— Да-да, я не с пустыми руками, — приобняв девушку за талию, вручаю цветастую коробку. Глаза её искрят, подобно изумруду, обласканному яркими лучами солнца. Начало многообещающее, не так ли?
— Спасибо!
Охваченная интересом с головы до пят, рыженькая усаживается на кровать и с нетерпением принимается бережно вскрывать упаковку. Мама постаралась на славу, легко до содержимого не добраться и это радует: дополнительный квест раздразнит её любопытство ещё сильнее.
Освободив коробку от цветастых пут, Оля растерянно смотрит на меня, будто бы не веря увиденному. Ошарашена функционалом? Вновь возмущена тем, что я купил очередную дорогую штуковину? Что не так? Или же её смутил мобильник как факт? Вполне возможно. Эта штуковина, подаренная мной, по сути, должна была красноречиво заявить о безоговорочном доверии и надеюсь она уловила смысл. Моя очаровательная пленница никогда не была глупа, оттого сложить два и два в своей прекрасной головке, безусловно, сумеет.
— Ты уверен, что стоит? — откладывая презент в сторону, будто опасаясь подвоха, осведомляется Ольга.
— Почему нет?
— Я всё еще не совсем свободна… У тебя не будет проблем?
— Только если ты позвонишь в Россию, — усаживаясь рядом, вовлекаю зеленоглазую в объятия. — Я думал, что тебе понравится.
— Мне безумно понравилось, просто, — прижавшись плотнее ко мне, она осекается на полуслове. Даже при недосказанности я явственно понимаю к чему ведёт уклон. Опасается не удержаться? Нет. Скорее ей будет больно осознавать, что средство связи у неё в руках, а связаться с близкими при этом она не может. Нужно ускоряться. Ей все тяжелее даётся малейшая мысль о родителях, а значит грань терпения ближе с каждым вот таким событием. И так достаточно измучили её.
— Не могу беспрерывно находиться дома и в моменты когда я тухну в кабинете, мне хотелось бы, чтобы ты была на связи. Нам обоим будет спокойнее, если мы сможем общаться друг с другом удалённо. Единственная просьба: не связывайся с родителями. Это не надолго, в течение максимум двух недель я обеспечу тебе возможность хотя бы поговорить с ними. Идёт? Я уже практически все продумал, осталось только обставить это.
— Хорошо, спасибо.
Крепко обняв меня, она улыбается. Главное, что удалось её оперативно успокоить. Да и, все же, по глазам видно, что мобильник ей очень даже приглянулся. А-то, красненький модный корпус, Каин на славу постарался. Надо будет ему тоже потом озвучить большое и человеческое мерси.
— Развлекайся. В него уже встроена система Штаба, добавлены необходимые на первых парах контакты, если будут вопросы — свисти. А я пойду дальше страдать над бумагами.
Вот только к настоящему моменту я уже несколько выпал из спектра внимания рыженькой. С ярой увлечённостью она взялась исследовать подарок. Достаточно долгоиграющая игрушка и это не может не радовать. Хотя бы не будет скучать, пока я занимаюсь делами.
Второй раунд боя с бумажками оказывается ничуть не успешнее первого. Никакой логики в расшифрованных вариантах не вижу, хоть застрелись, и с каждой минутой это злит все больше. Текст написан сплошной простынёй, без единого пробела или знака препинания. Бесконечный поток букв в исходнике мозолит глаза, сбивая с толку не на шутку. Чертов ключворд.
За время мозгового штурма в моей голове появляются разные сумасбродные мысли. От той чтобы взяться за расшифровку вручную, карандашиком прикидывая варианты, до того чтобы откровенно набраться наглости и сделать звонок русскому другу. Интересно, сильно бы полыхнул Громов, если бы я позвонил ему и попросил ключик от шифровки? Черт, нельзя о таком думать, иначе моя буйная фантазия точно не отступится.
Спустя ещё пару часов активных размышлений, я уже распластался на кресле, закинув ноги на подлокотник. Чертовы символы русского алфавита пляшут по извилинам, будто издеваясь над моей беспомощностью. Массирую виски пальцами, опрокинув голову на ладони. Ни одной, даже малейшей идеи нет. Глухо, и самое мерзкое в том, что не знаю, с какой стороны подступиться. Испепеляю бумажку взглядом. Гори в аду тот, кто в принципе придумал криптографию, а уж автор этого шифра вдвойне.
— Ты собираешься обедать? — тихонько заглядывая в кабинет, спрашивает Оля, однако, мой вид заставляет её охнуть. — Похоже, тебе не до еды.
— Громов и Рокоссовский — сукины дети, никак не пойму, как они это сделали!
Моему возмущению просто уже нет предела и я порядком прикусываю себе язык, чтобы не материться по-взрослому. Шастаю по кабинету туда-сюда, как маятник. Зад уже затёк от долгого лежания в одной позе. Поглядывая на меня, соотечественница этих двух засранцев подходит к моему столу и внимательно изучает исчерканную карандашом копию треклятого донесения. Не бумажка, а чертов рог изобилия, из которого градом валятся сплошные проблемы.
— Никак не получается?
— Нет. По всей видимости, они использовали какой-то новый метод шифрования. Или же шифровали несколькими разными методами. А может прибегли к какому-нибудь ключу, чтобы засекретить текст. Не знаю. Я с таким не сталкивался и наша база тоже. Остаётся только один вариант: вооружаться бубном, лисьими шкурами и разводить костёр. Может так получится.
Несмотря на иронию в голосе, я порядком взвинчен. А вот о рыженькой такого не скажешь. Задумчиво закусив нижнюю губу, она поглаживает кончиками пальцев бумагу, будто бы понимая, что именно лежит перед ней. Бесполезно, уж если я никак не пойму что к чему, то гражданской тем более трудно будет нащупать истину.
— Можно чистый листок?
— Что ты задумала?
— Пока не знаю.
С нескрываемым скепсисом в глазах, даю ей бумажку и усаживаю в кресло. Подперев лоб кулачком, новоявленный эксперт зажмуривается, будто пытаясь что-то сообразить. Даже любопытно становится, она действительно собирается провернуть то, на что у меня уже сегодня не осталось моральных сил? Вряд ли что-то выйдет, но само зрелище стоит того.
Остро отточенным карандашом, она пишет в столбик буквы и одну единственную цифру: “рокоссовскийпавелиольгароманова1а”. Что за ересь? Внимательнее вглядываюсь в листок, не понимая ровным счетом ничего. Это… Ключ?! Но откуда? В следующем столбце грифель выводит округлые буквы русского алфавита, согласно их положенному порядку.
— Как же там было, — натужно пытаясь вспомнить что-то, Оля подпирает кулачком подбородок. — Снизу вверх или сверху вниз. Точно. Снизу.
Обалдев от хода её мыслей, наблюдаю за движением руки. Она рисует третий столбец, в котором сохраняет на своих местах буквы из ключа, которые ещё не успели повториться, снизу вверх дополняя их недостающими символами русского алфавита по порядку. Получается сущая нелепица, но проделанного мне вполне хватает для того, чтобы уронить челюсть куда-то в подвал. Охренеть.
— Смотри: первый столбец — памятка, чтобы если что вспомнить какая буква какой соответствует, второй — алфавит в положенном порядке, третий — те буквы, на которые стоит заменять стандартные. Знаки препинания, заглавные буквы, пробелы и абзацы полностью игнорируются при замене букв.
Я ещё долго не могу отодрать подбородок от пола. О-фи-геть. Откуда она знает ключ?! Хотя, откуда — вопрос идиотский. Судя по содержанию текста, он банально использовал их имена и неизвестные мне “1а”. Шокированно смотрю на Олю, нет, это просто за гранью добра и зла. Она ещё и шифровки разбирать умеет. Не девчонка, а находка для шпиона, в совсем уж прекрасном смысле этого клишированного выражения. У-у-у, Паша, если все так и эта отмычка сработает, то ты нещадно прогадал.
— Откуда ты это взяла?
— Мы с Рокоссовским с первого класса и до самого выпускного сидели за одной партой в школе. На уроках хотелось не только слушать учителя, но и пообщаться. Перешёптываться чревато, а потому мы прибегли к запискам. Но это оказалось так же не безопасно. Все забавные детские изречения об учителях моментально выходили боком, как только попадали в руки педагогов. Пашка решил бороться с этим кардинально. В один из дней он расписал мне вот эти самые три столбца на бумажке и сказал, что вести переписку на занятиях будем в таком формате. В своё время мы даже умудрялись говорить шифровками короткие фразы. Со временем обнаглели и стали разговаривать на уроках более спокойно и этот специфический язык стал забываться. Я с трудом вспомнила его сейчас. Если текст “переводил” Паша, то это может помочь.
