Этот ход убил бы много зайцев одним камнем. Я убрал бы основного врага и защитил семью, Каин вернул бы себе законное место заместителя, да и мне не пришлось бы в муках добывать доказательства их диверсий. Заказать можно и старшего и младшего засранца, чтобы не пытался мстить за смерть горячо любимого родителя.

— О чем думаешь? — прижатая ко мне спиной и укутанная густой пеной, она совсем расслабилась.

— О нашей безопасности. Надо убирать Найтов с шахматной доски, — укладываю ладони на её плечи и, смазав кожу пеной, начинаю массировать их. Стоит отвлечь её от этих мыслей, нечего вникать в подобную грязь. Я — мужчина, защита семьи — моя задача, а потому и руки марать предстоит мне.

Постепенно Ольга совсем отдаётся на волю моим рукам, изредка мурлыкая от удовольствия. Я рискую разнежить её до состояния полного нестояния, а ведь нам ещё идти к родителям. Обнимаю её, взамен убранным от плеч рукам оставляя цепочку целомудренных поцелуев. Такое хорошо бы на ночь, перед сном. Развернувшись, Оля опирается ладонью на мою грудь и придвигается ближе, смыкая наши губы в безмерно нежном поцелуе, до краёв наполненным любовью.

Полноправно уложив руки на её бёдра, притесняю ближе, фактически вынуждая усесться на меня сверху. Мультяшно округлив глазки от ощущения моей эрекции под собой, русская на секунду замирает. К румянцу от жара прибавляется смущение, делая свою обладательницу по-настоящему пунцовой. Ощущение тесной близости её тела кружит голову.

— Ведьма.

— Почему это? — озадаченный писк Оли веселит меня, провоцируя на короткий смешок.

— Потому что ни одна женщина не делала со мной такого. Хлеще наркомании, уж поверь. Доза нужна постоянно.

— Так бери, этот допинг тебе разрешён, — томно соблазняет она, обвивая руками мою шею.

— Я бы и рад, но в ближайшие пару дней нельзя, — напустив на себя невинный вид, укладываю ладонь на её лоно, пальцами поглаживая нежный цветок. — придётся подождать, пока там все заживет, после вчерашнего.

Зажмурив от удовольствия глазки и вновь покраснев, она запрокидывает голову назад, открывая, моему жадному до её форм взгляду, упругую аккуратную грудь. Почему бы и не развлечься подобным образом, раз уж она так бойко нарывается? Языком дразню её налившиеся возбуждением соски, время от времени забавляясь то с одним, то с другим. Стонет, крепко вцепившись в мои плечи руками. Да, маленькая извращенка, я не лгал, когда говорил, что мы будем испытывать лимиты, только совсем постепенно и мягко. Ванная для нас приемлема. Прекрасно. Надеюсь, что Оля не ханжа, иначе список развлечений может существенно сократиться.

За своими размышлениями упускаю момент, когда она выходит из под контроля. Одержимая накатившим разрядом удовольствия, она подаётся вперёд, растеряв силы, укладывается на мою грудь. Шустрая девчонка, и это очередное её достоинство. Поглаживаю спину, ощущая сбитое дыхание партнёрши на своей коже.

— А ты?

— Столько месяцев терпел, уж пару дней переживу как-нибудь. Не волнуйся, я в накладе не останусь.

Коротко прыснув от смеха, любимая чуть отстраняется от меня, меняясь буквально в секунды. От этого взгляда по телу проходят мурашки, до чертиков серьёзная Оля смотрит глаза в глаза. Что я не так сказал? Или сделал? Чувствую себя, как Тимка, пару дней тому назад погрызший самые удобные туфли хозяйки.

— Что такое?

— Я не знаю, к чему ты привык… — отводит взгляд в сторону. Что происходит? — Не знаю, как у тебя все было раньше. Я не смогу простить измену, если она произойдет. И не смогу смириться с побоями. Если ты не готов быть только моим, то нет смысла и начинать… Да, я не опытная, но…

— Тише, — укладываю палец на её губы, не давая договорить. Откуда такие жуткие мысли в такой разумной голове? Впрочем, это логично. Я несколько раз упоминал, что считать поголовье моих бывших бессмысленно, ни одной переписи не хватит. Да и о том, что многие были со мной одновременно, тоже упоминалось. Вот тебе и природа сумбура.

— Я хранил Джевелс верность два года, пока она не начала гулять от меня налево. Она злилась и мстила. Ей хотелось любви, видимо, а я считал все это лишь дружбой, в том числе и постель. Любовники — да, но не больше. И я всегда говорил ей об этом. А потому тут вопрос встречный. Если ты готова мне не изменять, то у нас все будет путём. Знаешь ли, порядком нагулялся. А потому как там в этом дико популярном фильме? Она моя, а я её. Да и, собственно, ты видела мою реакцию на подкат Элен. Хотя мог бы воспользоваться, отношений у нас тогда ещё не было. Касательно побоев, можно сказать обидела. Я хоть раз на тебя замахнулся? Этого не было, даже когда ты была просто квартиранткой в моём доме, с чего бы распускать руки теперь, когда ты чуть ли не самое дорогое, что у меня есть? Брось эти глупости. Максимум, который я за собой оставлю, это поймать тебя и отшлёпать по заднице, за что-нибудь совсем уж феерическое и то легонько, в качестве игры, идёт?

В малахитовых светлячках проглядывает облегчение, а алые губы складываются в довольную улыбку. Ну, вот и ладушки. Уф, это только начало отношений, а уже пошли серьёзные разговоры, во время которых чувствуешь себя последним засранцем, который каким-то образом умудрился натолкнуть несчастную девочку на такие жуткие мысли.

— Есть что-то, чего и ты простить не сможешь, кроме измены?

— Да, предательство, — без доли сомнения в голосе, выдаю свой ответ. — Шпионы люди чести, за редким Найтовским исключением, а потому я привык к тому, что предательство недопустимо. Неважно о чем идёт речь, семья, родина, бойцы, которые верят твоим приказам. Семья это самое дорогое, что мы имеем, и какова же тогда нам цена, если мы готовы это предать? А потому я никогда не сумею понять и принять такую выходку. Впрочем, к тебе это вряд ли можно отнести. Ты не продала меня Найтам даже на самом старте, когда мы ещё не были связаны чем-то большим. Думаю, нам не о чем волноваться.

Бодро кивнув в ответ, Оля вновь укладывается на мне, как панда, обхватив тело. Тишину окружающей идиллии прерывает мощный рёв желудка, угнетённого сосущей пустотой. М-да, уж. Взвыл-то как корова, бедная рыженькая аж подскочила от неожиданности.

— Давно пора позавтракать, — подытоживает свой звонкий смешок зеленоглазая.

— Да, кролика надо откармливать, а то чем будет питаться лисица?

— Не кролика, а зайку, — она игриво нажимает пальчиком на кончик моего носа, а я от чего-то смеюсь. Зайка, умора! Наследник, боевик элиты, лучший в своём поколении, маститый убийца. И Зайка… Серенький, пушистенький и ручной. Кто узнает — засмеёт. А в целом, если смотреть на вещи объективно, то с ней я всегда такой и есть. Мягкий, добрый и заботливый. Плевать, главное, что это происходит за закрытыми дверями спальни, как говорит Ким. Теперь мне до чёртиков любопытно, как в уединенной обстановке мать кличет Главу. Если так же зайчиком, то я рискую помереть со смеха, как только услышу. Стоит отдать блондинке должное, она никогда не позволяла себе таких нежностей даже при нас, изо всех сил поддерживая имидж монарха Штаба.

Окончив все положенные водные процедуры, мы выбираемся из ванной и, к моему сожалению, Ольга достаточно юрко успевает одеться в домашние шмотки. Уйми аппетиты, Рик, а то выглядишь, как извращенец. Воздержание — штука страшная. Кухня её стихия, а потому я усаживаюсь на барный стул и послушно жду, лишь только взглядом провожая каждое движение русской.

— Яичница или оладьи?

— Давай первый вариант. Чем дольше мы возимся, тем сильнее я рискую отхватить от отца. Я, конечно, крайне редко и давно получал затрещины до звона в ушах, но повторять не хочу. Я слишком стар, для всего этого.

Хохотнув, Оля принимается мастерить что-то невероятно вкусное. От запаха желудок начинает петь свои тошные заунывные серенады, подгоняя рыженькой очередной транш веселья. Её оперативность не знает границ, спустя пятнадцать минут на стол опускается тарелка с ароматной едой, а миска Тамерлана пополняется двойным объёмом корма. С утра мы как-то совсем позабыли о питомце, а потому ликвидировать последствия приходится сейчас, да ещё и с неустойкой. Пожелав друг другу приятного аппетита, ощутимо налегаем на завтрак. А то, проспали все на свете, как бурундуки, так ещё и сколько времени нежились то в постели, то в ванной. Не порядок. Есть нужно вовремя.