Она кажется такой крошечной и беззащитной, хнычет и царапает пальцами подушку в тщетной попытке избавиться от призраков, терзающих её сознание. Что ей снится? Кайл? Я протягиваю руку к её щеке, блестящей от слёз, и костяшками пальцев осторожно поглаживаю её. Лишить её сна – не входит в мои планы, но я должен выдворить из её сознания страх, по капле вытеснить боль, она не должна мучиться здесь.

Оля не просыпается, всхлипы потихоньку стихают, она, как крошечный котёнок, тычется носом в мою руку, инстинктивно, ведомая ощущениями, но сдерживаемая в плену сна. Я никогда не видел таких хрупких и беззащитных девушек, как она. Её автоматически хочется опекать, как можно было поднять на такую руку? Интересно, она хоть защищаться умеет? Я медленно убираю руку от её лица, влажные дорожки на щеках высохли, тело расслаблено обмякло под одеялом.

Ложусь на бок и откидываю мысли на задворки сознания, хватит с меня ночных раздумий, пора спать, иначе завтра я буду как выжатый лимон. Глаза постепенно слипаются, я проваливаюсь в сон, густой и тягучий.

Блаженство длится недолго. Просто отлично, я поспал всего пару часов и, видимо, дальше спать уже не получится. Сержусь сам на себя и поднимаюсь с кровати. Оля мирно спит. Натягиваю рубашку и брюки — чёртов дресс-код, с удовольствием одел бы спортивные штаны и майку. Не завтракая, запираю за собой покои; посижу в кабинете, предамся философским думам касательно семейства Найтов.

Усаживаюсь в удобное кожаное кресло и откидываюсь на спинку. Поспать не получилось, подумать толком — тоже, чего они хотят отказом в Олиной депортации? Джейсон хочет предоставить сыну возможность добраться до неё? Очень опрометчиво, я уничтожу его, если он приблизится к ней, хватит с неё страданий по милости Кайла. Показать мне, что моё слово наследника ничего не значит? Посмотрим, чья возьмёт.

Какой гамбит можно придумать против них? Вся проблема в том, что я один, у меня нет союзников. Каин верен мне, и я знаю это, но чем он может мне помочь, если даже я со своими возможностями не смог вчера добиться простой вещи. У меня нет такой опоры, как у Кайла, мой отец не станет заниматься интригами.

В кабинете горит свет, а я сижу, опрокинув голову на ладони, от мозгового штурма кипит разум, ничего стоящего не лезет в голову. Придётся просто быть осторожным и ждать момента, когда можно будет ужалить противника.

Лёгкие шаги за дверью, я узнаю их даже среди шумной толпы — отец пришёл. Хочу, как в детстве, прийти к нему в кабинет, сесть рядом и забраться в кольцо его рук. Чёртово шпионство, ненавистный Штаб, проклятое положение. С детства меня приучали к субординации, а сейчас уже и возраст вышел. Единственный человек, который тепло ко мне относится - это Ким, она носится со мной с младенчества и всегда была мне как мать.

Закрыв кабинет, шагаю к медицинскому корпусу, блондинка, как всегда, хлопочет в своём уютном кабинете. Отлично, посетителей нет. Открываю дверь, всё, что мне сейчас нужно - моральная поддержка, я иссяк и должен подзарядиться.

— Привет, Ким, можно?

— Заходи, что-то случилось? Ты какой-то хмурый.

Она подходит ко мне, ладонями обнимая моё лицо, вглядывается прямо в глаза. Я отворачиваюсь, врать ей в лицо у меня не хватит совести.

— Всё нормально.

— Я же вижу, что нет, что произошло?

Я рассказываю ей всё, не таясь, про то, что Оля ни в чём не виновата, что хотел депортировать её, но не смог. Она внимательно слушает меня.

— Поэтому я злюсь. Даже Джейсон поддерживает своего сына, а меня мой собственный отец поддерживать отказывается. Почему?

— Отчасти, Рик, они правы. Другое дело, что Джейсон сделал это для своей выгоды, но она действительно может представлять для тебя угрозу. Не фырчи на меня, это действительно так, она хорошая, милая и светлая девочка, но запросто может невзначай проболтаться. И что тогда? Ты хоть представляешь, что начнётся? На тебя будут охотиться все страны коалиции с Россией, а это довольно внушительная цифра. Райан оберегает тебя, он не совсем прав, что не поддерживает тебя в вопросах с этими самозванцами, но это ничто иное как забота. Он любит тебя и очень переживает.

— Иногда мне кажется, что он так печётся обо мне только потому, что я единственный наследник.

- Не смей так говорить о своём отце! Ты поймёшь его, только когда сам станешь отцом!

Сам станешь отцом… зачем? Родить наследника для династии и держаться с ним так же отстранённо? Вырастить из него машину для убийств и обречь на муки в этом аду? Я бы многое отдал, чтобы не быть никаким наследником, чтобы не видеть этого штаба и быть обычным человеком.

Я перевожу тему, и мы недолго общаемся с Ким. Покидаю её кабинет, легче не стало, пойду в покои, может, удастся хотя бы немного передохнуть от всего этого. Бреду по коридорам и встречаю Кайла, чёрт, кого угодно, только не тебя, мерзкий ты змеёныш.

— Здравствуй, Рик.

— Кого я вижу, привет, Кайл.

— Я смотрю, настроение у тебя после вчерашнего слабенькое, не расстраивайся, всё бывает, иногда и наследников разносят в пух и прах.

Я вскипаю, это открытый вызов.

— Да что ты? Скажи спасибо папочке, Кайл, он выгородил твой зад. Вчера в кабинете у Райана твой шакалий хвост явно пах жареным.

— Мало ли что там пахло, главное - итог, тот самый пьянящий вкус победы, который ускользнул от тебя вчера.

— Не совсем, тебе всё равно достанется. А с депортацией… Плевать, вы испортили жизнь не мне, а ни в чём не виноватой девчонке, которая стала пешкой в игре чудовищных обстоятельств.

Не считаю нужным продолжать разговор, не дожидаясь ответа, шагаю вперёд, хватит с меня сегодня встреч. Дверной замок открывается легко, и я вхожу в спальню. Оля вставала, кровать застелена покрывалом, она одета в джинсы и майку; свёрнутая калачиком, спит поверх покрывала. Вот кому сейчас спокойно: и спится хорошо, и наглых гордецов в коридоре не встречает.

Она вздрагивает от моего прикосновения — я кладу ей на плечо ладонь. Оля устремляет на меня взгляд сонных глаз, усердно вглядываясь в лицо. Удивительно, ей удаётся менять моё настроение, и я впервые за день нахожу в себе силы улыбнуться. Бесполезно, меня никогда не покинут навязчивые мысли об её теле, я пробегаю по точёной фигурке глазами, жадно впитывая каждую линию. Она словно читает мои мысли, её щёки заливаются румянцем. Стройный живот усердно урчит, вот чёрт, она опять не ела.

— Ты ела сегодня?

Я смотрю ей прямо в глаза и недовольно хмурюсь.

— Нет.

Она виновато потупляет взгляд, сейчас Оля похожа на маленькую нашкодившую девчонку, которая попалась на месте преступления. Укоризненно качаю головой и несколько раз строго цокаю языком.

— Ну и что ты прикажешь мне с тобой делать? Ты совсем не слушаешься.

Смотрю на неё серьёзно, но не могу сдержать азарта в голосе. Эта девчонка творит чудеса, паршивое настроение как рукой сняло.

— Не знаю.

— Придётся тебя наказать.

Даю волю своим словам и фантазиям. Мысленно представляю её, нагую, в чувственном танце страсти, близко, в соблазнительном контакте тел, кожи, губ. Смотрю на Олю и возвращаюсь на землю, её глаза округляются от удивления и взметаются на моё лицо, она испугалась? Хотя да, звучало это очень странно.

— Едой, маленькая извращенка, я не о том, о чём ты думаешь.

Иронизирую, сводя напряжение на нет. Её устраивает мой ответ, и рыженькая расслабленно вздыхает.

— В смысле едой?

— Для начала я затащу тебя на кухню, найду что-нибудь съедобное и заставлю тебя поесть. Оля, нельзя морить себя голодом.

— Мне, правда, не хотелось.

Кого она пытается обмануть? Она совсем не умеет врать, по крайней мере, мне. В бездонных зелёных глазах хранятся ответы на все вопросы и, что самое лестное, правдивые ответы.

— Хочешь, не хочешь, а теперь поесть придётся.

Она не протестует, поднявшись с кровати, послушно шагает вслед за мной. Я открываю двойные двери на кухню и замираю на пороге, воздух пропитан запахом еды. Вот это да, она готовила. Невольно улыбаюсь.