечаю про себя, что она замечательная собеседница. Впитываю в сознание её голос, нежный и мелодичный. Рассматриваю лицо, изумрудные глаза и алые губы.

Вспоминаю дневное разочарование, а ведь мне действительно хотелось, чтобы на месте Джевелс была Оля. Теряю нить разговора, про себя представляя, как её тонкие пальцы скользят по моей груди, расстёгивая пуговицы; как губы её касаются моего уха, шеи, моих губ; её тело, в соблазнительной близости со своим.

У рыженькой слипаются глаза, я разрываю пелену мыслей, застлавших моё сознание. Пора вернуться на землю, ты этого никогда не получишь, Рик. Заставляю Олю лечь спать и ложусь сам, завтра меня наверняка ждёт разговор с Джевелс, поэтому надо выспаться.

========== XII Глава ==========

Холодно, сворачиваюсь в клубок, куда испарилось одеяло? Лениво открываю глаза и обнаруживаю интересный момент: одеяла нет, Ольги нет — забавная картинка. С кухни доносится грохот посуды; ага, значит, хотите поиграть, Ольга Дмитриевна?.. Что ж, давайте поиграем. Подскакиваю с кровати, налету хватая одеяло, запрыгиваю обратно — посмотрим, насколько она терпелива.

Проходит несколько минут, лёгкие шаги дикой кошки слышатся вблизи и вскоре замирают. Я не держу одеяло, оно вновь срывается с постели, ведомое парой женских рук. В последний момент я открываю глаза и резким рывком тяну его к себе, срывая Олю с места. Несколько секунд — и она уже в моих руках, извиваясь и шуточно пытаясь укусить меня за руки; в тщетной попытке вырваться рыженькая хохочет, так красиво и заразительно.