— Я и так всегда рядом. Ближе, чем вы с Райаном думаете, бесёнок.

В ответ на это прозвище издаю короткий смешок, ещё больше давясь слезами. Он всегда звал меня так, когда я шкодил по крупному. Его ладонь едва ощутимо треплет меня по волосам.

— Это не первый бой со смертью, который тебе предстоит выстоять. И ты должен спасти нашу семью. Сын много не знает, а ты вооружен информацией и, Штабом тебя прошу, не подставляйся под вражеский клинок. Сегодня ты был на волоске от гибели и я успел вовремя. Но я не могу разорваться надвое, хоть я и дух бесплотный.

— Ольга застрелила его.

— Откуда ей было взять силу воли на убийство? — дедушка многозначительно смотрит на меня, а затем оглядывается чуть назад. Приподняв мой подбородок вверх, он мягко улыбается. — Поднимайся с колен, О’Хара никогда на них не стояли. Напротив, твои гордые предки всегда опускали на них неверных и отсекали головы с плеч.

— Нет… Стой!

Внезапная вспышка яркого света больно режет по глазам, растворяя фантом, доселе заполнявший сознание без остатка. Ослепнув от озарения, я прикрываю глаза рукой, осознавая, что все это безобразие в стиле мечты психиатра сгинуло, вместе с рассеявшейся тьмой. Остатки агонии покинули меня, оставив лишь след в памяти.

Суетливый и испуганный голос Каина пробивается в сознание. Я ощущаю, как брат теребит меня за плечи, старательно возвращая расплывшиеся под гнётом яда мозги в черепную коробку. Мотаю головой, как после долгого сна и окончательно прихожу в себя.

— Все в порядке, — как-то уж слишком спокойно говорю я.

— Ты, ты напугал меня до потери пульса! Почему ты весь в крови?! Почему камеры не работают?! — Каин вопит, а я, как идиот, смотрю в одну точку, шокированный всеми произошедшими событиями. — Где Ольга, мать твою за ногу?!

— В комнате Отца. С ней все в порядке, просто без сознания.

— Лейла, сходи к ней, пожалуйста.

Без лишних слов сержант удаляется в дом, а брат все так же старательно норовит выудить из меня хотя бы крупицы информации. После короткого ступора, я поддаюсь на его требования. Он все равно не отстанет от меня.

— Нас пытались убить. Я более чем уверен, что Джейсон причастен. Их было четверо.

— Обалдеть, ты четверых положил?

— Не совсем, одного убила Ольга.

От души ругнувшись, Девингем прикрывает рот рукой, а затем помогает мне подняться на ноги. Словно ватные, они отказываются держать вес тела. Со временем это ощущение проходит, и я устало плетусь за напарником в дом. Вновь приходится пройти через это. Некогда уютная и родная комната превратилась в кошмар наяву. Пристально осматривая все мельчайшие детали, Каин лавирует между оружием и телами, а я обессиленно прижался к дверному косяку, сдерживая ком тошноты у горла.

— Понятно, от чего тебя так накрыло.

О, если бы ты знал насколько. Моя отрешённость лишь вишенка на торте. В голове творится куда более невообразимый хаос, а сам я похожу лишь на пустую оболочку.

— Надо звонить Отцу.

— Не стоит, они только приехали домой… Пусть хоть ночью поспят спокойно.

Задумчиво оценив мои слова, брат кивает, соглашаясь отложить звонок родителю на завтра. Мы с ним обходим дом, обыскивая каждый угол. К счастью, ничего подозрительного и никого постороннего нет, а потому можно расслабиться. Во всей этой катавасии я даже не подумал о том, чтобы осмотреть все. Да, адекватность поступков просто стремится к нулю. Сейчас бы вырубиться и уснуть, да только после пережитого нет даже намёка на какую-то дремоту. В родительской комнате Ольга уже пришла в себя, и Лейла пытается её успокоить. Я оставил её одну, и она наверняка безумно перепугалась. Идиот.

— Оля…

Она отшатывается от меня, как от огня, и я ошарашенно смотрю на неё. В чем дело? Почему? Глаза русской впервые смотрят на меня с таким страхом и ненавистью. Даже хлеще, чем когда она была скованной в изголовье постели. Хрупкое тело сотрясает дрожь, внутри меня мотор будто чечётку отбивает. Она тоже временно помутилась рассудком под влиянием этого шока?

— Не смей ко мне подходить, — шипит русская. Объятая пламенным гневом, она старательно сдерживает слезы.

— С тобой все в порядке?

— Со мной?! — будто обомлев от моей наглости, с явным укором в голосе возмущается зеленоглазая и поднимается на ноги, начиная медленно приближаться ко мне.— О, со мной было все в порядке, пока я не попала в этот проклятый Штаб! Из-за тебя! Потому что вы искали того, кто посмел попытаться добыть информацию на Наследника! Потом я застряла здесь, снова по твоей вине! Меня уже сто раз чуть не убили потому что я рядом с тобой! И, наконец, я убила! Снова из-за тебя! Сколько можно?! Во что ещё я должна буду вляпаться по твоей милости, О’Хара?! Как низко я ещё должна буду пасть?

Стоя практически ко мне вплотную и прожигая взглядом, некогда миролюбивая и добрая девчонка совсем не походит на саму себя. Произошедшее настолько сильно сломало её, уничтожив остатки того светлого, что держало естество наплаву? И в одном она омерзительно права. Лучше не будет. Только хуже.

— Я не хочу тебя больше видеть!

Её слова рвут душу в клочья, и мне остаётся только отвести взгляд в сторону. Крыть нечем, она права в своей истерике и я понимаю это. По всем постам. Я не принёс ей ровным счетом ничего хорошего, зато разрушил все светлое и постоянное, что было в беззаботной и обычной жизни.

— Прости… — единственное, что я сумел выдавить из себя и то полушёпотом. Высказанная ею претензия повергает меня в глубочайший катарсис, и я не вижу оттуда никакого выхода. Покидаю комнату, Каин идет за мной, но я прошу его оставить меня в покое. Словно в трансе. Прохладный ночной ветерок не спасает. Даже он не в силах распалить безнадёжно угасающее пламя надежды. Я ведь верил в то, что мы сможем пройти сквозь все дерьмо вместе. Нет… Она слишком не подготовлена к такому.

Я забираюсь на крышу небольшой подсобной постройки. Стылый воздух пробирает до костей, вместе с сознанием того, что все планы, по большому счету, оборачиваются пеплом. Она не сможет жить здесь, не сумеет переносить подобные вещи регулярно и все это превратится в сплошную муку для Оли. Я должен её отпустить. Должен оставить и дать жить спокойно, как бы больно ни было. Мне будет неимоверно сложно отпустить её. Однако, если я хоть на капельку люблю ее, то должен найти в себе силы. Ради ее блага.

Звезды мерцают в чистейшей тьме ночного неба, а мне хочется выть от безысходности. Голова раскалывается от боли и заполняющих сознание мыслей и я сжимаю виски кулаками, чуть скуля. Депортировав, я кину свою девочку в лапы Рокоссовского и русской разведки. Станет ли ей легче? Сомневаюсь. Жизнь превратится в череду допросов и она навечно останется под присмотром Штаба Москвы.

Тело стынет от прохлады вместе с нутром. Сосущая тревога уступила место полной и всепоглощающей пустоте, оставляя душу ни с чем. Укладываюсь на металлические листы крыши спиной и бесцельно устремляю взгляд ввысь. Все слишком противоречиво и я впервые в таком беспроглядном тупике.

— Обо всем ты мне, дедушка, подсказал, только об Оле промолчал…

Может, еще раз головой во что треснуться, для очередной порции глюков? Потираю переносицу, дожил, мать твою русскую, уже и с глюками не прочь пообщаться, пусть и мотивирующими. Надо будет поговорить с отцом об этом. Сам я не сумею разобраться и это уже абсолютно ясно. Какой же ты сука, Найт, так умудриться все испортить это надо постараться. Я ощутимо замерзаю, однако игнорирую это ощущение, плевать, так даже лучше. Может, это позволит остудить мысли и рассуждать хладнокровнее.

Вернусь в Штаб и игры кончатся. Довольно терпеть все эти атаки, пора продвигаться в наступление саму. Пора отправлять на эшафот всех, и главаря и мелких сошек. Я даже готов самолично привести приговор в исполнение с каждым из этой троицы. У меня пропадает всякое желание шевелиться, только свернуться в комок и все. Не знаю, сколько торчу здесь. Судя по положению луны на небосводе, уже очень давно. Не хочу возвращаться домой. Смотреть в глаза Оле я сейчас не в силах. Слишком сильно виноват перед ней и крайне глубоко задели те слова.