— Думаю, нет. Два телефона мне точно не нужны.
— Хорошо. Второй завёл, как сказал Каин, на Ольгу Романову. Пришлось её в ручную забивать, так как в базе она не числится. Повозился немного, но все работает. Тебе нужны какие-нибудь фишки для отслеживания второго телефона?
— Нет, не нужно.
У меня нет причин сомневаться в Оле. Полагаю, ей было бы крайне неприятно узнать, что я слежу за каждым её шагом. Она большая умница и мы сумеем договориться касательно звонков на родину. Тем более что у нас в отношениях наклевывается просвет.
— Тогда все готово, можешь забирать.
— Спасибо тебе огромное, Пит. За мной должок.
Подмигнув мне в ответ, эксперт вновь утыкается взглядом в монитор и включается в работу. Лучше его не отвлекать, он может заниматься чем-то важным в данный момент. Забрав две аккуратные коробочки с мобильными, выдвигаюсь к Ким. Посмотрим рану, заодно может быть у неё найдётся хотя бы скудненькая ленточка, чтобы красиво упаковать подарок.
— Можно? — отстучав о дверь незатейливую мелодию, спрашиваю я.
— Заходи, у тебя сегодня игривое настроение, я смотрю.
— Есть такое дело, — полноправно занимаю кушетку и укладываю коробочки рядом с собой. — Оле вот подарок купил.
Ким недолго косит на меня с хитрым прищуром, а затем внимательно разглядывает упаковку, восторженно охая. Да, та ещё производительная лошадка. Уверен, что она устроит мою пассию по всем направлениям.
— Хороший гаджет. Ты уверен, что хочешь ей подарить мобильный? Не опасаешься?
— Нет, я в ней уверен.
Чуть нахмуриваюсь, Ким не доверяет Ольге? Да нет, иначе бы не подпускала ко мне так близко и не участвовала бы в отцовском сводничестве. Скорее всего просто опасается возможной реакции девчонки на соблазн. Не, она у меня умница и явно не станет сталкивать нас с Россией лбами. Ей интересны там только родители, а на счет них я уже дал обещание.
— Это хорошо, — снимая бинтовую повязку, говорит блондинка. — Иногда мне кажется, что мой сын влюбился как мальчишка. Только не говори ему, а то он расстроится и начнёт корчить из себя взрослого мужчину.
— Да, Каин в полном беспамятстве от своей большой и чистой…
Умело кошу под дурака, однако, мы оба понимаем о ком речь. В ответ на мою попытку увести разговор в сторону, мать только смеётся, чуть ероша ладонью смоль моих волос.
— Глупость Наследнику не к лицу.
— Черт, а счастье было так близко.
— Честно говоря, я была бы счастливой матерью, если бы у моего сына была такая любящая жена, как Оля.
— Так даже не интересно, ты уже в открытую действуешь. Совсем вы с отцом всю интригу убили.
— А какой в ней смысл? Она хорошая девушка и мы с Райаном хотим тебе счастья. Не вижу в этом ничего зазорного.
— Я знаю. Терпение, маменька, терпение. У меня осталось полторы недели на то, чтобы воплотить ваш сценарий в жизнь и признаться ей. Будет вам невестка.
— Вот и отлично, — крайне скрупулезно разглядывая рану и ощупывая кожу, говорит мать. — Если тебе нужна помощь, то скажи, мы ведь не чужие.
— Пока мне только нужно упаковать красиво телефон. В остальном, думаю, справлюсь сам, от вас только спокойствие и чуть менее яростное сводничество, пожалуйста. А то я чувствую себя идиотом. Что там с раной?
— Ты знаешь, давай будем снимать дренаж. Все уже хорошо.
Киваю головой и врач принимается извлекать крошечные трубочки из тела. Мерзкий процесс, однако, он достаточно быстро подходит к концу и я выдыхаю с облегчением. Теперь можно просто залечивать рану и не волноваться о воспалении. Медик обрабатывает шов и накладывает свежую повязку на руку, попутно вновь поясняя мне последовательность действий при перевязке. За последние недели моей бурной жизни этот тошнотворный алгоритм набил дикую оскомину. Порой посещает чувство, что я способен пересказать его наизусть, даже если меня поднимут глубокой ночью.
Мать заботливо собирает пакетик всякой всячины, начиная от антисептиков и заканчивая мазями. Даже не хочу подсчитывать, сколько таких боекомплектов я уработал своей спиной за время реабилитации, проще просто смириться с тем, что понадобится потратить ещё один.
— Мазь я положила, главное не забывай наносить, тогда и шрама не останется.
— Спасибо. Поможешь упаковать подарок, — состраиваю до неприличности умоляющие глазки, по-детски жалобно шмыгая носом. — Пожалуйста?
Вся эта крохотная, но убедительная постановка действует на мать наилучшим образом. Строго покачав головой, она пускается в долгие поиски чего-нибудь смахивающего на праздничную упаковку в своём столе. К моему удивлению, у запасливой супруги Главы обнаруживается целая стопка разномастной упаковочной бумаги. Обалдеть. Откуда?
— Райан часто балует меня цветами и подарками, — словно предвидя моё любопытство, поясняет Кимберли. Её тонкие от природы губы складываются в неимоверно ласковую и тёплую улыбку, а взгляд наполняется безбрежной любовью и трепетом. — Приходишь с утра на работу, а у тебя на столе шикарный букет, или же какая-нибудь небольшая, по сути бесполезная, но неимоверно согревающая душу безделушка. И дело далеко не в подарке, а в том, что дорогой тебе человек, несмотря на всю его загруженность и усталость помнит о тебе, о твоих предпочтениях, о том, что цветы в твоём кабинете уже увяли и можно наполнить его новым букетом. Дело в заботе и любви, отражением которых являются любые знаки внимания, от одного хилого цветочка, до банального комплемента за ужином. Впрочем, я что-то увлеклась. Давай сюда коробку.
За пару размашистых шагов покрыв расстояние до стола Ким, я так и не сумел отвести от неё увлечённого взгляда. Она ведёт себя сейчас как совсем юная девчонка, влюбившаяся впервые и накрепко. Может, я зря так скептически относился к консультациям отца и он таки мог подсказать мне что-то путное? Скорее всего, да. Но Рик не Рик, если не набьёт полный лоб собственных шишек, а потому приходится постигать все эти их таинства любви и ухаживаний самостоятельно, просто заваливая рыженькую всевозможными проявлениями прекрасных чувств по поводу и без.
Узким скотчем местная упаковщица постепенно заставляет красивую золотистую бумагу лечь по форме коробки, а затем повязывает поверх аккуратный бант из красной атласной ленты. Красота, просто закачаешься. Теперь не стыдно подарок вручать.
— Кудесница. Спасибо большое!
— Не за что, лекарства не забудь.
— Точно!
Махом растеряв из памяти все возможное, чудом не забываю и свой телефон, и пакетик со всякой всячиной. Вышло неимоверно здорово. Держу пари, что со стороны моё одержимое свертком в руках лицо выглядит невероятно глупо. В какой-то из моментов, ловлю себя на мысли, что мне плевать на мнение окружающих. Глава едва ли задумывается о статусе и положении, когда добывает для своей любимой очередной подарок. Вряд ли его терзают угрызения совести, когда он вечером идёт в её кабинет и, отперев своим ключом, ставит свежий букет в вазу, или же несет его домой. Пора и мне избавиться от всех предрассудков. Плевать, как меня воспринимают окружающие в этом плане. Пусть считают влюблённым юнцом. В бою никто не посмеет усомниться во мне, а сплетни от безделья не извести никогда.
Достаточно скоро добираюсь до родной двери и, сделав парочку глубоких вдохов, отпираю замок. Мохнатый комок визгливо лает, нарезая круги возле моих ног, и изо всех сил виляет хвостом. Господи ты ж боже, юла несчастная. Резво откладываю медикаменты и свой мобильник на комод, успевая аккурат к появлению Оли в поле зрения.
— Что Ким сказала насчет раны?
— Все уже хорошо, — шуточно вытягиваюсь по стойке “смирно” и прикладываю руку к виску, отдавая Ольге честь. Сжатый во второй руке подарок скрываю от неё за собой, интересно, заподозрит она подвох? — дренаж сняла, велела мазать и бинтовать, лекарства выдала, полковник О’Хара в ваше распоряжение поступил.
Хихикнув, Оля с хитрой улыбкой на лице чуть наклоняется в бок, пытаясь заглянуть за мою спину. Прикрываю веки, о, да. Признаться честно, она неимоверно наблюдательна и всегда отмечает разносортные мелочи, которые происходят вокруг. Если уж даже в полуобморочном состоянии русская ухитрилась углядеть нежные взгляды, которыми обменивались родители в её камере, то об остальном можно даже не заикаться. Шлёпая босыми ногами по полу, она подбирается ко мне, и, забавно приподнимаясь на цыпочки, старается выглянуть из-за плеча. В её обществе детство вряд ли сумеет когда-либо выветриться из головы, разве что сменившись похотью и более взрослыми играми.
