Звон катан, лязганье и свист лезвий, разрезающих пустынный воздух. Один из захватчиков делает выпад в мою сторону. Это первый реальный бой на катанах в моей жизни.
Я заношу оружие над головой и блокирую удар противника. Далее следует серия чередующихся комбинаций ударов в мою сторону. Он даже не даёт мне сделать выпад, мне остаётся только оборона.
Машу катанами, успешно отклоняюсь ото всех ударов и ощущаю тяжесть во всём теле. Недосып даёт о себе знать. Нащупываю брешь в тактике противника. Он чередует одни и те же удары между собой. Я блокируюсь уже в автоматическом режиме, прокручивая в голове варианты возможных ударов. Мысли лихорадочно скачут в голове, схемы и комбинации одна за другой сменяют друг друга в памяти. Что же предпринять? В мыслях всплывают тренировки с отцом, когда он учил выбивать оружие из рук противника.
Он заносит катану над моей головой и пытается вновь ударить меня уже знакомым способом. Я уворачиваюсь и, зацепив его руку, завожу её на спину. Приложив небольшое усилие, выламываю руку, и от бессилия противник теряет один клинок. Не успеваю отпустить его руку, как слышу резкий и отрывистый выдох. Враг замертво валится на землю. Митчелл пронзил его грудь острием.
В знак благодарности киваю ему головой, мне не хотелось бы убивать самому. Пронзительный свист лезвия совсем рядом со мной заставляет толпы мурашек пробежать по моему телу. Я чувствую, как кровь стучит в висках, как адреналин громовыми раскатами проходится по жилам. Я должен бороться. Обязан защитить людей, которых обрёк на смерть. У меня нет выбора, его сделали за меня.
Оборачиваюсь и вижу, как Фред отражает удары противника. Катаны лязгают, извергая в воздух искры. Русский делает выпад, и мой союзник не успевает уклониться. Оружие входит ему под ребро. Я ошарашенно смотрю на покосившегося Фреда, и решаю бросится в бой. Митчелл опережает меня и, отчаянно рыча, всаживает окровавленный металл в тело убийцы.
Это ещё не конец, их куда больше, чем пятеро. Наскоро окидываю поле боя взглядом и непроизвольно задерживаюсь на окровавленной белой форме медика. Врачи на службе штаба всегда так же одеваются в форму, чтобы обезопасить себя, но цвет их формы во всех разведках – белый.
Кровавые пятна обагрили всю форму, струйки крови бегут по чуть желтоватому песку. Безжизненные, всё ещё распахнутые в наш мир карие глаза замерли на одной точке. Женщина. В этом бессмысленном бою сверхдержав мы забываем о жизни одного хрупкого человека. Медик, не военнообязанная, не обученная, к чему её смерть? Или в пылу войны люди всё же становятся животными? Врач. А ведь Ким так же может погибнуть в одной из битв. Очевидно, отец поставил её во главе медицинского корпуса ради её безопасности, чтобы держать её под боком и защищать самому.
Всё будто в замедленной съёмке. Дарена постигла та же участь. Он не пережил первой атаки. Нас осталось только двое: я и Митчелл. Даже лошади покинули нас. Кони из резерва Штаба сбежали ещё в самом начале, позднее сбежал и Идальго. Нам остаётся только одно – стоять до последнего.
- Наследник, я прикрою, бегите. Вы должны выбраться в лагерь!
- Нет, я не брошу тебя здесь.
- Таков приказ Райана, я должен защищать Наследника.
- Мне плевать на приказы. Я вас сюда завёл, моя вина в том, что люди погибли, мне и расплачиваться за это. Мы прорвёмся вместе, если нет, то вместе погибнем. Я не буду прятаться за чужие спины.
Митчелл в замешательстве. Он знает приказ отца, и привык следовать словам Династии, но его разрывает надвое. С одной стороны приказ Райана, с другой стороны мой, и ближе всего сейчас я.
- Тогда прорываемся.
Изо всех сил мы несёмся по песку в указанном Дареном направлении. Взбираемся на небольшую песочную насыпь и лоб в лоб сходимся ещё с одной группой русских. Их так же пятеро. Сзади нас поджимает ещё один отряд, но он в два раза крупнее. Вот мы и в тупике.
Зажатые между ними, мы держим катаны в боевой готовности. Ноги и руки отказываются шевелиться, по спине ручьями течёт пот, воздух обжигает лёгкие, и я до сих пор не могу отдышаться. Молча Митчелл встаёт спиной к моей спине, лицом к отряду в десять человек, оставляя меня один к пяти с другой группой русских.
Я помню эту тактику. Отец заставлял нас с Каином отрабатывать её в тренировочных боях, как двух напарников. Так риска получить удар в спину почти нет, её прикрывает сослуживец, а ты встречаешь только фронтальные и боковые удары.
Чувствую, как прижатый к моей спине Митчелл начинает орудовать катанами. Интересный момент, он бьётся, а на меня пока лишь замахиваются и изредка делают обманные выпады. Я не выдерживаю и пытаюсь нанести удар хотя бы по одному врагу. Моя атака не оправдывается, русский отклоняет мой удар, а я настырно продолжаю наступать.
Напарник настолько увлекся атаками, что вскоре я начинаю чувствовать, как боевик отходит от моей спины. Так мы долго не протянем. Митчелл ранен, его полоснули лезвием по груди, долго он не протянет.
Двое из моей доли противников начинают неравную битву, трое отходят в сторону. Странно, почему бы им просто не покончить с нами как можно быстрее? Митчелла снова задевают катаной, он протяжно скулит и заставляет отказывающее тело отбиваться от ударов. Одним точным ударом в шею он убивает одного из моих оппонентов и я остаюсь один на один с противником. Несмотря на раны и усталость шпион уложил уже четверых русских. Они видят в нём опасность. Вскоре всё их внимание переключается на него, за исключением одного лишь бойца – моего противника.
Он достаточно резво размахивает катанами, чередуя блоки и выпады, как я не стараюсь пробиться к нему, всё безуспешно. Выход только один. Пока все заняты Митчеллом, я должен расправиться с ним, и со спины подстраховать товарища.
Противник заносит надо мной катану. Перебрав все возможные варианты, я выбираю единственно верный. Бью так, что оружие вылетает из его рук. Отлично, малая часть сделана, по венам пробегает тёплая волна удовлетворения, я смог. Нельзя упускать из рук контроль над ситуацией. Не теряя времени даром и пользуясь замешательством противника я подсекаю его ногу своей, и валю его на землю. От падения русский выпускает из рук вторую катану и остаётся безоружным.
Поднимаю оружие над своей головой. Я должен убить его. Опускаю руку и понимаю, что не могу убить безоружного человека. Не могу убить человека в принципе. Мысли скачут из угла в угол, как шальные, не желая рассаживаться по полкам сознания. Я могу. Я должен. Чёрт подери, О’Хара, тебя готовили к этому пятнадцать лет!
В голове всплывают слова отца о том, что убивать нужно только тех, кто угрожает моей жизни, что убийства всех, кто подвернётся под руку не метод разведки. Слова смешиваются между собой. Я в растерянности смотрю на него, держа лезвие катаны у его горла. Что мне делать? Он не угрожает моей жизни на данный момент. Но если дать ему оружие в руки, то он не станет раздумывать над этим, как я. Я могу, я должен, меня растили для этого.
Уговариваю сам себя, и когда решаюсь – слышу протяжный крик Митчелла. Всё кончено. Я испортил всё своей беспроглядной и бесполезной жалостью. Если бы я успел, то Митчелл возможно выжил бы. Если бы я не потащил их в пустыню, если бы думал не только о себе.
Ошарашенно смотрю на тело шпиона, распростёртое у ног поредевшей группы русских. Я сгубил их своей вылазкой. Нужно было брать большой отряд и предусмотреть возможные подвохи. Жизни всех четверых на моём счету, я убил их своей халатностью и неспособностью управлять. А что дальше? Жизни отца, Ким, Оли, Каина. Нет. Я должен сопротивляться, до последнего. До точки. Теперь я убью. Любого. Каждого. Я должен выжить.
Отвожу острие катаны от шеи русского и отхожу от него, окидывая взглядом группу. Из пятнадцати осталось восемь человек. Мои шансы мизерны.
- Давайте. Бейте! Чего вы ждёте? – кричу я на русском языке. – Добейте меня!
Они нарезают круги вокруг меня, как акулы, вокруг жертвы кораблекрушения. Как я справлюсь с ними? Никак. Хотя бы покалечу. Встаю в боевую стойку и жду выпада хотя бы от одного из них. В конечном счёте не выдерживаю и сам кидаюсь на первого попавшегося под руку шпиона. Удар, ещё удар. Сила, которой так не хватало, кажется, берётся из ниоткуда. Ярость током расходится по телу, затуманивая и рассудок в том числе. Я виноват в произошедшем, я и отвечу.
